Читать интересную книгу Космическое Мироздание. Вариации Времени. №1 - StEll Ir

Drip&Drop-Free (Цедилка Вольготная; а также напевница мокрая, капе́льница-ска́чка) – растение класса Принимающих, разряда Подпрыгивающие. Странствующее порноцветное достигающее размеров влагалища. Полы назначения – произвольные, в зависимости от настроения. В неэрегированном состоянии формы цветка напоминают огромную земную ромашку, в состоянии эрекции цветок становится похож на сильно надутую в лепестки алую розу. При половом акте издаёт характерные, “капающие” звуки, которые в устной речи приобрели название «вольготный напев». Больше наслаждается оргазмом партнёра, чем собственным, в связи с чем соотношение за половой акт достигает 10:1 соответственно.

Eloquent-Driver (Седок Велеречив; а также пенёк-седёлка, приставака-могун) – лесной растительный добытчик красот; зачастую мимикрирует под невзрачный пенёк и поджидает очаровашек в прохладной пыли, но иногда и сам пускается в небыстрый, степенный путь за добычей; оседлав, способен уговаривать неделями, перманентно каждые несколько часов испытывая с захваченной особью женского пола совместный оргазм.

Hui-Mushroom (Хуй Спорыш; а также хуй-спорыш, хуй-шпорыш, зазнобень) – «разумное растение» или «произрастающий разум», как нарекли его растерянные космобиологи, ввиду потерпевших полную неудачу попыток его растительно-животной идентификации; визуально представляет из себя вполне эротичный, развитый и довольно упругий половой член представителя homo sapiens, но обадает как минимум всеми пятью довольно развитыми органами чувств и способен к общению в ультракоротком диапазоне волн; растёт в самых разных местах; зачастую интегрируется с другими видами сексуальных охотников, в частности с пеньком-седёлкой и его ближними родственниками.

Pink-Furious (Розовые Лютики; а также лютики, проделки, внезапница) – ещё одна малоисследованная в силу своей специфичности форма жизни временно относимая к классу растений; сродни полезным вирусам и жизнетворным микробам Pink-Furious играют важную роль в активизации жизненных процессов на Земле XXX-37.

TheWillow-IsLaid (Ива Постелена; а также поползунья-невестица, поползунья, прогибица) – очень гибкое дерево исключительно женского пола; обладает подвижной корой и мобильными дуплами, поскольку через дупление с лесными мужскими полами поползунья-невестица и размножается; цветёт круглый год, источая едва уловимый невероятно волшебный запах…

~*~

Эшелон

«23 февраля, двадцать три тысячи второго года»[i]

Лишь чуть-чуть тошнило: я видимо всё-таки отравился немного моим будничным существованием. Эскалатор смеялся надо мной количеством ступеней, манил врезаться низкий неоновый потолок, помогал насквозь меня протягивающий с самых низов навстречу ветерок. Сквозняк? Чёрт, да это же ведь причина простудных заболеваний! Ещё чего не хватало… Я затянулся покрепче в пальто, шарф, кашне – на работу завтра вставать. Кем бы я ни работал – я всегда номер ноль! Или один – не помню точно, а доктор не говорит. В конце концов, я имею право узнать у личного доктора свой личный номер. Хотя понятие «личный доктор» всегда казалось мне немного неестественным, фальшивым что ли. Ведь если у каждого есть свой личный доктор – здоров ли наш мир? Наверное, всё же здоров. Не зря же вон столько лекарствов вокруг и аптек…

Я здоровый и в жизни уверенный спускался по чёрной полосе эскалатора в белый зев подземно дворцов. На работу лишь завтра, предприятие, фирма, завод. А сегодня весь вечер я – я. Никуда не пойду, на весь вечер устрою себе выходной: посижу перед телевизором, немного выпью, усну. Меня не тревожат больше цветные сны, доктор сказал: «Заслужил!» Да, действительно, это давалось мне нелегко… Не совсем ожиданно для себя я повернул на кольцевую линию. Мне можно бы добраться и зигзагом было – всего две пересадки. По кольцевой, конечно, одна, но там вечно то давка невесть откуда, то какой-то вокзальный сброд. Двигал бы по своей ломаной – горя б не знал, думал я в строгий наказ себе, продвигаясь в сгущающейся подобно сумеркам толпе по пути к кольцевой.

«Вот теперь поезжай, всё узнаешь сам!», кричал я на ухо себе господином в сером потёртом пальто с портативной авоськой и с профилем памятника, «Я тебе, Миколай, говорил – здесь надо было ставать!!!» Я был не Миколай, честное слово, мне тошнило чуть-чуть и я не видел, слышит ли Миколай своего собеседника, но я слышал его хорошо… Мне казалось, что я очень маленького роста, а я – нет. Да ещё по этой кольцевой ехать остановок со счёту собьёшься, а не сбиться бы… На остановках со мной разговаривал по репродуктору диктор страшной войны Левитан, на перегонах на меня орал ветер и серый мой друг, откуда-то из дальнего конца вагона доносился скрип непередаваемо жуткой музыки… Боже мой, в этих кольцевых поездах можно путешествовать вечность! Поговаривали даже, я как-то слышал и сам, что действительно существуют такие люди… Ага… Которые... эти люди ездят и ездят в метро… С тех самых пор, как метрополитен по многочисленным просьбам пассажиров стал круглосуточным. Так и ездят… Ага… По самым длинным маршрутам или по кольцевой вообще… Вот же меня угораздило!..

Я невольно тряхнул головой, стряхивая нездоровые мысли, которых не должно быть у здорового члена общества. Какого там члена! Я невольно усмехнулся. От члена у меня давно уже были только приятные воспоминания… Та хер с ним. Я здоров, работать могу, что ещё надо в стране!? Я переговорил с Левитаном в одностороннем порядке и выяснил, что осталось меньше половины моих мучений, если считать в остановках. Правда у них длина всегда разная… Я замечал… Но нет, всё! Я одёрнул себя. К тому же на какой-то привокзальной станции вынесло в люди того босяка в сером кителе из-под трусов (я ведь так раньше любил людей!) и ехать стало полегче. Он всё-таки добрый был, думал я с облегчением вслед ему, как всегда мы чуть восторженно и отрешённо воспринимаем любую нашу горькую неприятность, которая уже навсегда миновала. Да-да, добрый, хороший, спешил просто куда-то (свежий ветер изгонял из меня тошноту), мало ли кому на вокзал. «С Миколаем его!», усмехнулся я совсем уже облегчённо и с присущим мне, оказывается, юмором. И тут же обнаружил, что вдобавок этот друг-гражданин с собою увёл добрых полвагона: станция, видимо, была серьёзная, ключевая.

Настроение моё совершенно пришло в норму и всячески улучшилось. Я уже высматривал, не освободится ли где мягкое место потёртого до состояния натуральной кожи дерматина. После трудового дня на счету каждый из бесконечных пролётов, проведённый в общественном кресле среди плотно сдвинутых поп… И тут я увидел их!..

Омерзительно! Как вы могли подумать, что я туда посмотрел! Впрочем, кто здесь?.. Нет, конечно же, я не смотрел. Даже, допустим, не потому, что доктор мне не велит, а просто как-то нехорошо, опять-таки тошнота только прошла… Так что и не мог я туда смотреть. Да и что бы я увидел там, как доктор всегда говорит. Разгул, упадок, разврат… Так что я не смотрел.

Их же музыка там что-то скрипит и скрипит, вот и увиделось… Случайно, прошу обратить! Впрочем снова же – ведь никого… Про таких точно знал, что они есть… Да что там, если по честному, то и видел не раз, и не два. Волосатые, грязные, тьфу! Или, наоборот, какие-то стриженые! Чистые? Да куда! Вы мне что, гражданин – по утрам под постелю заглядываете? Для чего? Лично я-то, положим, умыт, а вот там…

В одном дальнем углу, в одном из двух, у вагона их два всего, так в одном они и водились всегда… Нет, ну не так чтоб всегда, а просто если водились, то уж точно – в углу. Засядут там и сидят как безумные – музыку слушают. Или песни поют, шухерят – много разного… А ты на себя посмотри прежде петь – из тебя ведь Бетховен повесился, а ты тоже туда – музыкант! Ну, да что им поделаешь, такая у нас молодёжь, да и вообще, конечно, случаются ещё недоработки и недопроводки – сержантов милиции пока не хватает на всех, как докторов, вот и мы… Я случайно! Честное слово же!!!

«Хорошо хоть мне скоро сходить!..», с облегчением подумал я в ихню сторону, сквозь почти опустевший вагон и подошёл поближе чуть-чуть: ведь красивая. Как в кино, правда-правда, волосы белые аж до ниже спины, а она на коленках стоит и совсем не берёт во внимание, что быть может по полу уже, а в рот, вот, берёт… Странно же!.. Я быть может затем и подошёл лишь немного совсем – ненароком взять и подсказать: красоту береги!.. Как лес, честное слово… Видно стало лучше, конечно (ничё себе болт! весь ей ротик раздул… Так нельзя!), но я ещё не смотрел, надо сказать. Я в окно или поручень, как учили. Две бабушки, один дед – все сидят, не шевелятся. Да и потом: все привыкли к такому давно, один я как дурак встал таращиться!..