Читать интересную книгу Король-Воитель - Кристофер Банч

После того как Нумантия потерпела поражение и попала под власть Майсира, а императора и меня посадили в тюрьмы, я больше ничего не слышал об их действиях, а мои тюремщики даже не могли сказать, существуют ли они еще. Хотя теперь мне было ясно, что они все так же активны и обладают немалым числом сторонников, ибо откуда в противном случае эта великанша могла бы узнать о том, кто я такой, какие у меня привычки, а затем найти способ помочь мне бежать?

Разве не был я самым злостным из врагов Товиети после Тенедоса?

Во время отступления из Майсира, высоко в горах Спорных Земель, бородатый старик напомнил мне о пророчестве, сделанном при моем рождении: что я мальчик, едущий верхом на тигре, что тигр восстанет против меня, но моя жизнь окажется длиннее, чем я смогу рассчитывать. Но цвет нити моей жизни станет ярко-желтым, а сама нить окажется шелковой, как шнуры-удавки сторонников Товиети.

Старик закончил свои слова загадочным высказыванием: «Почему зло не может превратиться в добро, если добро будут считать злом?» Это было все, что он сказал, и, похоже, его цинизм в полной мере соответствовал как его долгу, так и его чувству юмора.

Пока что эта фраза не обрела для меня никакого подобия смысла.

Как и предсказывала женщина-Товиети, причал парома на берегу Латаны был полон стражников, а трое стояли возле трапа, ведущего на наше судно. Чем ближе мы подходили к ним, тем больше Якуб приговаривал себе под нос, хихикал и то и дело принимался ласкать своих змей длинным перышком, просовывая его сквозь ячейки клетки. У меня появились немалые сомнения насчет того, в какой степени он на самом деле безумен.

Мы добрались до трапа, и один из стражников заученно рявкнул:

— Имена, место назначения, где живете? — Затем он оторвал взгляд от своего планшета, увидел не более чем в футе от своего лица головку одной, наиболее любопытной кобры, бойко покачивающуюся из стороны в сторону, взвизгнул таким фальцетом, которому позавидовал бы и евнух, отскочил назад и едва не свалился в воду. Весьма удовлетворительно.

Разозлившись из-за проявления слабости, но все еще не избавившись от страха, он что-то еще бессвязно прорычал, а его товарищ поспешно распорядился:

— Эй вы, ублюдки! Марш на борт! Но если хоть одна клетка раскроется, ответите головой! — Он даже не взглянул на билеты, которые Якуб пытался всучить ему.

Якуб сунул их в карман, пропел чуть слышно:

— Они пригодятся для другого раза. — И велел мне следовать за ним с тележкой. Паром был переполнен, но все с величайшей готовностью уступали нам дорогу.

— Мои красотки любят быть в серединке, да, в серединке, — счастливым голосом пел Якуб, — чтобы никакой качки, никакого волнения, чтобы ничего не тревожило их сердечки, не сердило их, чтобы им не захотелось укусить кого-нибудь своими красивыми зубками… Ведь вы же вовсе не хотите этого, мои красоточки? — И мы очень быстро нашли место для тележки под навесом на главной палубе, откуда открывался вид на корму и гребные колеса. Ремни привода были вырезаны из кожи слонов, буйволов, волов, а затем в них магическим способом внедрялась мощь убитых животных, так что никакая «реальная» сила для передвижения не требовалась.

Колеса тележки крепились чеками, и поэтому снять их с осей оказалось очень легко. Я надежно привязал тележку к каким-то торчавшим из палубы штырям.

— Спокойная река, тихий ветерок, — приговаривал мой «хозяин», — но мы не допустим никаких случайностей, нет, нет, и не позволим моим красавицам выскочить наружу и приняться играть в свои игры.

Он осмотрел завязанные мною узлы и удовлетворенно кивнул.

— Ну что, сейчас пойдем под крышу и заморим червячка? Что ты на это скажешь, солдат?

Я был действительно голоден, но уже давно заметил возле стола в общем зале четверых суровых хранителей мира.

— Э-э… нет, —сказал я. —Я уже поел. Раньше. И еще не очень голоден.

Якуб скептически посмотрел на меня:

— Солдат, и не голоден? Несмотря на бесплатный харч: — Затем ему что-то пришло в голову, и он захихикал: — Ах-ах-ах! Это от воды? Морская болезнь?

Я постарался принять смущенный вид.

— Один моряк учил меня, — продолжал тараторить Якуб, — что лучше всего взять кусок сырой свинины — хороший, жирный — и привязать его на нитку. Проглоти его, дай ему помотаться у тебя в желудке вверх и вниз, а потом вытащи обратно. После этого ты сразу выблюешь все, до последней капельки, и будешь чувствовать себя прекрасно. Но когда ощутишь во рту что-нибудь круглое и волосатое, быстро глотай, потому что это будет твоя собственная задница! — После этих слов он так расхохотался, что с трудом устоял на ногах.

— Но если ты не против, —добавил он, отсмеявшись, — я посмотрю, нет ли у них здесь овсянки или чего-нибудь в этом роде. А ты в это время покараулишь красоток, ладно?

С этими словами он смешался с толпой. Я не собирался есть на глазах у хранителей, поскольку не был уверен в надежности моей маскировки и сопровождавшего ее колдовства, и к тому же все еще сомневался в том, что толстуха говорила насчет надежности изготовленного ею шрама.

Я заявил в пространство:

— Не вздумайте шутить со мною, — что было чуть ли не открытым объявлением войны всем окружающим, поправил перевязь на груди, затем одну ногу вытянул вперед, положил обнаженный клинок на колени, держа шпагу одной рукой за эфес, и накинул на голову капюшон. Это должно было полностью сымитировать привычку опытного солдата спать вполглаза при любых условиях.

Невдалеке от причалов к реке спускались ступени; в этот жаркий полдень они были заполнены купающимися. Среди них оказалась довольно симпатичная обнаженная женщина на несколько лет моложе меня, присматривавшая за своим выводком, состоявшим из маленького мальчика и пятерых его сестер. Все были голенькие, похожие одна на другую, самой старшей было не более десяти лет, и все они копошились на отмели, громко плескаясь и поднимая пену.

Женщина носила на талии золотую цепочку, и я припомнил давно минувшие времена, как отплывал на «Таулере» на юг к моему первому месту назначения в 17-й Уланский и купавшаяся девушка с похожей цепочкой призывно улыбнулась мне. Я подумал, не могла ли это оказаться та же самая женщина, усмехнулся своему дурацкому романтизму, но пожелал про себя, чтобы это было так, чтобы ее выводок говорил о ее счастье, а куда более дорогая цепь на поясе — о свободе от лишений.

На капитанском мостике проревел хриплый горн, и пассажиры как по команде бросились к борту, чтобы взглянуть, как начнут крутиться колеса. Я же смотрел на людей, удивляясь тому, насколько по-разному все они были одеты, в отличие от стражников или солдат, и в который раз сознавая, как сказалась на них война. Это были не те люди, которые путешествовали в мирные времена. Как всегда, в толпе находилось немало бродячих торговцев, но большинство из них имели собственных охранников, а по возрасту были или очень молоды, или, напротив, уже достигли преклонных лет, и лишь очень немногие пребывали в подходящем возрасте для людей, считающих опасность нормой своей жизни.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});