Читать интересную книгу Корсар с Севера - Андрей Посняков

Эх… Олег Иваныч покачал головой, следуя за юным слугой по извилистым коридорам дворца. Сколько же еще дел предстоит в Новгороде! И ведь, право дело, свадьба скоро! Его личная, между прочим, свадьба. С Софьей. Краса-боярыня, да ведь и умна! Латынь, немецкий, экономику знает. Эх… Грустно стало вдруг Олегу Иванычу в роскошном султанском мире. Грустно и одиноко. Где-то сейчас Гришаня? Вот еще одна проблема — с отроком. Совсем не собирался Олег Иваныч один деру давать. Нет! Обязательно нужно разыскать Гришу. Тем более что подобные возможности, даст бог, похоже, скоро появятся. И тогда…

— Пришли, эфенди! — Мальчишка кивнул на узкую дверь и растворился в темных, выстланных мягкими коврами, коридорах.

Олег Иваныч толкнул дверь, вошел.

Комната представляла собой нечто среднее между офисом и средней руки борделем. Покрытый зеленым бархатом стол с чернильным прибором и перьями, забранные тяжелыми портьерами стены. Низкая широкая тахта, обитая лиловым шелком. По углам — бронзовые курительницы с благовониями. Пахло чем-то сладким, возбуждающим, манящим. В золоченой клетке, подвешенной над столом, пересвистывались пестрые птицы. В комнате никого не было.

Олег Иваныч осмотрел курительницы, щелкнул пальцами по позолоченным прутьям клетки и уселся на тахту, вытянув ноги. Кому-то он был зачем-то нужен? Подождем…

Скрипнула дверь. Вошел давешний проводник-мальчишка, остановился в дверях, зачем-то выглянул в коридор и, приложив палец к губам, схватил Олега Иваныча за руку: «Идем!»

Снова коридоры — темные, кривые, запутанные. Несколько раз останавливались, кого-то пропускали, от кого-то таились. Свернули, поднялись вверх по узенькой лестнице, еще чуть-чуть прошли, остановились перед свисающим с потолка до пола тяжелым покрывалом.

Проводник скрылся за покрывалом. Пахнуло жаркой сыростью и сладким запахом благовоний. Баня у них там, что ли? Или тайная опиекурильня? Хотя почему тайная?

И тут же высунулась из-за покрывала тонкая детская рука — тот же пацан, уже почему-то полуголый, снова схватил Олега Иваныча за руку. Потащил куда-то…

Неожиданно просторное помещение, куда они вошли, заполнено паром, идущим от небольшого бассейна. Жаровни вокруг бассейна курились сладким синевато-зеленым дымом. Окон не было, но ярко горели светильники — штук восемь-десять. Пол устлан коврами. Рядом с бассейном — низкое ложе, убранное золотистой парчой. На ложе, подложив под голову руку, в одной лишь набедренной повязке возлежал жирнющий толстяк с нездоровой кожей, давешний Олегов знакомец Ыскиляр-каны, главный султанский евнух. Двое мальчиков с накрашенными губами старательно чесали толстяку пятки, а стоявший у изголовья проводник помахивал веером из павлиньих перьев. Черт знает что!

Увидев Олега Иваныча, Ыскиляр-каны залучился самой сладкой улыбкой. Перекатываясь жиром, уселся на ложе, гостеприимно кивнул на место рядом с собой.

Олег Иваныч сел. Отхлебнул шербету из золоченой чашки, по знаку евнуха мгновенно принесенной кем-то из мальчиков. Толстяк довольно закивал, зыркнул на мальчиков — те дисциплинированно испарились, как и не было. Ыскиляр-каны проводил их глазами и, томно вздохнув, придвинулся ближе к гостю. И вдруг положил тому руку на колено и потянулся толстыми губами к губам Олега Иваныча, да так, что тот еле отделался от столь страстного поцелуя. Впрочем, евнух тут же повторил атаку.

Олегу Иванычу даже не было особо противно, скорее — смешно. Впервые в жизни его снимали, как гулящую девку. И кто? Страшный кастрированный толстяк! Треснуть, что ли, ему по кумполу? Хоть вон той серебряной плевательницей… или курительницей…

Ыскиляр-каны с неожиданной прытью спрыгнул с ложа и принялся танцевать, что-то гнусаво напевая и виляя толстыми бедрами. По мнению коварного соблазнителя, этот зажигательно-сексуальный танец уж непременно должен произвести большое впечатление на строящего из себя полнейшую невинность гостя. Тот, правда, уже в открытую ржал — ну не мог удержаться, зрелище было то еще! Особенно — окончание танца, когда, томно подняв глаза к потолку, толстяк не лишенным изящества жестом скинул с бедер повязку и повернулся к Олегу Иванычу жирной необъятной задницей… Которую так хотелось хорошенько пнуть. Что Олег Иваныч и сделал.

Взвизгнув, главный евнух султанского гарема, уважаемый Ыскиляр-каны, завалился прямо в бассейн, подняв тучу брызг.

Надо думать, утонуть он не успеет. Чертов хор мальчиков-зайчиков наверняка отирается где-то поблизости. Вот пусть и вытаскивают своего хозяина, а Олегу Иванычу, пожалуй, пора отсюда!

Иван, Яган-ага, услыхав рассказ, смеялся до слез. Потом посерьезнел:

— Страшного врага ты нажил себе, Олег! Хранитель гарема Ыскиляр-каны вхож к султану. Многие ищут его дружбы. И… многие находят. Понимаешь теперь, каким способом, да?

М-да. Надо, по возможности, держаться от султанского двора подальше.

А не получилось подальше. Хозяин, Гасан-эфенди, повсюду таскал за собой своего нового телохранителя. Видно, лестно было. Слухи о победе над зинджем Эфрузом, интимным другом любвеобильного евнуха Ыскиляра-каны, распространились по Стамбулу быстро. Многие даже специально приходили к усадьбе магрибинца в Ускюдаре взглянуть на Ялныза Эфе — одинокого храбреца.

А «одинокий храбрец» тосковал. Не получалось пока разузнать о Гришане, даже подать о себе весточку в Новгород через какого-нибудь европейского купца не получалось. Нет, были у Ивана знакомые итальянцы, греки, евреи. Только вот на север никто из них ехать не собирался — ни в Венгрию, ни в Валахию, ни тем более в Польшу. Уж слишком опасно. В Валашской-то земле, по заведенной воеводой Владом традиции, сначала на кол посадят, а уж потом слушать будут.

Так и шли дни. Тягуче, уныло, скучно. Дом — султанский дворец — дом. Даже с инспекцией аль-Магриби никуда не ездил, не говоря уж о том, чтоб на войну какую собраться. То ли вообще войн не было, то ли не те это были войны, в которых важному нишанджи поучаствовать не стыдно.

Пару раз Олег Иваныч сталкивался во дворце с Ыскиляром-каны. Евнух лишь плевался да шипел, словно змею увидел. Впрочем, никаких пакостей не делал — и на том спасибо. Прошло уже недели полторы с той самой встречи в бассейне, когда Олег Иваныч вновь заступил в ночной караул — Гасан-эфенди был приглашен на ночное заседание дивана. Заниматься важными государственными делами, надо полагать. Под жаркое из баранины, гашиш с опиумом да танцы живота, исполняемые специально обученными арабскими невольницами.

Душных, наводящих тоску коридоров на этот раз, слава Богу, не было. Телохранители прибывших сановников прохаживались в саду, занимавшем большую часть внутреннего двора. Апельсиновые деревья, стройные кипарисы, оливы, тщательно подстриженные кусты, посыпанные нежным белым песком дорожки, обширный пруд, беседки с позолоченными крышами. И тишина. Полнейшая. Говорили, что в этом саду, в одной из беседок — никто не знал, в какой, — любил читать арабские стихи наследник, принц Баязид. Потому — никакого вертепства в саду не допускалось. Охранникам строго-настрого приказано следить за своими хозяевами — мало ли, в сад подышать выйдут, так чтоб не шумели, — а буде понадобится, тихонько уводить их домой, пользуясь гостевыми носилками.

В числе других охранников, Олег Иваныч прохаживался взад-вперед вдоль северной стены дворца — уходить дальше в сад не разрешалось — и думал. Все о том же. О Софье, о побеге, допрежь которого необходимо разыскать Гришу, в чем давно обещался помочь Иван… нет, теперь уже точно — с недавних пор правоверный мусульманин Яган-ага. Яган уже не таскал носилки — по протекции Гасана-эфенди назначен офицером в артиллерийский полк, где и проявлял свои способности. Потихоньку сбывались мечты бывшего рязанского холопа.

Не всем невольникам так везет, как Ивану-Ягану или, скажем, Олегу Иванычу. Можно и в каменоломни угодить, и к какому-нибудь бедняку-ремесленнику. Вот уж хуже нет, как к бедняку попасть — и кормить толком не будет, и работать заставит на износ, до седьмого пота. Такие хозяева за полгода немногих своих рабов до смерти доводили, потом снова на рынок шли, торговались до седьмого пота, выгадывали, кто подешевле. Так и Гришаня мог попасть, несмотря на ум свой да ученость. Языка-то турецкого не знает, впрочем, по-тюркски тут только анатолийские пастухи болтали, кто поважнее — больше на арабском и даже греческом. В общем, смесь какая-то получалась, только знатным людям понятная. А знает Гриша греческий? Кажется, нет. Латынь только да немецкий. Ни то ни другое здесь не катит. Тем более — уж арабского точно не знает. Вот и попадет к какому-нибудь бедняку-скареду. Или, того хуже, к извращенцу типа Ыскиляра-каны. Что ж тянет, Иван-то? Мало, что ль, у него знакомых на невольничьем рынке? Друг, называется. Надо поторопить бы.