— Да как ты это придумываешь, — бурчит, сдерживая слезу, так как текст был очень проникновенный и трогательный. Мы решаем продолжить уже на студии, а потом презентовать им.
Пару раз хожу погулять в лесу. В один из таких дней звонит Егор:
— Соня, привет. Как у вас дела?
— Хорошо, мамочка. У вас как?
— Нормально. Как Катя?
— Хорошо, — улыбаюсь я. — Я за последние два года не слышала, чтобы она так смеялась.
— Без ножа режешь. Передай ей, что я скучаю.
— Как вернусь, обязательно передам, — шмыгаю я носом.
— А где ты? — смешным подозрительным тоном вопрошает Егор.
— Горыныч, че за допрос? — смеюсь я. Кличками парней я почти никогда не называла. — В лесу гуляю.
— Одна? — ужасается парень. — А Серёга где?
— Серёга дома на диване валяется. А я вдохновение ищу лесами.
— Боже, ты сумасшедшая, — стонет Егор. — Будь осторожна.
— Буду. Медведи в спячке. Волков поглажу, да и всё, — веселюсь я.
— Соня, — стонет Егор.
— Всё, не мешай моему вдохновению.
Всё-таки дышать здесь легче. И не только из-за свежего воздуха. Здесь не давил ни город, ни люди, ни Стас своим присутствием.
К вечеру возвращаюсь домой, где уже вовсю чаёвничают ребята с бабушками и дедушками. Ещё один душевный вечер в копилочку.
— Я так не хочу уезжать отсюда, — мы втроём лежим в сугробе, наблюдая за звёздами. Здесь они казались гораздо ближе, чем в городе.
— Абсолютно согласен.
— Поддерживаю, — говорят ребята.
Затем мы решаем петь песни, а наши старички только похохатывают с нас. Мы снимали много видео с нашего отдыха, чтобы в тяжёлые моменты не забывать, что бывают и светлые.
Но всё хорошее, как водится, имеет свой конец. И восьмого января мы, вдоволь наплакавшись перед дорогой, уезжаем в Москву.
Город встречает нас сильным снегопадом, из-за которого до дома мы едем мучительно долго. Завозим Катю домой, где её уже ждёт бабушка, и едем прямиком на студию. Работу никто не отменял, тем более у нас накопился материал.
Группа уже ждёт нас, поэтому мы сразу приступаем к работе.
— Слава, стой, попробуй вот такой ритм, — советую я. Звучит отлично, и я радуюсь. — Вот, другое дело. Сама проигрываю разные мелодии.
В середине января начинается учёба. Впервые вижу Стаса за долгое время, столкнувшись с ним в коридоре. Вздрагиваю от неожиданности, но здороваюсь. Парень сухо отвечает тем же, уходя дальше. Не знаю, какие эмоции испытал он. Стас запирал их под семью замками.
Снова начинаются концерты, работа, учёба. Вся та же рутина, но более спокойная. Но Логинов, видимо, решает, я слишком хорошо живу, поэтому преподносит сюрприз. Среди ночи мне звонит Кирилл из группы, с которым Серёжа уехал в клуб.
— Соня, прости, — обеспокоенно тараторит гитарист. — Он чем-то вкинулся. Увидел Аллу в толпе и вкинулся. Я не могу его контролировать.
— Что? — кричу я. — Клуб какой?
Сон мгновенно снимает, как рукой, и вот я уже впрыгиваю в джинсы, натягиваю худи и хватаю куртку. Машину он не брал, поэтому, схватив ключи, я мчу в клуб. Хочу набрать Кириллу, чтобы сказать, что скоро буду, и чтобы парень не отпускал Логинова, но случайно набираю Егора. Чертыхнувшись, тут же нажимаю отбой, одним глазом посматривая на дорогу. Но парень тут же перенабирает.
— Егор, прости, я случайно, — тараторю, пытаясь унять дрожь в руках. Всё, как два года назад. Ночь, страх за Серёжу и скорость, с которой я летела, потому что боялась, что он может натворить дел.
— Что-то случилось? — сразу выкупает Егор.
— Всё в порядке, — пытаюсь отвечать ровнее.
— Соня, я слышу твой голос и двигатель. Что случилось, ещё раз спрашиваю? — Егор умел быть запредельно серьёзным.
— Ничего, — но и мы не из робких, ещё одна попытка.
— Соня, — угрожающе спокойно говорит Егор. — Я найду тебя в два счёта. Говори.
— Еду забирать Серёжу из клуба, там что-то случилось, — сдаюсь я.
— Название.
— "Contact", — на выдохе сообщаю я, практически уже подъезжая.
— Мы будем через пять минут.
Чёрт, мы — это явно он и Стас. Вот это подарок. Ладно, сейчас не до этого. Залетаю в клуб, попутно набирая Кирилла, чтобы найти их. Парень сообщает примерное местоположение, и я быстро ориентируюсь. Серёжа выглядит ужасно. Кожа побледнела, губы выделялись каким-то синим оттенком, дышит тяжело, а руки ледянющие.
— Сколько он сожрал? — кричу я в панике.
— Не знаю, я не видел. Я и понял не сразу.
— У него передоз, Кирилл, — кричу я. — Серёж, Серёжа.
— Соня, — тяжело и прерываясь пытается сказать Логинов.
— Помогай, Кир.
Мы с трудом поднимаем парня под руки. Тяжёлый сам по себе, он неподъёмным, почти потеряв сознание. Благодарю Бога, что случайно набрала Егора, который уже искал нас в толпе вместе со Стасом, как и ожидалось. Клуб был не самым престижным, и вот на таких наркоманов, которых полным полно по углам, всем наплевать.
— Соня, что случилось? — с ужасом спрашивает Егор, перехватывая Серёжу у меня из рук.
— Передоз, — дрожащим голосом сообщаю я. У нас бывали разные моменты, но такой впервые, и я была почти в панике, едва ли удерживая себя.
Вижу, что парни в шоке, но разговоры откладываем на потом. Ребята грузят его в свою машину. Я кладу голову парня к себе на колени, а Кирилл обещает добраться сам.
— Серёжа, Серёженька, ты меня слышишь? — в панике зову я. Я пытаюсь говорить с ним, греть руки, бью по щекам.
— Соня, — с трудом хрипит парень.
Егор гонит, проезжая на все красные. Периодически нам сигналят, явно нелестно отзываясь, но сейчас было глубоко наплевать. Горячёв хорошо водит машину, поэтому я даже не обращаю внимания на скорость. У Серёжи начинает идти пена изо рта, и я поворачиваю его голову набок, чтобы он не захлебнулся. Его трясёт из-за судорог. Чувствую, как по щекам текут слёзы.
— Не смей подыхать, понял меня? Я тебя сама убью потом, — тихо говорю я, но все присутствующие слышат.
— Всё будет хорошо, — кидает Егор, паркуя машину. Стас по пути позвонил какому-то врачу, и нас уже ждали.
— Что употреблял? — спрашивает доктор.
— Я не знаю, какие-то таблетки. Был в завязке полтора года, — краем глаза вижу, как у ребят глаза на лоб лезут.
— Ожидайте.
Я падаю на ближайшую лавочку. В глазах стоят слёзы. Мы столько прошли, чтобы сейчас опять начать? Я не смогу больше. А если бы я не успела? Что, если бы Егор не приехал? Мы бы просто не успели довезти его. Руки все ещё трясутся. Осталось совсем немного подождать, пока его откачают, и всё будет хорошо, правда же?
— Соня, — зовёт Егор, но я не реагирую. — Соня. Он что, наркоман? Почему ты молчала?
Я продолжаю молчать. Это не моя история и не моя тайна. Пусть с брата своего спрашивает.
— Соня, — кричит Горячёв.
— Что, Егор? Что ты хочешь услышать? Да, он употреблял раньше, но он не наркоман! Когда придёт в себя, сам с ним поговоришь.
— Почему ты не говорила?
— А почему должна была? Если он сам не захотел, почему я должна была? — как же вы меня все достали!
— Что, блять, у вас за отношения? — ещё больше заводится Егор, но его прерывает Стас.
— Егор, осади, — тихо, но полностью перекрывая голос Горячёва, но меня несёт.
— Причём тут наши отношения? Почему они так всех волнуют? — начинаю непроизвольно повышать тон.
— Тихо, Сонь, — испуганно говорит Егор, не ожидавший такого.
— Или, по твоему мнению, я должна была по пятам за ним ходить?! Он ещё до меня начал употреблять, тебе не кажется, что причина не во мне?!
— У неё истерика, — слышу голос Стаса, а потом чувствую, как он крепко прижимают к себе.
— Отпусти, — кричу я, а слёзы непроизвольно текут из глаз. — Как вы меня все достали! Я просто хочу исчезнуть!
Я ору, наплевав на всё. Плевать, что я выгляжу, как чёртова истеричка, что они обо мне подумают, что мы в больнице. Чувствую, как крепко блокируют руки, а затем укол. Сознание постепенно покидает меня, картинка становится мутной и нечёткой, а затем наступает тьма.