Во время первой мировой войны местожительство княжеских кенгуру было оккупировано англичанами. Тогда многие кенгуру попали в полковые котлы, и в конце концов солдаты всех их съели.
Но еще в начале нашего века некоторых кенгуру князь поселил в лесах Крибловице, в Силезии. В 1910 году их было здесь около 70. Дни они проводили в лесу, а в сумерках выходили на луга, где кормились вместе с косулями. Держались одиночками или маленькими группами. Чувствовали себя хорошо и размножались неплохо. Зимой приходили вместе с оленями и косулями к кормушкам с сеном. Тем и питались. Они стали настолько знаменитыми, что изображения их печатали на почтовых марках и открытках. После первой мировой войны многих из них перестреляли браконьеры. Уцелевших поймали, посадили в клетки и на волю больше не выпускали. В 1920 году все «дикие» кенгуру были уничтожены.
4. На маленьком островке Рейна владелец его Корнелиус фон Хейл весной 1910 года пытался акклиматизировать шесть кенгуру. Лето они провели хорошо, но осенью, когда наступили холодные дни, все погибли.
Кроме Германии в Европе кенгуру Беннета жили на воле в небольшом числе в парковом лесу Подибрада, под Прагой, в Аскании-Нова и в Англии. В последней они и сейчас еще местами живут как парковые животные вроде лебедей и уток в наших краях.
Магот. Когда появились маготы на скалах Гибралтара, неизвестно. То ли это остатки последних европейских стай (ископаемые кости маготов найдены в разных местах Европы), то ли их завезли сюда финикийцы либо римляне.
В начале VIII века арабский полководец Тарик ибн-Сияд застал уже на Гибралтаре этих обезьян. В 1856 году, когда Гибралтар перешел во владения англичан, там жило 140 маготов. Британский губернатор особым указом повелел охранять их. Потом какая-то болезнь погубила всех обезьян, кроме трех. Опять губернатор издал приказ: привезти маготов из Северной Африки и поселить их в Гибралтаре. Дело в том, что старое предание утверждает: как только все обезьяны исчезнут с Гибралтара, англичане потеряют эту твердыню!
Вскоре обезьяны так расплодились и обнаглели, что целыми бандами спускались с гор, опустошали городские сады, воровали все в домах, курам сворачивали шеи, избивали и кусали детей и женщин.
«Когда затем одна обезьяна стащила во время праздника украшенный пером шлем губернатора и, усевшись с ним на зубце крепости перед большой толпой зевак, пародировала его превосходительство, чаша терпения переполнилась. Все обезьяны из округи города были выселены и изгнаны на уединенные скалы. Однако приказ об их охране остался в силе» (Вальтер Фидлер).
Обезьяны подчинены военному министерству. Особый офицер, «ответственный за обезьян», на канонерке охраняет скалы, где живут маготы. Каждой обезьяне (а их больше двухсот) выделено содержание — четыре пенни в день.
Как только по той или иной причине число обезьян в Гибралтаре сокращается, сейчас же англичане, не жалея средств, привозят новых из Северной Африки. В 1942 году, например, сам Черчилль телеграфировал командующему британскими войсками в Африке: «Немедленно поймайте несколько обезьян для Гибралтара!» И генерал послал отряд солдат ловить обезьян.
Две стаи маготов на Гибралтаре. Одна живет высоко, на недоступных скалах, — эти довольно дики. Но обезьяны другой стаи, обосновавшиеся на полпути от вершины скалы до порта, совсем потеряли и страх, и уважение к людям. Быстро вскочив в открытые окна автомобиля, они тащат из карманов туристов платки, кошельки и прочие вещи и стрелой удирают прочь. Краденое рвут, если оно несъедобно, и бросают. Угнаться за ними совершенно невозможно, да и небезопасно. Стоит схватить одного магота, как он поднимает такой крик, что вся банда тут же спешит на помощь и без страха нападает на людей. Приходится удирать, так как по закону обижать обезьян не разрешается.
После полудня «обезьяний канонир» привозит маготам ежедневный паек: фрукты, хлеб. Он уже много лет служит в этой должности и знает каждую обезьяну по имени. Только к этому человеку гибралтарские маготы относятся уважительно.
Зимние холода Средней Европы маготы переносят неплохо. Однажды 20 лет они жили и плодились в Германии. История такова. В 1763 году граф Шлиффен привез из Северной Африки несколько маготов и поселил их в парке своего имения близ Касселя, на севере Гессена. Для укрытия от стужи обезьянам построили хижины и гроты. Двадцать лет жили и плодились они довольно мирно. Как верные псы, всей стаей провожали графа до границ имения, когда он уезжал в Кассель, и ждали тут его возвращения. Но потом стали безобразничать. У соседа, другого графа, украли кассу с деньгами и спрятали ее на крыше, в желобе. Затем один магот унес из люльки трехнедельного ребенка управляющего имением и залез с ним на фронтон дома. С большим риском повар графа, француз, забрался на фронтон и, приманив обезьяну инжиром, спас ребенка.
Но когда вожак стаи напал на девочку, разодрал платье и вырвал волосы, граф с тяжелой душой приказал перестрелять всех обезьян, а было их уже шестьдесят. По другим сведениям, причиной их буйства и гибели было бешенство, которое занесла в стаю покусавшая обезьян собака. На могиле «германских» маготов поставили памятник, который существует и поныне.
Одногорбый верблюд дромадер. Дикие его предки неизвестны. Домашние же дромадеры живут в Северной Африке, Аравии, Передней и Средней Азии и кое-где в Южной Европе.
Удивительно, что эти пустынные животные довольно долго жили как дикие звери в Испании! И жили не в пустынях и степях, которых достаточно в этой стране, а в… болотах!
Некоторые ученые полагают, что попали верблюды в Испанию вместе с арабскими войсками. Когда же арабы были изгнаны из Испании, верблюды там одичали. Но более вероятна другая версия.
В 1829 году маркиз де Вилла Франка привез в Кадикс с Канарских островов 80 дромадеров, которые предназначались для сельскохозяйственных работ. По разным причинам замысел этот не удался. Верблюды пребывали без надобности. Вскоре они разбежались, одичали, обосновавшись в болотистых равнинах Гвадалквивира. Корма для них там было вволю: сочные прибрежные и водяные растения, а не какие-нибудь колючки и горькая полынь, искони ими потребляемые.
Многие ученые видели этих верблюдов. Известный английский зоолог Абель Чэпмен специально приезжал в Испанию посмотреть на них, так как не верил слухам и хотел своими глазами убедиться в небывалых повадках верблюдов. Их насчитывалось примерно 60 голов, и странно было смотреть, как эти дети знойных песков стояли порой по брюхо в воде и лениво жевали растения, выдергивая их из воды. Появление человека немедленно вызывало панику в стаде, и одногорбые звери кидались бежать не на берег, а, наоборот, дальше в болото и реку, поднимая фонтаны брызг!