Когда речь идет о жизни человека, мораль теряет значение: он отчетливо понял сейчас, что ради операции, которая может поставить на ноги чужую женщину, обокрал бы родную мать.
– Я, – Глеб думал о том, успеет ли он съездить домой до вступительных экзаменов, – попытаюсь что-нибудь сделать…
– Да?! – на глаза отца снова навернулись слезы.
Глеба удивила доверчивость старика: словно тот не видел, как сын одет; не понимал, что он – просто нищий.
Если нужно ехать обратно к матери, лучше попросить денег на дорогу: на поезде он обернется всего за несколько суток. Глеб тер лоб, силясь сформулировать мысль, да только не мог решиться.
– А ты как жил? – вдруг спохватился отец, устыдившись, что не спросил об этом раньше.
– Нормально.
– А мать? – произнес он с опаской, удовлетворившись пространным ответом.
– Вполне…
– Слава богу! – с упоением перекрестился он. – Да хранит вас господь… Ты прости меня, сын, если можешь, – вдруг произнес он, – не любил я ее. Пытался. Но не смог полюбить…
Скрипучая раскладушка, разложенная прямо в кухне, не давала Глебу ни на минуту сомкнуть глаз. Он боялся улечься удобнее, чтобы не побеспокоить всех чудовищным скрипом, а потому и пролежал всю ночь, глядя в стену, и думал, думал.
Мать уже не спасти, да и не узнает она человека, в которого превратился ее горячо любимый супруг. Она ждет не этого измученного старика – ей, вероятно, нужен образ из прошлого. Но где его взять? Того, двадцатипятилетнего Александра, больше не существует. И, конечно, все ее мечты – только иллюзия. Лучше бы, ей-богу, она жила как человек – тратила заработанные деньги в свое удовольствие! Но ведь этого нет. Есть только душевная болезнь после невыносимых страданий.
Ранним утром, еще до рассвета, осунувшийся за бессонную ночь, Глеб осторожно прокрался в ванную комнату и принял душ. Вода и чистое белье, как это всегда бывало, отчасти вернули бодрость.
Перед уходом он обнял Надюшу, которая сонно собиралась в школу. И, так и не увидев Нину, вышел из квартиры вслед за отцом. Остаться тот не предложил, а напрашиваться Глеб никогда не умел.
– Мне, – он помялся, – нужно немного денег.
– Сколько? – испугался отец.
– Немного, – Глебу была неприятна его реакция, – только чтобы съездить домой.
– А-а, – отец нехотя полез в карман пиджака за кошельком. Раскрыл его и застыл в нерешительности. Глеб фактически видел, как черви сомнений копошатся в его мозгу.
– Дашь? – поторопил он, чтобы разрушить неприятное видение.
– Не могу, – отец взглянул на него виновато и захлопнул свой кошелек, – ты уж, сынок, как-нибудь сам. Видишь, в каком я… положении.
Глеб молча кивнул, нехотя пожал протянутую ему безвольную руку и зашагал прочь сосредоточенно и быстро.
Он шел и шел не разбирая дороги. Рюкзак за плечами давно стал таким же свинцово-тяжелым, как накануне, но он продолжал брести. Мир, который вчера еще казался полным надежд, оказался насквозь прогнившим. В нем не было ни света, ни разума.
Мысли о матери и отце убивали в нем само желание жить. Если в такие вот существа превращаются люди после ударов судьбы, им незачем появляться на свет!
За печальными мыслями он забыл о себе. Вспомнил о том, что ему негде жить и нечего есть, только в момент, когда почувствовал уже не голод, а резкую боль в желудке. Египетский лось! Если ничего не предпринять, а ходить – упиваться тоской, он сдохнет прямо здесь, посреди улицы. Надо что-то решать! Вернуться сейчас домой он не сможет – снова пять дней в пути, да еще без еды. Что же делать?! Глеб наконец заставил себя остановиться. Он думал до боли в висках. Но ничего на ум не приходило.
На автопилоте спустился в метро – все туда шли, – снова купил жетон и застыл перед картой, вчитываясь в названия станций. Куда поехать? Бог его знает! «Строгино», «Баррикадная», «Щукинская» – ему попадались сплошь плохие названия, в которых скрывалась агрессия. Он как в раскрытой книге читал в них желание Москвы избавиться от него. Взгляд наконец уперся в вершину серой ветки. «Отрадное». Первое доброе слово!
Вторая поездка далась ему легче. Железные монстры перестали пугать: Глеб так сильно страдал от голода, что ни о чем другом даже думать не мог. Он вышел на улицу и снова побрел. Люди вокруг торопились, спешили. Только он один еле передвигал ноги, не понимая, куда себя деть.
И тут Глеб почувствовал запах. Непередаваемый, волнующий запах свежеиспеченного хлеба. Он так любил его в детстве, когда бабушка была жива! Она каждое утро вставала спозаранку, замешивала тесто, и к завтраку горячий каравай был уже на столе.
Глеб, не отдавая себе отчета, пошел на запах. Уткнулся носом в стеклянные двери, которые вдруг разъехались перед ним, и отпрянул от страха. Куда он попал?! Там, внутри, так чисто, красиво. Ничего подобного он в жизни не видел. А еще этот запах!
– На собеседование через служебный вход, – услышал он голос охранника.
– А?
– Обойдите магазин справа и войдите с торца.
Глеб, ничего не понимая, сосредоточенно кивнул и отошел от дверей, которые тут же съехались. Он изумился, узнав возникшую перед ним стеклянную стену: именно такую он возводил мысленно перед разбушевавшейся матерью, именно она берегла его от невзгод. Глеб побрел в указанном направлении.
Очередь перед служебным входом, позади магазина, состояла из одних лишь мужчин. Он молча встал в хвост. Разговоры вокруг были странными: о зарплате, условиях, графике. Какой-то неприятный скрипучий голос без конца со значением повторял: «Без задержек дают». Только сейчас Глеб сообразил, что люди пришли наниматься на работу. Интересно, куда, на какие вакансии?
Когда, обращаясь именно к нему, девушка-организатор сказала: «Следующий, проходите, пожалуйста», он пошел вслед за ней и попал в комнату, где за длинным столом сидело несколько человек. Именно так он и представлял себе приемную комиссию в институте. Неужели будут гонять, как на экзамене? Он вежливо поздоровался, в ответ ему тоже кивнули.
Повинуясь жесту женщины, сидевшей в центре, Глеб снял рюкзак, положил его рядом со стулом и сел.
– Вы раньше работали в магазине? – услышал он первый вопрос.
– Нет.
– Какое у вас образование?
…Беседовали с ним долго и обстоятельно, спрашивали про учебу, семью, отношения с людьми. А еще про то, какую работу он делал дома, не боится ли физического труда. Глеб отвечал, как положено и все стеснялся спросить – что за вакансия?
– Вы нам подходите в качестве грузчика, – наконец получил он ответ на невысказанный вопрос, – оформляйтесь в отделе кадров.
– Спасибо! – Глеб нерешительно поднялся.
– Вам есть где жить? – вдруг спросила его председатель комиссии.