Читать интересную книгу Бешеные псы - Джеймс Грейди

Шоссе пошло под уклон, спускаясь к мосту длиной примерно полмили, переброшенном через долину там, где Кеннебек-ривер впадает в бухту. Когда отец вернулся после корейской войны, Бат был одним из множества утыканных дымовыми трубами американских городишек. Прогресс отравил эту культуру, хотя в то апрельское утро двадцать первого века бухта по-прежнему могла похвастаться тем, что принимает морские суда. Над доками вздымалось чудовищное стальное «Т» — одно из чудес света, промышленный кран высотой с пятнадцатиэтажный дом.

С длинной стальной стрелы крана свисали пять наших тел.

Веревочные петли на шеях. Руки безвольно болтаются вдоль тела. Мы раскачиваемся высоко над водой в стылом утреннем свете. Глаза моего трупа открыты. Зейна и Эрика, Рассела и Хейли тоже линчевали. Их вылезшие из орбит глаза следили за тем, как наша машина едет по мосту.

— Слушайте! — сказал Зейн, сделав приемник погромче.

«…сообщение о пробках для едущих на север! Продолжается выяснение несчастного случая, после которого мать и двух ее детей вытащил из потерпевшей аварию машины некий добрый самаритянин, скрывшийся в неизвестном направлении. Помимо этого, полиция штата блокировала дорогу 703, где ведутся работы по обнаружению угнанной машины, упавшей в Рейс-ривер сегодня ночью. Пассажиры машины бесследно исчезли. Спортивные новости…»

Зейн приглушил громкость.

— История для отвода глаз, — сказал я и подумал: «Только ни слова о повешенных. Они сами увидят то, что им вскоре предстоит увидеть». — Теперь мы у Конторы под колпаком.

— Под прикрытием, — возразил Рассел. — Хотя сейчас Агентство и само запуталось. Наслушавшись ЦРУ, обычные копы будут ходить как зашоренные. Агентство не может сочинить враки для прессы, слишком не похожие на то, что они врут тем, кто не имеет значков ЦРУ, потому что местные копы наверняка допустят утечку.

— Но нас им не провести, — сказал Зейн. — Нам надо получше соображать. Или хотя бы кофейку хлебнуть.

Джип съехал по длинной эстакаде, дождался зеленого света и покатил по зоне, застроенной фабриками и пакгаузами. Стрелка на дорожном знаке указывала, что в центр города можно проехать прямо, поэтому Зейн мудро свернул налево.

За квартал перед нами на дороге маячил коп на мотоцикле. Синяя мигалка крутилась на его «харлее», стоявшем поперек осевой линии. На копе был белый шлем, блестящая черная нейлоновая куртка и зеркальные очки, в которых отражался наш едущий навстречу джип.

— Засада! — завопил Рассел.

— Нет! — возразил Зейн, сбрасывая скорость. — Не здесь, не так и не сейчас. Чистая случайность.

Сняв с кобуры руку в черной перчатке, коп подозвал нас.

— Натягивай штаны, — сказал мне Зейн, но я уже и без того втискивался в мокрые, липкие брюки, немилосердно царапавшие мои голые порезанные ноги.

Зейн передал мне наш пистолет.

Хейли протянула ему свой темный платок, чтобы он прикрыл голые ноги. Коп на мотоцикле знаком показал, чтобы мы подъехали еще ближе.

«Не делай это! — мысленно внушал я копу. — Не заставляй меня делать это!»

Джип еле полз. Зейн сказал мне:

— Не показывай им, что поранился.

Он нажал на тормоза, и джип остановился. Зейн опустил стекло.

Коп с важным видом уставился на нас. Переносная рация у него на поясе пощелкивала.

— Как дела, офицер? — улыбнулся Зейн.

В зеркальной поверхности очков промелькнули отражения Эрика, Хейли и Рассела. Промокший до костей, я тоже заметил себя в этих линзах. Но когда они остановились, в них отражался только седовласый, седобородый водитель в старой армейской рубашке.

Коп указал на красную автобусную остановку на обочине:

— Припаркуйтесь там, сэр.

— Конечно.

Увидев, что мы припарковались, коп замахал другой машине, чтобы проезжала.

— Сэр? — переспросила Хейли.

— Посмотрите на пешеходов, — сказал Рассел. — Обычное утро, среда, торговцы и бизнесмены идут туда-сюда по своим делам. Но обратите внимание, что какая-то часть людей спешит в одном и том же направлении. Мужчины, женщины… вон леди держит за руки двух парнишек, которым уже пора в школу. А вон парень только что начистил ботинки.

— Словно они все куда-то собрались, — заметил Эрик.

Зейн с трудом натягивал на себя еще не высохшие брюки. Холод был ему на пользу.

Коп указал муниципальному грузовику, кузов которого был забит белыми заграждениями, следовать дальше по той же улице, по какой ехали и мы. Потом обратил на нас свои зеркальные очки.

— Вылезайте из машины, — сказал я. — Надо идти, куда просят.

— Худо дело, — сказал Рассел, когда мы оказались на тротуаре. — Среди бела дня. В самом центре города. На улице. Никакой группы поддержки. Никаких путей к отступлению. Непонятно, что творится.

— По нам никто не стреляет, — ответил я. Кивнул копу. — Уж точно не он.

Толпа увлекла нас к перекрестку, поперек которого муниципальные рабочие ставили белые заграждения. Остановились, со всех сторон тесно окруженные мирными гражданами, которые не могли поголовно оказаться секретными агентами.

— Парад какой-то, — сказал Рассел.

— Нет, — ответила седоволосая женщина в легком пальто.

И оба были правы.

Первым появился почетный караул. В нем шли ровесники отца и даже люди постарше; двое везли своего товарища в инвалидной коляске. На них были синие блейзеры и прямоугольные пилотки с золотым галуном; один приколол к плечу пустой левый рукав. Они браво, но безуспешно пытались маршировать в ногу с тремя национальными гвардейцами, которые несли флаги штата Мэн и флаг Америки. За почетным караулом следовали около дюжины мужчин помоложе и три женщины, одетые в какую-то невероятную смесь военного обмундирования — тужурки, рубашки, как у Зейна, пилотки — обноски, в которые они еще могли влезть. За ними шел папа. В синем помятом костюме. Черное платье висело на маме как на вешалке. Они вели под уздцы черную лошадь, которая тяжело и неуклюже ступала за ними, везя укрытый звездно-полосатым американским флагом гроб.

Больше всего на этой запруженной народом городской улице меня поразила тишина. Тишина, нарушаемая только шепотом ветра. Цоканьем лошадиных подков. Скрипом погребальной повозки.

Хотя, возможно, он имел в виду не только шпионов, Зейн шепнул нам:

— Никогда не забывайте — человека судят по делам.

— Надо держаться, — пробормотала Хейли.

— Надо идти, — сказал я дрожа.

Джип отвез нас в трейлерный парк на окраине города. В окне магазинчика, где папа с мамой торговали полуфабрикатами, висела вывеска «КОФЕ». Мы накупили газет, пластмассовых стаканчиков с кофе, несколько коробок пончиков. И устроили военный совет одновременно с пикником в джипе, припаркованном рядом со свалкой, где беспорядочно громоздились друг на друга остовы старых машин.

— Ничего, — сказал Зейн, бегло просмотрев газеты. — Ничего в Бангоре, Портленде и Бате, ничего в «Бостон-глоуб». О нас — ни слова. Никаких: «Психиатр умирает в результате сердечного приступа». Никаких: «Убийцы-наркоманы из мотеля в Мэне». После засады на дороге Контора взяла все под контроль.

— То, что от этого копа не исходило никаких флюидов, заставляет предположить, что тревогу отменили и охота за пятью психами прекращена, — сказал Рассел.

— Время покажет, — заметила Хейли. — Даже если Агентство провело копов, оно настропалит силы внутренней безопасности или ФБР — словом, всех, кто несет ответственность за таких, как мы.

— Таких, как мы, еще не бывало, — возразил я.

Рассел пожал плечами:

— Черт его знает; с тех пор как Комиссия по расследованию событий одиннадцатого сентября обнаружила, что они как кошка с собакой, готов поспорить, что Управление и Бюро еще больше ерепенятся, когда им приходится делить персонал, но…

Он вовремя заткнулся. Однако все четверо покраснели от смущения.

— Мы — тайна, которую Управление хочет сохранить, — сказал я, проигнорировав слова Рассела.

— Кто знал, что мы такие важные птицы? — покачал головой Зейн.

— Речь не о нас, — сказал Рассел. — Может, они хотят сохранить в тайне существование Замка?

— Нет, — не согласилась Хейли, — речь о том, что они хотят сохранить какую-то сверхсекретную информацию, которую просрали, потеряли контроль над ситуацией и из-за которой погибли двое человек.

— Плюс к тому они позволили пятерым маньякам вырваться на свободу, — добавил Рассел. — Боссы думают, что быть замешанным в каком-нибудь грязном деле и попасться на этом — хуже, чем само это грязное дело. А значит, — продолжал он, — им выгоднее, чтобы мы бесследно исчезли и можно было не предавать историю огласке.

— Тем лучше для нас, — ответил я. — Похоже, что они повязали ФБР или канцелярских крыс из внутренней безопасности приказами о невмешательстве, а честных полицейских заставили поверить во враки, которые не принесут неприятных последствий, даже если кто-нибудь допустит утечку. Если наше существование по-прежнему держится в тайне, то настоящие охотники за нами тоже прячутся. А это значит, что они скованы.