— Ставь туда. Сейчас принесу мясо. Вода, щетка и сено на месте. Ухаживать будешь сам.
Сам и поухаживаю, мне не трудно. Отводим в стойло, берем щетку и начинаем тереть. Конюшня устроена по уму, вся грязная вода с моего малолетнего кровавого маньяка стекает сквозь щели в полу. Теперь обтереть пучком сена, как видел в одном ковбойском фильме и готово. А вот и хмурый Яр, с громадным куском мяса и бадьей воды.
— Покормишь и закрой стойло, еще резни здесь не хватает.
— Яр ну зачем ты наговариваешь на это милое создание?
— Видел я однажды такое создание в бою похожем на бойню. Захочешь, не забудешь.
Драк вгрызся в кусок мяса, как после перенесенной недельной голодовки.
— Не спеши. Ты только вылупился. Сначала обожрешся, а потом живот болеть будет, да и зубки у тебя еще маленькие, если вообще еще есть.
Драк в ответ встряхнул парой симпатичных рожек и, обернувшись, оскалил пасть. М-да, насчет зубок я погорячился, полный комплект и немалой длины.
— Ну ладно ужинай и не шали, завтра приду и проверю, — сказал я, закрывая за собой дверь в загон.
— Не шали, — хмыкнул Яр. — А недавно еще Яг Топор заходил. И почему я не удивляюсь?
Оставив бурчащего верзилу в одиночестве, я направился в корчму.
Глава 4
Народ в зале не просто появился, все помещение было забито полностью, ни одного свободного стола. Хотя нет, вру из-за дальнего столика, около кухни сидела в гордом одиночестве Евдокия и махала мне рукой.
— Привет малолетка, как, наболталась с подружками?
— Не очень, сегодня гости съезжаются, пришлось побыстрее вернутся и помочь папе.
— А что ж сидишь и гостей не обслуживаешь.
— Когда появляется много чужих, папа запрещает, свои все меня знают, а чужие могут и пристать. Так что папа на это время нанимает разносчиц и поварих у мамы Жулы, вот они и работают.
Действительно, я заметил в зале трех девчонок и Лайду шустро бегающих с деревянными подносами между кухней и столами с посетителями. Кстати о последних.
Большинство персонажей явно бедностью не страдали, расфуфыренные как павлины они отличались от местных жителей как попугай от скворца. Да и скромностью тоже. Громкие подвыпившие голоса, шлепки по тугим попкам служанок составляли основной звуковой фон корчмы.
Правильно Матвей поступает. Незачем девчонке сейчас работать, надо понимать, что титул «мама» тут соответствует земному.
— Только еду разносят?
— Конечно нет, если между собой полюбовно договорятся, то могут и на второй этаж подняться, там пара комнат всегда сдается на полчаса, — ухмыльнулась мне Евдокия.
— Ты не думай что я маленькая, — насладившись зрелищем моего лица, продолжила она. — Все приходится понимать, что бы клиенты к конкурентам не ушли.
Матвей хоть и ругает смертников, но терять деньги не намерен. Да и не только смертники приезжают в Белгор.
— Вот что, пиранья местного капитализма, сообрази на стол, есть хочу зверски, кстати, почему он свободен?
— Один стол, правда, самый маленький, всегда свободен для хозяев корчмы и приглашенных ими посетителей.
— А я к какой категории отношусь?
— Конечно к хозяевам, — возмутилась Дуняша. — А насчет еды, это я быстро, после таких подвигов есть надо много, силы-то, небось, совсем на исходе, — заявила эта язва, показав мне язык и, ловко разминувшись своей кормой с моей ладонью, убежала на кухню.
Интересно в городе есть хоть один человек, который не знает про меня и Арну с девчонками. С правом на личную жизнь, здесь, похоже, очень большая напряженка.
— Привет, племенной бычок, — напротив меня на лавку плюхнулся Матвей.
И этот туда же. Господи, когда это закончится? Тут что, каждый желает меня поздравить или одобрительно похлопать по плечу? Надоело.
— Матвей, какого хрена. Хоть ты меня не доставай.
— Как же не доставай. Сегодня и завтра, и все ближайшее время, жители Белгора только об этом будут и говорить. Такого здесь давно не было. Крепись, пока не произойдет что-то другое, столь же примечательное, ходить тебе в героях.
— Не понимаю, что кроме меня никто ни разу не смог покрыть пятерых шлюх, — взорвался я. — Так возбудителя выпить и вперед. Ни за что не поверю в отсутствие такого у местных умельцев травников, или алхимиков.
Матвей от моей тирады расхохотался так, что перекрыл шум в зале.
— Шшллюх? — от смеха у него появились проблемы с произношением.
— А что, — с подозрением спросил я.
Но Матвей, ни как не мог прийти в себя. Утробный смех прерывался кашлем, а кашель смехом.
— Ну и Темный с тобой успокоишься, сам объяснишь, — махнул я на него рукой и уставился в зал.
Гулянка в зале тем временем набирала обороты. Все правильно, обмытие своего приезда, интернациональный праздник мужской половины всех рас и происходит он везде одинаково. Вот за соседним столиком уже уткнулись мордами в салат, пардон в блюда с мясом. Другие стараются побыстрее достичь столь восхитительного состояния. Но не все.
Парочка верзил, подхватив на плечи притворно визжащих служанок, торопливо поднималась, слегка пошатываясь, по лестнице. Ну вот, а Матвей жалуется на отсутствие охальников.
А вот эта компания наверняка местные. Одеты в потертую кожу, обвешаны с ног до головы оружием, пальцы в стальных кольцах. Пьют, но голову не теряют и не скажешь, что много приняли. Привыкли не расслабляться. Но, глядя на меня поднимать кружки — это лишнее. И Вас туда же. Отводим глаза, еще не сдержусь и пошлю, оно мне надо.
А вот эта компания чего на меня уставилась. Шестеро надменно-презрительно-благородного вида. Родословная наверняка длиннее, чем хвост у шимпанзе. Судя по внешнему виду — золотая молодежь. Золота на пальцах и шее хватит на пару тройку приличных кастетов. Вот еще один к ним добавился, наклонился к уху одного урода и что-то начал увлеченно говорить. Урод встал, одарил меня взглядом Ленина на буржуазию и пошел к выходу. Остальная компашка кинулась за ним. Похоже, что этот хорек тут за главного.
Кстати, я не один испытываю такие нежные чувства к этому мажору. За ближайшим к выходу столиком находится одетый в плащ примечательный, потому что однорукий, организм. Он дернувшийся было к выходу, но остался на месте и проводил богатую компашку лишь ласковым взором. Если бы я от кого-нибудь перехватил подобный взгляд, то ради собственного душевного спокойствия, уронил бы ему на голову что-то очень тяжелое. Тем более, что у однорукого под плащом нечто топорщится. Узелок на память.
— Влад извини, общаюсь с тобой и все время забываю, что ты здесь всего третий день, — наконец успокоившись, сказал Матвей.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});