Читать интересную книгу Телохранители - Михаил Николаев

— Спасибо, вы очень хорошо сформулировали требования к кандидатам и аргументированно доказали нежелательность использования себя на этих должностях. Только вот, между нами, может быть, у вас есть и другая причина? Я слышал, что разведчики бывшими не бывают.

— Знаете, я не буду ничего ни опровергать, ни доказывать. Скажу только, что, кроме перечисленных, у меня есть еще несколько причин для отказа.

— Ну и ладно, как говорится, замнем для ясности. А теперь я хотел бы обсудить с вами еще один вопрос.

Какой именно вопрос хотел обсудить со мной Соболев, я тогда так и не узнал. Иннокентий вдруг завозился у меня на плечах, напрягся, его шерсть встала дыбом. Кот пронзительно зашипел, спрыгнул вниз и побежал к флаеру, на бегу оборачиваясь и выдавая дурным голосом призывные мявы. Не раздумывая, я крикнул: «бежим», подхватил за плечи ничего не понимающую Унельму и бросился к флаеру. Остальные побежали следом. Первым в открывшийся люк заскочил Иннокентий. Я буквально забросил внутрь Унельму, подсадил Соболева и протиснулся сам. Вслед за мной в люк прыгнул Антеро, и флаер стартовал с места еще до того, как люк за капитаном успел захлопнуться.

Белая, ровная как стол площадка, еще только что служившая флаеру опорой, резко ушла вниз, а потом медленно заскользила вниз и в сторону.

Флаер поднимался вверх практически вертикально, а скала под ним скользила вбок, медленно заваливаясь в океан. Не вся. Примерно верхняя треть ее, срезанная как ножом под острым углом. Вот она чуть задержалась на краю, покачнулась и обрушилась вниз. Брызги от падения каменюги весом в несколько миллионов тонн взлетели на сотни метров вверх, едва не зацепив флаер. Волна, образовавшаяся при падении, перехлестнула через мыс. Отломившаяся часть Сахарной Головы несколько раз перекувыркнулась на мелководье и, достигнув более серьезных глубин, окончательно скрылась под водой. Оставшаяся на месте часть массива вытарчивала из воды как сломанный зуб и уже не возвышалась над скалистым мысом.

Четкая картина волнующегося океана начала смазываться. Валы дробились, на глазах превращаясь в мелкую, хаотическую рябь. А потом вода начала уходить, расступаясь и открывая подножие мыса.

Я предложил немножко приподнять флаер. Пилот согласно кивнул и, подчиняясь движениям его рук, флаер вознесся на полукилометровую высоту. И тут мы увидели волну. Она стремительно приближалась от горизонта, и издали казалась совсем небольшой. Цунами. Я много слышал о них, но никогда не видел ничего подобного воочию.

Соболев, который уже разобрался в природе явления, отдавал в микрофон короткие четкие команды. В его голосе звенел металл, и не подчиниться таким указаниям было невозможно. Я в очередной раз убедился, что пост главы колонии этот человек занимает не случайно.

Вода продолжала отступать от берега, открывая глазам сначала пологий, а потом резко обрывающийся в бездну подводный склон. Волна приближалась. Навскидку ее высоту можно было оценить как пятидесятиметровую. Следом шла вторая, казавшаяся заметно ниже. Я был поражен скоростью, с которой двигалась эта волна. Обычно волны перемещаются медленно, неторопливо. А эта волна бежала, ежесекундно сокращая расстояние. Вот она начала горбиться, подниматься. Наверху образовался пенный гребень, быстро вознесшийся на двухсотметровую высоту. Гигантская волна ударила по мысу, захлестнула его, перехлестнула и пошла дальше, постепенно становясь все более пологой.

Перехлестнуть через остров волна не смогла. Он был слишком велик даже для нее. Но побережье умыла очень даже неслабо. Вслед за ней набежала вторая, меньшая волна. Она была много слабее и с трудом перехлестнула через мыс.

Больше смотреть было не на что, и флаер взял курс на столицу. Но не напрямик, а вдоль побережья, чтобы можно было визуально оценить ущерб, нанесенный стихией.

Иннокентий

Раньше я никогда не сталкивался с землетрясениями и почти ничего не знал о них. Поэтому в первый момент я испугался. Реально испугался. Я почувствовал, что надвигается что-то очень большое и страшное. Чудовищно большое, неумолимое и неудержимое. Пробудилась какая-то мощная сила планетарного масштаба, корежащая и сжимающая невообразимо большие объемы материи. Как будто само пространство дало трещину.

Инстинкты требовали, кричали — беги! А разум понимал, что убежать от этого невозможно. Физически не получится. Но эту точку пространства надо покинуть. И чем быстрее, тем лучше. Передавать обуявший меня ужас людям было нельзя. Но надо было срочно их увести с этого места, которое, я чувствовал, мгновенно стало чрезвычайно опасным. Смертельно опасным. Я не имел понятия, что именно должно произойти, но четко понимал, что произойдет это очень скоро. Уже начинается.

Я спрыгнул вниз и побежал к флаеру, постоянно оборачиваясь и отчаянными мявами призывая всех последовать за мной. Сергей отреагировал быстро и правильно. Мы успели. Уже прыгая во флаер, я почувствовал, как далеко внизу что-то хрустнуло, причем настолько мощно, что я ощутил толчок всем телом. Это придало мне дополнительное ускорение, и во флаер я залетел как пушечное ядро. Оттормозился всеми четырьмя лапами и быстро убрался с прохода, чтобы не придавили невзначай. Все-таки эти люди удивительно неуклюжи и почти никогда не смотрят себе под ноги. Как только флаер взлетел, страх прошел. Что-то жуткое все еще происходило внизу, но нас это уже не касалось. Я запрыгнул Сергею на плечи и уже оттуда наблюдал развернувшееся внизу действие.

Когда все закончилось, я спрыгнул на свободное сиденье и принялся умываться. Заодно выслушивал дифирамбы в свой адрес. Ох, какой я, оказывается, хороший, какой смелый и предусмотрительный, как всех выручил. Да что там выручил, спас от неминуемой смерти. Ага, смелый. Знали бы они, насколько я перепугался! Сергей что-то втолковывал им про инфразвук, но мне это было уже неинтересно. Я и так знаю, что инфразвук способны воспринимать и кошки и собаки. Но собаки в этом плане достаточно бестолковы и не обладают даром предвидения. Они просто пугаются, а мы и с направлением на источник определиться можем, и осознанные действия предпринять.

Очень хотелось жрать. У меня всегда так бывает, когда перенервничаю. Но продуктов с собой никто взять не удосужился. Ну что ж, если нельзя насытиться прямо сейчас, то по крайней мере можно поспать. Чем я немедленно и занялся.

Сергей

Когда мы подлетали к столице, я решил проявить инициативу, обратившись к Соболеву и Унельме со следующими словами:

— Я понимаю, что вам сейчас будет не до нас, слишком уж много дел навалилось в связи с землетрясением и цунами, поэтому предлагаю сейчас распрощаться. Мы с Иннокентием возвращаемся на Землю, а вы, без помех с нашей стороны, впрягаетесь в ликвидацию последствий стихийного бедствия.

— Интересное у вас предложение, — рассмеялся Соболев. — Вы только что спасли нам всем жизнь, а мы в ответ должны выпроводить вас голодными? Неужели вы думаете, что мы на такое способны. Нет, мы вас не задерживаем, вы вольны отправиться на Землю в любой момент, когда вам это заблагорассудится, но только после обеда. Обед — это святое. Да и лично участвовать в разгребании завалов никто из нас не собирается. Для этого имеются соответствующие службы. А у президента и спикера Эдускунта имеются свои обязанности. И они не должны вмешиваться в работу специалистов, которые значительно лучше представляют, что и как им следует делать.

На это мне возразить было нечего, и мы остались.

Флаер сел на зеленой лужайке у самого дома Соболева. Ничего такой домик. Деревянный, сложенный из гигантских, потемневших от времени бревен, в два этажа с мезонином, кучей пристроек и просторным балконом. Под балконом располагались резное крыльцо и закрытая веранда в два света. Общей площадью застройки квадрат в двести. У крыльца играли дети, которые сразу заинтересовались Иннокентием. Он сразу же спрыгнул на лужайку, смачно потянулся и с царственной небрежностью принялся разгуливать, великодушно позволяя себя гладить и чесать. Дети вообще обожают больших, мягких и пушистых, поэтому котяра искренне наслаждался. Он буквально купался в их эмоциях, а дети млели в его.

— Внуки? — уточнил я у Соболева.

— Нет, праправнуки.

— Ничего себе, сколько же вам лет?

— Сто два.

— Никогда бы не дал! Я думал, что максимум девяносто. Кстати, раз пошли личные вопросы, а каким по счету президентом Суоми вы являетесь?

— Первым.

— Как это?

— Очень просто. Я был одним из тех, кто основал эту колонию. Когда встал вопрос об учреждении должности президента, выбрали меня.

— И с тех пор ни разу не переизбирали?

— А зачем? У нас тут нет политических игрищ. Если человек справляется со своими обязанностями, то к чему заморачиваться на новые выборы?