Читать интересную книгу Братва особого назначения, или Демьян и три рекетера! - Дмитрий Черкасов TM

Вот он — настоящий Париж! Наконец-то!

* * *

«Наполеон» — дорогой отель. Поехала бы на свои, выбрала бы что-нибудь подешевле, на бульваре Клиши или возле Северного вокзала. Но если платит Сушёный, то можно и шикануть!

В рисепшен[4] долго рассматривали её российский паспорт.

«Они что, за проститутку меня принимают? — подумала про себя Алла и зло посмотрела на кучерявую курносую девицу за стойкой, так долго пялившуюся в её загранпаспорт. — Мол, все русские бабы, приезжающие в Париж, — путаны… А, впрочем, они правы. Так оно и есть, — успокоила себя Алла, забирая паспорт и кивая в ответ на дежурную улыбку курносой. — Господи, ну что ж ты серенькая-то такая? Где же вы, хвалёные парижанки-красотки?» Замоскворецкая, не в первый раз прилетавшая в столицу Пятой республики, знала, что на самом деле красивых француженок очень мало… Повывелась порода. Наполеон пять миллионов самых красивых и породистых самцов-производителей за десять лет непрерывных войн со всем цивилизованным миром угрохал. Вот и пошли-поехали портить породу приезжие из Алжира да Испании… А ведь встречались французы — красавцы с каштановыми волосами! Взять того же Ив Монтана или Жана Маре…

Ливрейный мальчик в смешной круглой шапочке на резинке проводил её до номера на третьем этаже, открыл дверь и, покуда она оглядывала апартаменты, все стоял в проёме этаким укором её несообразительности.

«Надо ему денег дать, — вспомнила Алла, и, покопавшись в сумочке, нашла долларовую бумажку. — Маленький буржуй!»

Номер, где поселилась Замоскворецкая, оказался очень даже ничего. Маленький бар, наполненный ликёрами и виски в малюсеньких бутылочках. Широкая двуспальная кровать, предполагающая, что ночной Париж непременно должен подарить постояльцу романтическое свидание… На валике, лежащем на кровати вместо привычной и милой русскому сердцу подушки, — конфетка на салфетке. Миленько и со вкусом. В углу, у телевизора с таймером, отсчитывающим время просмотра коммерческих каналов, — пульт на длинном шнуре. «Это чтобы не стащили», — догадалась Алла. С хитростями бесплатного пользования коммерческими каналами она уже была знакома. Как только после двухминутного просмотра эротического фильма на таймере загорается красная лампочка — надо спешно переключить телевизор на другую кнопку и тут же снова нажать на ту, по которой шла платная эротика. И, пожалуйста — снова бесплатные две минуты просмотра.

Перед огромным, чуть ли не в полстены зеркалом, на столике — телефон, стилизованный под старину, с изогнутой трубкой, лежащей на огромных рогатых рычагах. Правда, вместо диска, который надо долго крутить, — кнопки. В углу у окна с длинными тяжёлыми портьерами — круглый стол с письменными принадлежностями. Только компьютера не хватало… Но, наверняка, года через три приедешь в Париж, будут и компьютеры в номерах.

Она открыла верхний ящик комода, убедилась, что там, рядом с непременным томиком библии, лежит фен, и направилась в ванную комнату, на ходу скидывая одежду. Пора бы привести себя в порядок.

Алла долго принимала ванну. С особенным удовольствием, понимая, что простая горячая вода в Париже стоит столько же, сколько в Москве — боржом или нарзан… — набросала в воду кучу разных пенных шариков, а потом долго лежала в благоухающей пене мыльных пузырей, наслаждаясь и нежась. Взяла с собой в ванну пару бутылочек из бара — все равно за все Геракл платит… Любимый «Хеннеси» и «Джонни Уокер» с чёрной этикеткой. Кто сказал, что смешивать их нельзя? Поплескалась… Выкурила сигаретку… Помечтала о тех временах, когда, накопив денег, уедет, наконец, из России и поселится где-нибудь… Может, даже и в Париже, чем черт не шутит?

Закончив туалет, Алла подсела к старинному телефону и набрала парижский номер давней подруги — Светы, танцевавшей с ней ещё в «Паре гнедых».

Оказалось, Светка уже год сидит без работы. Вылетела из «Крэйзи Хоре» за наркотики. Сказала, что это их импрессарио, грек Сахиниди, из ревности ей подбросил. Врёт, наверное!

Но, тем не менее, снимала Светка хату на Сен-Жермен-де-пре. Маленькую, но свою. И даже с кухонькой и ванной.

Мужик ей, наверное, хатку оплачивает!

Встретились. Слово за слово…

И напились они со Светиком по-чёрному, как в старые добрые времена в «Паре гнедых». Утром Алке так плохо стало, что жить не хотелось! Пришлось снова звонить подруге Светке. Опохмелившись, они навели кое-какой марафет, взяли такси и поехали к Маринке.

Та оказалась замужем. И ребёнок у неё был от мужа-алжирца. Все как надо.

Маринка за столом хвастать начала, что у неё мужик, хоть собой и чёрный, зато мужик!

— Помните, девчонки, мы такую песню ещё в «Паре гнедых» непристойную пели? Помните? «Хочу мужа, хочу мужа, хочу мужа я, принца, герцога, барона или короля…» А там ещё куплет такой был: «Пусть муж мой чёрный как ворона, и рожа измазана углём, но коль носил бы он корону, то в Африке считался б королём!»

Подруги весело засмеялись, совсем как тогда, когда были ещё молоденькими танцовщицами из кордебалета городского ресторана.

Одно смутило Аллу Замоскворецкую, так это то, что ни Светка, ни Маринка, три года живя в Париже, друг с дружкой не виделись… И даже не перезванивались… И, кабы Алла не приехала, вряд ли они вообще бы встретились, хоть и жили в одном городе.

Подруги, называется.

В общем, с Маринкой они уже не так сильно, но тоже выпили. И мужик её — араб, когда с работы явился, тоже с ними за стол уселся, хоть Аллах и не велит, но на халяву, должно быть, разрешает! Тем более что Замоскворецкая угощала. Притаранила из ближайшего к метро магазина два пакета выпивки — и «Хеннеси» неизменный, и водочку любименькую «Столичную», и шампусика ихнего… Не «Дон Периньон», а ординарное какое-то по сто франков за бутыль…

А потом Алла потащила всех в ресторан.

Аида, девки, гуляем! Дескать, вы-то думали: уедете — богато жить будете, а я вот в России осталась, да покруче вас всех на земле стою и теперь вас в ресторацию за свой счёт веду!

Поехали, естественно, в «Максим», куда же ещё?

Есть ли в Париже русские места покруче «Максима»? Нету! То-то же, тогда только в «Максим», и никуда не сворачиваем.

Метрдотель, едва трех красоток увидал, — сразу же повёл их к столику прямо у самой сцены. Ну, понятное дело, весь ресторан только на них и пялился. А Светка с Маринкой, будто вспомнив молодость в «Паре гнедых», вышагивали гордо, важно — спина как струна прямая, походка — от бедра. Глаза блестят!

Уселись, взяли услужливо поданные меню, переплетённые в натуральную кожу, и давай пальчиками водить: и то хочу, и это.

Водка, икра, осетрина… Кулебяки и гурьевская каша, блины и солянка московская… Водка «Smirnoff», брют «Клико»… И девочки в кокошниках на сцене под балалаечный оркестр.

А пока официанты подавали аперитив, вспоминали старое.

— Я когда в первый раз в Париж приехала, ещё совсем соплячкой была, — начала Светка. — Меня тогда зампред райкома партии товарищ Гриша Симоняк с собой взял. Ни он, ни я по-французски ни бум-бум. Со всеми знаками общаемся. Целый день по городу шатались, есть захотели. Гришка и говорит:

— Пойдём в ресторан.

— Как же мы, — говорю, — еду заказывать будем?

— Что-нибудь сообразим.

Зашли мы в первый попавшийся ресторан. Сели за столик свободный. Официант подошёл, а Гриня ему так по-простому, по-французски, и говорит:

— Принеси-ка, милейший, ля мясо, свининку, ля кортошечку-фри, ну, там ля салатики, ля хлеб, и ля вино, можно водку, но тогда с ля солёненькими огурчиками…

— Официант, наверное, со смеху коньки отбросил? — рассмеялась Маринка.

— Ни фига, не отбросил. Слушайте дальше. Прошло минут двадцать, несёт наш официант все точно, как заказывали: салатики, огурчики, водочка, свининка в кляре…

— Вот, Светочка, как важно иностранные языки знать, — сказал Гришка, после того как официант от столика отошёл.

Поели мы от души, а когда уходить стали, официант этот нам и говорит по-русски:

— Спасибо. Приходите ещё. Ресторан «Максим» всегда к вашим услугам…

— То-то я подумала, сразу, уж не русский ли француз вам тогда попался, — сказала Марина.

— Эх, девчонки, а помните, как мы номер «Русский сувенир» проверяющим из отдела культуры райкома партии показывали? Помните? Ты, Светка, тогда с голой задницей, да в кокошнике… А тот партийный аж слюной подавился! И кричит: «Это же стриптиз, это же порнография, запретить!» — Алла зашлась задорным смехом.

— А председатель исполкома ему на это сказал: «Ну что вы, что вы! Это же для интуристов — экспортно-импортный вариант! Нам же надо в город интуристов привлекать! Да потом все это в духе времени…» И прочая лабуда! — вспомнила Света, отмахиваясь от сигаретного дыма.

— Помню, помню! — вставила Марина. — Кончилось тем, что номер утвердили только для спецобслуживания интуристов, а в обычные дни, когда наш «совок» в кабаке сидит, — то же самое, но в сарафане.