Читать интересную книгу Камень власти - Ольга Елисеева

Людвига Карловна, как называли хозяйку дома в России, немедленно поднялась навстречу новым гостям с приветливой улыбкой на лице. Это была полная цветущая дама средних лет, которая уже вышла из возраста метрессы, но зато могла держаться с каждым посетителем как старый, все понимающий друг.

Прасковья Александровна сказала ей несколько слов по-немецки. Так тихо, что оглядывавшаяся по сторонам Като их даже не расслышала. Хозяйка почтительно закивала и широким, не лишенным изящества жестом пригласила подруг проследовать в глубь анфилады комнат. Великой княгине показалось, что Дрезденша смотрит на нее чуть насмешливо. И правда: вуаль, под ней маска, широкий плащ, не позволяющий судить о фигуре, капюшон, полностью скрывающий волосы… Пожалуй, в этом пестром, сияющем зале с его изысканно раздетыми обитательницами, среди голых плеч и полу прикрытых кружевными платками бюстов, Като, так желавшая остаться незамеченной, в своем черном платье привлекала наибольшее внимание.

Великая княгиня на мгновение смешалась, но взяла себя в руки. «Я приехала по делу, — сказала она себе, — и не уйду, пока дело не будет сделано. Что же Прасковья?»

Брюс уверенно шествовала рядом с ней, она чуть склонила голову вперед и нахально улыбалась всем встречным. Судя по тому, что графиню многие приветствовали вполне дружелюбными возгласами, ее узнавали даже в маске.

— Парас! Что за чучело ты с собой привезла?

— Какая-нибудь добродетельная вдовушка, изнывающая от скуки? Боится нарушить траур по дураку-мужу?

Все эти замечания относились к великой княгине. Като почувствовала, как под жарким, плотно облегавшим лицо бархатом ее кожа пылает от стыда.

— Давайте сдернем с нее маску! И посмотрим, кто это такая! Клянусь, я ее знаю!

Цесаревна замерла от испуга. В комнате находились не только дамы, но и кавалеры. Они сидели на широких диванах с гнутыми спинками, обнимая своих пассий, пили венгерское и дразнили проходящих. Вокруг слышался смех и обидные реплики по адресу закутанной в черное фигуры.

Два молодых, уже изрядно набравшихся типа оказались по бокам от вновь прибывших дам. Как видно, с довольно серьезными намерениями.

— Брысь! — не разжимая зубов, цыкнула на них Прасковья. — Не по вашим кошелькам товар!

Однако на кавалеров ее слова не произвели никакого впечатления. Брюс поздно поняла, что совершила ошибку: перед ней были не просто подвыпившие богатые лавочники или парикмахеры, часто торчавшие в заведении Дрезденши. В этой комнате спутницы столкнулись с преображенцами, о чем свидетельствовали разбросанные на стульях форменные кафтаны, снятые тяжелые перевязи со шпагами и даже загнанные под диваны треуголки.

Подоспевшая Дрезденша было залепетала что-то вроде: «Господа, господа, в моем заведении не принято нарушать инкогнито посетителей…» — но была отодвинута в сторону мощной лапой одного из гвардейцев.

— Ты, блядь, помолчи про свое заведение!

— А ну посмотрим, что за птица. — другой протянул руку к маске Като и в тот же миг взвыл, потому что великая княгиня выпрямилась и влепила ему звучную пощечину.

— Молчать, мерзавец! — крикнула она так, что у нее самой заложило уши. — Ты как стоишь, и с кем разговариваешь? Мое лицо закрыто, но твоя-то рожа, слава Богу, без маски! Еще одно слово, и твой командир завтра же устроит тебе пять нарядов в карауле.

Оглушенный ее криком гвардеец было отступил, но спохватился, подбодренный хохотом товарищей.

— Что, что ты мне можешь сделать, сучка? — С издевкой поинтересовался он, схватив Като за руку и резко завернув локоть назад. — Ну, снимайте с нее вуаль, маску и все остальное! — крикнул он приятелям.

Прасковья взвизгнула и вцепилась зубами в руку нападавшего на Екатерину гвардейца, но была отброшена в угол сильным шлепком по лицу.

— Братцы! Братцы! Какой дьявол вас взял? — Раздался вдруг из угла насмешливый резкий голос. — Вы так все заведение разнесете. Води вас после этого в приличные места!

С дивана у окна приподнялся светловолосый всклокоченный гигант в белой рубашке с развязанным воротом и наполовину стянутых ботфортах. Он с усилием оторвал от себя растрепанную головку обнимавшей его девицы и, дав ей легкий подзатыльник, встал на ноги.

— Оставьте ее, — бросил он расходившимся товарищам, застегивая ремень и подходя ближе. — Девок вам разве мало?

Като смотрела на него во все глаза. Если б не маска, ее брови, взметнувшиеся вверх, просто перечеркнули бы лоб. Великая княгиня испугалась, что выдаст себя нечаянным возгласом и прикусила губу. Перед ней, вальяжно переминаясь с ноги на ногу и бесстыдно сплевывая на пол, стояло ее нечаянное ночное приключение. Собственной персоной. Конечно, она ради него и приехала. Естественно, его и искала, но… все равно не ожидала застать своего преторианского атлета при столь малоприятных обстоятельствах.

— Уходите, мадам, — вдруг совершенно трезвым голосом обратился он к ней и, быстро взяв Като за локоть, потащил ее к двери из комнаты. — Уходите, пока они меня еще слушаются.

Великая княгиня не успела опомниться, как спутник почти вытолкал ее на лестницу.

— Сразу видно, что вы здесь впервые, — резко сказал он, — и что вам здесь не место. Это потаскушка Брюс привела вас сюда? Если она ваша подруга, то пошлите ее к черту. Идите домой, пока с вами ничего не случилось. Порядочной женщине здесь не место.

— Почему вы думаете, что я порядочная женщина?

Като с усилием подавила улыбку. Он ее не узнал, но вел себя достаточно благородно. «Портовый крестоносец! — Усмехнулась она. — Кажется, я не ошиблась».

— Видно, — бросил ее нежданный покровитель. Говорю вам: вон отсюда! И чтоб я вас здесь больше не видел.

Екатерина, с трудом сдерживая смех, прижала руку ко рту. В это время дверь из внутренних комнат распахнулась. На пороге возникла испуганная Дрезденша в сопровождении целого эскадрона развязных девиц в шелковых неглиже и развивающихся лентами дорогих чепцах.

— Господин Орлов! Господин Орлов! Успокойтесь, ради Бога! — Всплеснув руками, заверещала содержательница притона, а девицы повисли на плечах у гвардейца, уволакивая его обратно в комнаты. — Душка! Дружочек! Купидончик! Казачек! Не бросай нас!

— Тьфу, — не выдержала Като.

— Мадам, — с низким поклоном обратилась к ней Дрезденша. — Я сделай все возможный, чтобы заглаживать следы эта нелепый случай! Ваш подруг говорил мне, что вы нуждаться в отдельный камер?

Екатерина почувствовала, что ее бьет нервный смех. «Отдельный камер — это именно то, что я однажды получу за мои выходки», — подумала она.

— Вы можете говорить по-немецки, — спокойно обратилась цесаревна к хозяйке на родном языке. — Мне действительно нужна комната.

— Сюда, наверх, — обрадовалась Дрезденша. — Мадам говорит, как прирожденная берлинская аристократка. У мадам блестящее произношение! О, Берлин — великолепный город! Мадам, бывала в Берлине?

— Мадам родилась в Померании, — веско пресекла поток фальшивых комплиментов Като. — А в Берлине мой выговор находили слишком жестким.

Дрезденша распахнула перед ней невысокую дверь третьего, если считать вместе с подклетом, этажа. Здесь у заведения располагались отдельные покои для наиболее привередливых посетителей.

— А где же моя подруга? — Осведомилась Екатерина, оглядываясь по сторонам.

— О, не беспокойтесь, — заверила ее хозяйка. — госпожа графиня нашла себе утешение там, внизу.

— Уже? — удивилась Като.

Дрезденша кивнула.

— Помните того господина, который так неловко оттолкнул ее от вас? Он решил попросить у дамы извинения и загладить свой проступок. Они помирились.

«Боже, Парас, Парас! — Подумала Като. — Разве можно так низко себя ценить?» Ей стало обидно за подругу и в то же время горько, что из всех придворных дам ее жалела и понимала только эта продувная шлюха. Помогала, утешала, поддерживала. «Да будь я проклята, если откажусь от нее из-за ее слабостей! Кто взял на себя право судить? „Пошлите ее к черту…“» — великая княгиня недовольно передернула плечами.

— Я хочу, — обратилась она к Дрезденше, — чтобы вы пригласили сюда того господина, который вывел меня на лестницу. Мне необходимо обсудить с ним безобразную выходку его товарища. Вот, — Като достала из-под плаща свой шитый бисером кошелек и высыпала в подставленные ладони хозяйки пригоршню отливавших серебром ефимок.

Дрезденша благодарно закивала, пятясь задом, но на пороге на мгновение задержалась, вскинув на Екатерину лукавые, полные фальшивого понимания глаза.

— Мадам уверена, что ее интересует именно этот господин?

— Мадам уверена, — устало вздохнула Като.

Дверь ненадолго закрылась, и великая княгиня получила возможность оглядеться по сторонам. Комната была узкой, с окном выходящим во двор. На стенах красовались светлые ситцевые обои с куропатками, на фоне которых неуклюжими глыбами темнела дубовая мебель. По правую руку от Като громоздилась кровать с пологом. Над ней на стене в ореховой рамке болталась безвкусная картинка какого-то местного подражателя Рубенса. В лубочных тонах была изображена сцена соития сатиров и нимф в кущах чахлых оливковых деревьев, сильно напоминавших разросшиеся пучки укропа.