Другими словами, он понимал, что Зак сделал всё, что было в его силах, чтобы завоевать любимую женщину, даже использовал грязные приёмы.
Только теперь Зак понял, что никогда по-настоящему не любил Пенелопу. Он помнил только желание и потребность заставить её пересечь черту и хотеть его.
С Тулой все не так.
«Я хочу… хочу… Я хочу, чтобы она увидела во мне хорошее. Проклятье!»
— Мне пора, — сказал он в панике, закончив разговор и побежав к лифту. — Тула!
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
Направляясь к восьмой лунке, Томмазо тщательно репетировал, что скажет Шарлотте. Во-первых, ему придётся пресмыкаться из-за того, что постоянно куда-то уходит. Во-вторых, нужно, чтобы она начала видеть в нём сексуальный объект, который можно эксплуатировать, использовать, сосать и жёстко трахать днём и ночью, и…
«Кого, чёрт возьми, ты обманываешь?»
От фантазии, чтобы проделать всё это с Шарлоттой, кровь мгновенно прилила к члену. Он посмотрел на оранжево-белые клетчатые шорты. Что ж, очень заметно. Он натянул подол футболки на огромную выпуклость и начал думать о несексуальных вещах, таких как Симил. О её ужасном единороге. И о подвале, полном стонущих клоунов.
Его член начал опадать. Вот, так-то лучше. Но стоило заметить милую женственную фигуру Шарлотты, стоящую к нему спиной, он не смог не возбудиться снова. Чёрт возьми!
Он уже собирался остановиться, чтобы снова попытаться успокоить похотливого ублюдка, когда что-то показалось ему странным. Или, точнее говоря: неправильным. Дело не столько в том, как стояла Шарлотта, сколько в напряжённости позы. Почти как, когда маленькое животное понимает, что его заметил волк. Есть такой момент тишины, когда не можешь решить, бежать ли или оставаться совершенно неподвижным, надеясь, что ошибся в том, что тебя заметили. Именно так и стояла Шарлотта. Она даже сжала кулаки, словно готовясь к драке.
— Шарлотта!
Она не двигалась, и то, на что она смотрела, находилось за горизонтом и вне поля его зрения. Проклятье.
Боевые инстинкты телохранителя тут же включились, и Томмазо побежал так быстро, как только мог. В голове он переходил в режим обороны. Поблизости нет оружия, но сумка для гольфа примерно в тридцати футах от Шарлотты, и там чертовски много тяжёлых клюшек. Дерьмо. Он сначала пойдёт к Шарлотте или за клюшками?
— Шарлотта! Беги! — закричал он. Надеясь, что она обернётся, увидит, как он бежит, а затем бросит на него хмурый или сердитый взгляд, или что-то ещё, указывающее на то, что воображение разыграло его.
Но этого не произошло.
Он снова выкрикнул её имя, но она замерла примерно в пятидесяти ярдах от него, уставившись на что-то, что явно пугало. И да, она определённо находилась в пределах слышимости, потому что небольшая группа игроков в гольф впереди чуть правее посмотрели в его сторону.
Мягкая трава не позволяла бежать быстрее, и Томмазо снова закричал. Бесполезно. «Сначала пойду к ней», — решил он. Десять ярдов. Девять. Восемь. Семь. Шесть. Пять…
Он схватил её сзади и собирался закрыть своим телом, но она закричала и изогнулась так, что их ноги запутались. С громким звуком они оба упали, переплетаясь конечностями, и Томмазо приземлился прямо на Шарлотту. Тело Шарлотты обмякло, и он немедленно скатился с неё. Поднялся на ноги и огляделся, ища на горизонте то, что её напугало. Ничего нет. Он взглянул на Шарлотту, которая лежала без сознания, и на окровавленный камень размером с его кулак сбоку от её головы
— Нет, нет, нет! — Он опустился на колени и обнаружил рану у Шарлотты на затылке. Как это случилось? Он пытался защитить её. Но от чего?
«Скорее всего, она просто мечтала наяву». А потом он налетел и сбил её с ног, разбив голову о камень.
Подбежали двое мужчин в белых рубашках для гольфа и бейсболках. Один из них крикнул своему кэдди, чтобы тот позвал на помощь.
Томмазо уже снял рубашку и приложил к кровоточащей ране, зажимая её.
— Что случилось? — спросил один из мужчин.
— Она упала, — ответил Томмазо.
— Но мы видели, как ты бежал к ней, — сказал один парень.
— А потом набросился на неё, — добавил его спутник.
Подошли ещё три мужчины, все в синих джемперах с логотипом курорта. Предполагалось, что они садовники, но Томмазо знал эти прямые спины и аккуратные стрижки. Учбен. Они начали прогонять мужчин, сказав, что уже вызвали медицинскую помощь.
Один из игроков в гольф запротестовал:
— Но кто-то должен позвонить в полицию…
— Возвращайтесь к своим партиям, джентльмены, здесь не на что смотреть, — сказал самый крупный «садовник» — то есть Брут, тот же человек, ранее выдававший себя за официанта.
— Спасибо, — произнёс Томмазо. — Ей нужно в больницу и…
Шарлотта тихо застонала.
— Шарлотта? С тобой всё в порядке? Ты меня слышишь?
— Оууу… — Она потянулась к макушке. — Что случилось?
— Не двигайся, — приказал он. — Ты ударился головой о камень.
Её глаза оставались закрытыми и она пробормотала:
— Почему ты набросился на меня?
Он откинул волосы с её лба, зажимая рану.
— Расскажи, что ты видела, Шарлотта. Что тебя так напугало?
— Я чувствовала, что он наблюдает за мной, — пробормотала она.
— Кто? Кто наблюдал за тобой? — потребовал он, злясь как чёрт, что кто-то так мучает её.
— Чудовище.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Вскоре приехали парамедики и проверили Шарлотту, решив, что её не придётся госпитализировать или накладывать швы. Порез, хоть и глубокий, но небольшой
— Ей нужен холодный компресс, но в остальном всё будет в порядке, — сказала женщина-фельдшер.
Они перенесли Шарлотту в стерильную, ярко-белую комнату первой помощи на территории курорта, и Томмазо остался с ней.
В момент, когда «персонал» и парамедики покинули комнату, Томмазо изо всех сил старался выглядеть спокойным.
— Шарлотта, мне нужно тебя кое о чём спросить. И, пожалуйста, не думай, что я осуждаю. Но что ты имела в виду, когда сказала, что за тобой наблюдает монстр?
Шарлотта, растянувшаяся на каталке и сидевшая с мешком льда на затылке, оцепенела. Томмазо был почти уверен, что она даже перестала дышать.
— Шарлотта? — окликнул он, стоя над ней со скрещёнными руками.
— Не понимаю, о чём ты говоришь, — защищаясь, ответила она.
— Я видел, как ты стояла на том холме и выглядела так, будто не могла пошевелиться.
— Я… я просто стояла и наблюдала за игроками в гольф.
Чушь.
— Я звал тебя, но ты не ответила.
Она отвела взгляд на какой-то плакат, где был изображён приём Геймлиха, будто внезапно это стало самой интересной в мире вещью.
— Шарлотта, — строго произнёс Томмазо, — расскажи, что случилось.
Она не ответила, но тело сделало это за неё. Дыхание участилось, ноздри раздулись, лицо покраснело.
Он сел рядом с Шарлоттой на один из пластиковых стульев и положил руку ей на бедро. Чёрт возьми, прикасаться к ней намного приятнее, чем он себе представлял.
— Ты можешь мне доверять, Шарлотта. Я не стану думать, что ты сумасшедшая.
Она медленно выдохнула, а затем посмотрела на него, конфликт и смятение пылали в её карих глазах.
— Если я сумасшедшая, то и ты, чёрт возьми, тоже.
Это её беспокоило?
— Не спеши судить — внешность обманчива.
«Я профессионально конченный на голову. На самом деле, если бы мне вскрыли черепную коробку, оттуда выпали бы крошечные мармеладинки».
— А если бы я сказала тебе, что мне снятся кошмары, которые кажутся настолько реальными, что просыпаясь, я бегу на кухню за ножом или в истерике звоню 9-1-1, убеждённая, что в доме что-то есть, или что боюсь засыпать, думая, что могу никогда не проснуться, что бы ты ответил?
От этих слов у него сжалось сердце. Неужели он сделал это с ней? Причинил такую боль? Хотел бы он знать, что происходит.
— Как давно у тебя это происходит? — спросил он.
— Очень давно. Но я боюсь обращаться за помощью. Меня упрячут в лечебницу.