– Мы же летим в Канны?
– Мы?
– Я не хочу с тобой расставаться, Рэйчел. И да, в этот раз я плачу за номер. Ведь в прошлый раз платила ты.
– Ты что, не слышал, что я сказала? – Рэйчел почувствовала, как от воспоминаний у нее горят уши.
– Слышал. Я закажу номер с двумя отдельными спальнями. Очень хороший, уединенный. И при этом твой бюджет не пострадает.
– Ну, что ж… спасибо. Но зачем тебе это?
– Потому что я не хочу терять тебя, agape mou. Не хочу ставить крест на нашем будущем.
– Неужели ты меня так любишь? – спросила она. И тут же почувствовала, как сердце гулко застучало в груди. Ладони вспотели. Она думала, что вопрос прозвучит насмешкой. Но вместо этого она, вся дрожа, ждала ответа, отчаянно надеясь услышать «да».
– Нет, конечно, – пожал плечами Алекс. – Любовь – неподходящая карта для такого человека, как я. Я не знаю, как в нее играть. А вот семья… мне хотелось бы попробовать создать семью.
Рэйчел с трудом сглотнула.
– Но мне нужно большее, – проговорила она. – Я не хочу быть всего лишь частью твоего эксперимента по созданию счастливой семьи.
– А почему нет? У тебя нет счастливой семьи, пусть даже созданной в порядке эксперимента. Так почему бы не попробовать?
У Рэйчел заныло в груди. Одиннадцать лет она связывала свою семью воедино. Рейчел была такой, какой им нужно было ее видеть. А теперь все было кончено.
Она не знала, что с этим делать.
Ей казалось, словно броня, за которой она скрывалась все эти годы, вдруг разом слетела с нее. И она осталась беззащитной. Ранимой. Уязвимой.
Она сжала руки под грудью, словно пытаясь защититься. В этот момент она вдруг ясно осознала присутствие ребенка в ее чреве. Еще никогда она не чувствовала себя такой одинокой и напуганной. Словно все ее существование, все, что было вокруг и внутри ее, вдруг изменилось до неузнаваемости, стало чужим, незнакомым.
По сравнению с этим страхом, сжимавшим ей горло, та старая история с фотоснимками и видео казалась сущим пустяком.
– Мне… мне надо идти, – запинаясь, проговорила Рэйчел. – Вызови самолет. Я соберу вещи.
– Не стоит. Их соберет Люси. Посиди здесь, отдохни. А я пока обо всем договорюсь, – проговорил Алекс. Кажется, он и вправду переживал за нее – насколько он был на это способен.
– Тебе не обязательно лететь со мной, – отозвалась она.
– Ты не хочешь, чтобы я летел?
– Нет.
– Но ты не всегда получаешь лишь то, что захочешь, agape.
Глава 8
– Позер, – произнесла Рэйчел, оглядев роскошный пентхаус и подойдя к окну, выходившему на океан.
Полет в Канны прошел быстро и без приключений. Особенно с учетом того, что Рэйчел всю дорогу делала вид, будто Алекса рядом нет.
– В чем проблема? Тот твой номер тоже был чудесен. И обслуживание было на высоте.
В глазах Рэйчел вспыхнула боль. И стыд.
– Я запрещаю тебе шутить о той ночи! – проговорила она. – Не хочу, чтобы ты напоминал мне о том, как использовал меня.
– Не больше, чем ты – меня. В конце концов, это ты была помолвлена. Так что тебя не назовешь невинной овечкой.
– Но я тебя не обманывала.
– Слушай, может, прекратим уже браниться на эту тему? И ты перестанешь напоминать о том, что я сделал тебе больно? Поверь, после той ночи мне было стыдно. Именно поэтому я не позвонил тогда Аяксу.
– Тебе было стыдно? – Рэйчел нахмурилась.
– Понимаешь… когда ты хочешь отомстить человеку за то, как он относился к женщинам, да и к людям вообще, и для этого используешь кого-то… потом ты чувствуешь себя таким же, как тот, кого ты презираешь.
Это была правда. До этого Алекс не позволял себе сформулировать ее с такой откровенностью. Подумать о том, почему после встречи с Рэйчел он чувствовал себя испачканным. Опустошенным. Потому что эта мысль была еще одним свидетельством на суде, который он вершил над своей душой.
Виновен или невиновен? Жертва или хищник?
Он не знал ответа. И это мучило его.
– Неужели у тебя есть совесть? – усмехнулась Рэйчел.
– Быть может, я не так дурен, как ты думаешь. И не так аморален. Мне было бы приятно это знать.
– Ты что, хочешь быть хорошим человеком?
– Я не знаю. Знаю лишь, кем быть не хочу.
– И ты по-прежнему утверждаешь, что вырос в борделе вместе с Аяксом?
– Да. – Сердце Алекса болезненно сжалось. – Хотя он вряд ли помнит меня. Когда он уехал, я был мальчишкой. Мне было лет восемь. Но я хорошо помню его. И… его отца.
Он почувствовал гнетущую тяжесть в груди. Так бывало всегда, когда он едва удерживался от того, чтобы не назвать этого человека своим отцом.
«Вот она, дурная кровь», – с горечью подумал он.
Почему же эта кровь не имела власти над Аяксом? Уйдя из проклятого дома, он сумел обрести семью, найти любовь…
Он не мог думать об этом. От этих мыслей у него начинала болеть голова. Все это было слишком сложно. Слишком тяжело.
– С тех пор как Аякс стал работать на отца, он никогда не говорил о своем прошлом, – задумчиво проговорила Рэйчел. – Ни слова. Сейчас это кажется мне странным. Но, Алекс, если бы ты знал его… он такой серьезный. И такой правильный. Не могу представить, что человек, о котором ты говоришь, – это действительно он.
– Мальчишкой он был не таким правильным, – резко сказал Алекс. – Я думал, что он не изменился, став мужчиной. Думал, что услышу от тебя массу историй о нем, и они подтвердят мое мнение.
– Он даже не пьет. Он самый порядочный человек из всех, кого я знаю. Да, я не испытываю к нему страсти… но он – мой друг. Он не дурной человек, нет.
– Но он был им, – словно оправдываясь, промолвил Алекс. – Был.
– Может, он просто совершал ошибки. Ты сам говоришь, что повел себя со мной не лучшим образом.
– Ты права.
– И я тоже… тоже поступила дурно. Хотя это был не самый дурной поступок в моей жизни, но… я нарушила обещание. Я не должна была этого делать.
– А каким был твой худший поступок? – едва слышно спросил Алекс. Его горло сжало спазмом, он едва мог говорить.
– Не хочу говорить об этом. Мне пора идти к Алане.
– Я пойду с тобой.
– Ты не обязан.
– Но я хочу. Хочу участвовать в твоей жизни. Я очень переживаю, потому что не знаю, как этого добиться, не прибегая ко лжи.
– И что бы ты сказал? – нахмурилась Рэйчел. – Если бы хотел обмануть меня ради того, чтобы стать частью моей жизни?
Алекс посмотрел на ее безупречно прекрасное лицо, заглянул в ее глубокие голубые глаза, на дне которых пряталась боль. Он не хотел, чтобы эта боль стала сильнее.
– Я сказал бы, что люблю тебя, – проговорил он. – Что моя жизнь без тебя не имеет смысла. Что ты мне нужнее, чем воздух, которым я дышу.
В глазах Рэйчел заблестели слезы. На мгновение он захотел, чтобы эти слова стали правдой. Но эти чувства были ему чужды и незнакомы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});