– Это обманщик! – закричали из толпы. – Обратите внимание, как он не похож сам на себя с разных сторон!
– Да, да, он совсем разный, когда поворачивается! – подхватили сердитые голоса.
– Он хочет нас одурачить! Посмотрите внимательно на чертеж. Великого хранителя теоремы он представил как штаны, которые во все стороны равны.
Откуда-то вынырнул юркий, сгибающийся пополам человечек и зашептал трем хранителям:
– Опасный смутьян!.. Он уговаривал девчонку играть с круглым мячом и пушистой кошкой, каких в природе не существует. Надо проучить его.
– Беги! – шепнула Сергею Анка и подкинула высоко корзину с улыбками.
Сноп солнечных искр вылетел оттуда, на мгновение ослепив толпу.
Сережка бросился бежать. Он не разбирал дороги и мчался по улице, сшибая плоские фигуры. Потом свернул и ринулся напролом – через плоские дома. Они трещали и ломались, цепляясь за одежду мальчика. А сзади топала погоня.
Вот лес – частокол линеек. Он тоже трещит, ломается. Не лес, а сухая трава. Еще несколько метров, и он спасен. Он выскочит в настоящий парк, где ходят настоящие люди, где его ждет Электроник.
Но кто-то хватает Сергея за ногу, и он падает. Крепко зажмуривает глаза, ждет, что будет дальше. Опять кто-то тянет его за ногу. Сергей открывает один глаз и видит Электроника.
– Электроша! – радостно кричит Сережа и вскакивает. – Ты меня спас!
– Не преувеличивай, – говорит Электроник. – Я получил пятерку, точку по рисованию и билет в цирк.
Они стоят внутри эстрады, за экраном. Сергей с удивлением вертит в руках голубой билетик и ничего не понимает.
– Сейчас я расскажу, как все было, – говорит его друг. – Но сначала надо достать конфеты.
– Зачем конфеты?
– Как – зачем? Мы же идем в цирк.
Первые поражения Электроника
В киоске они купили конфеты, и Электроник забрал их себе.
– Съедим в цирке? – спросил Сережка.
– Нет, это для другой цели.
Больше Электроник ничего не сказал. Но Сережка понимающе улыбнулся. Он знал, что и в цирке обязательно произойдет нечто замечательное.
Ну что у него за необыкновенный друг! Прошло всего несколько часов, как они расстались, а Электроник уже прогремел на всю школу, удивил Спартака, самого Таратара и награжден билетом в цирк! Даже страна плоских людей, о которой Сережка рассказал своему другу, теперь казалась не такой уж интересной.
– Наверно, когда ты отвечал на уроке, а я тебя ждал, – буднично закончил Сережка, – я тоже думал о теореме Пифагора. И вот мне приснилась эта глупая страна.
Но Электроник воспринял его рассказ иначе. Он стал рассуждать серьезно и обстоятельно, ничуть не сомневаясь в подлинности происшествия. И Сережке уже казалось, что он действительно был в стране плоских людей. Он вспомнил Анку и пожалел ее. Вот они с другом идут вдоль набережной, видят, как искрится река, как летят, едва касаясь воды, крылатые теплоходы и яркими бабочками мелькают красные, желтые, белые паруса яхт… А там – какая скучная жизнь у этих плоских людей: теорема Пифагора, сумма углов треугольников – и больше ничего.
А Электроник сказал, что Сережке повезло: он словно попал в древние века, когда поклонялись только Евклиду. И он вел себя как настоящий ученый – предложил хранителям остроумную задачу. Они привыкли, что в любом плоском треугольнике сумма углов сто восемьдесят градусов, а тут нате вам – двести семьдесят. Треугольник на земном шаре это им не Евклид, а геометрия сферы!
Наш математик почувствовал себя героем. Еще бы, он здорово озадачил этих хранителей!
– Надо было предложить им еще треугольник в космосе, – сказал Электроник.
– М-м, – промычал математик. – Это интересно.
– Конечно.
– Ну-ка расскажи, пожалуйста. Я что-то забыл, – схитрил Сыроежкин.
Электроник поднял палку и нарисовал на песчаной дорожке три звездочки.
– Вот три звезды в разных галактиках. Представляешь?
– Представляю.
– Это три вершины нашего космического треугольника, – продолжал Электроник. – Предположим, что его стороны – это лучи света. Как известно, луч света в пустоте – всегда прямая линия… Но в том-то и дело, что, когда лучи проходят вблизи звезды, они искривляются.
– Ух ты… Как же так?
– Физический закон. Солнце, звезды и другие небесные тела искривляют пространство вокруг себя, и поэтому наш треугольник окажется совсем не плоским. – Электроник соединил все три звезды в своем чертеже кривыми линиями.
– Понятно, – сказал Сыроежкин, – хотя и чудно́. Выходит так: если я захочу лететь от одной звезды к другой, то я полечу не прямо, а по кривой?
– Совершенно верно, – тоном учителя произнес Электроник. – Но это не всё. Не забудь, что звезды все время движутся. Галактики разбегаются от Земли с огромной скоростью. Вот и измерь сумму углов космического треугольника.
– Да, – подтвердил Сыроежкин. – Попробуй измерь… А ты можешь?
– Не могу, – сознался Электроник. – Над геометрией Вселенной работают астрономы, физики, математики. Это сложная наука.
Сыроежкин хлопнул себя по лбу:
– Зачем же мы в школе тратим силы на каких-то Пифагоров и Евклидов, раз геометрия совсем другая! Что ж ты раньше молчал!
– А теперь ты рассуждаешь совсем не как ученый, – охладил товарища Электроник. – Теорема Пифагора все равно нужна для простых расчетов и опытов. А геометрия Евклида – простой раздел геометрии нашего мира, и ее тоже надо знать.
– Я вот считаю, – сказал Сыроежкин, – как мне повезло, что я родился не в древние века. Сидел бы я за партой и думал, как те плоские люди: «О великий Пифагор, ты просветил мой разум…» Нет, товарищ Пифагор, я не такой простофиля. Когда я стану математиком, или астрономом, или космонавтом и когда полечу в космос, я выберу себе особенный маршрут: треугольник. И сумма квадратов его катетов не будет равна квадрату гипотенузы!..
Чуть позже, когда Сережке расхотелось говорить про геометрию, он повел приятеля в укромный уголок парка, примечательный тем, что там в любое время дня происходил обмен ценностями между мальчишками.
До циркового представления было еще три часа, и Сережка решил доставить Электронику маленькое удовольствие. Подойдя к сиреневым кустам, он извлек из карманов свое богатство, разложил на земле и царским жестом разрешил другу все это обменять. Здесь были: космические марки в целлофановом пакетике; десяток значков; перегоревший фонарик величиной с карандаш; две старинные монеты, стершиеся до того, что невозможно было установить их подданство; детали от микроприемника; золотистый хвост белки со свинцовым грузиком, так называемый пушок, который мальчишки подкидывают ногой вместо мяча; несколько шахматных фигур; резинка в виде ракеты; миниатюрный циркуль, пенопластовый поплавок, зеркальце.
Электроник осмотрел груду замечательных вещей и спросил:
– Зачем я должен менять?
– Это такая игра, – пояснил Сыроежкин. – Ты увидишь, будет интересно.
Он помог приятелю рассовать ценности по карманам и остался ждать его у кустов, благоразумно решив, что не стоит появляться вместе в знакомой компании. Сережка представил, как хорошо сейчас Электронику, – сидит на скамейке, меняет сокровища и берет что хочет. Чудесная это все-таки игра, очень необходимая в жизни. Надоел тебе, к примеру, желтый фонарь, так намозолил глаза, что просто видеть его не можешь. Иди в парк, к сиреневым кустам, и бери взамен велосипедный звонок, или карманные шахматы, или еще что-нибудь. Наверно, это самая древняя игра, и она не умрет, пока у мальчишек есть карманы…
Но не прошло и пяти минут, как Электроник вернулся.
– Ну? – нетерпеливо спросил Сыроежкин.
– Все в порядке. Обменял. Принес другие предметы, – невозмутимо произнес Электроник.
Когда же меняла выложил эти предметы, Сережка даже побледнел. Он увидел пустой аптечный пузырек, кусок использованной фотопленки, марки, которые можно купить в любом киоске, самодельный бумажный кошелек, коробок от спичек, куклу без носа и без глаз, школьные перья, какие-то винтики, гаечки, гвоздики и в довершение всего – огрызок карандаша. Жалкий огрызок и нанес последний удар Сыроежкину. Он укоризненно посмотрел на друга, который разорил его в несколько минут.
– Количество предметов точно такое, какое ты дал, – бесстрастно доложил Электроник.
– Да-а… – протянул Сережка, не зная, смеяться ему или плакать, выбросить эти глупости или покорно забрать.
Внезапно он принял решение. Собрал весь хлам и приказал Электронику:
– Жди меня здесь!
– Ты тоже идешь меняться? – спросил недавний меняла, не подозревавший о своей бесталанности.
– Видишь ли, из этих предметов мне кое-что не нравится. Я сейчас вернусь.
Компания на скамейках встретила Сыроежкина настороженным молчанием. Сергей даже заметил, как рыжий парень поспешно спрятал его фонарик. Не обращая ни на кого внимания, наш герой разложил на свободной скамейке свою ношу и громко сказал: