какое-то силовое поле на кулаке способностью произвёл – и попытался забить. Хохочущие кураторы, успели его скрутить. Потом он подходил извиняться…
У Лекты уже выносливости не хватало. Цвет ее лица пугать стал.
Теоретический урок этого дня – по общепринятой войсковой жестикуляции; Пращур долго вдалбливал в нас их. Двадцать штук: всякие обозначения готовности, числа, команды.
Лекта в жестах путалась иногда и получила оплеуху от куратора. Ее укрепленная кожа помогала ей раз; тогда он ударил рукоятью пистолета – и до нее доходила боль. Тут я и понял, что впрягался я за нее в казарме чисто символически. С ее укрепленной кожей угрожать ей мог только тот пассивный скиталец.
У одного человека вообще ничего не получалось запомнить сходу их жестов.
По итогу он сломался, закатил истерику – выбыл.
Нас оставалось девять.
А потом еще одно развлечение, последнее на этот день, – нацепили бронежилеты, дали кобуру с пистолетом и бумажную мишень напротив поставили.
Инструктор стрелял в грудь. Задача была поразить мишень не позже чем в три секунды после попадания в жилет. Тут все справились. Бронежилеты были такой толщины, что боятся было особо нечего…
После ужина Лекта попросила помощи, и пришлось заниматься с ней дополнительно, показывая жесты.
Потом спрашивал:
– У тебя есть какая-то глобальная цель или мечта?
– Скажи первый.
– Есть люди. Я хочу их остановить – вроде просто. Победить любой ценой, – договорил с некой долей сомнения.
– Злодеи? – выразительно спросила.
– Вроде того.
– Будешь охотиться?
– Да.
– Если все зло от тьмы, а злодеи от бездны, может тогда и охотиться не нужно, а надо на тьме сконцентрироваться?
– А кто тебе сказал, что все зло от тьмы?
– Это очевидно.
– Поясни.
– Какой поступок может быть злее, чем убийство Абсолюта?
– Все говорят тьма – это последствие. Ты думаешь его убила тьма?
– Дураков не слушай, – пожала она плечами. – Уверена. Тьма не последствие. Тьма – причина.
***
6. 10
122 год от взятия
Пятый день был совсем плох для Лекты. Остальным наоборот проще, в ритм уже вошли, как собственно и я.
Помимо стандартных развлечений: криков, бега, тренировки, уколов, медицинской практики, рукопашки, нам еще одно приготовили… Полосу препятствий с болотцем.
По началу ничего особо страшного. Просто грязь липла на ботинки. Потом на штаны. Потом ее уровень поднимался все выше и выше, пока мы с головами не ушли – последний решительный рывок, прошли несколько шагов по дну – и вышли. Финальный шаг не смог сделать – один. Во взводе осталось восемь.
Сдернул с затылка нечто пульсирующее и отшвырнул – жирнючая, чешуйчатая пиявка с куском моей плоти и волос. Фу.
Больно между прочим…
Лекта кричала, на месте прыгая, боясь руками к этому добру прикоснуться. Оно было на ее лице и шее.
– Замри! – приказал ей.
И она, к удивлению, послушалась.
Оторвал пиявку от краешка ее правого глаза, сорвал с подбородка и сбил тройку с шеи; выглядело отвратно – прям с кусками кожи и плоти отрывались. Красные пятна…
Так и закончилась неделя. Дальше предполагался выходной.
А вечером взвод решился действовать.
Один, тот мрачный молчаливый скит, очень упорно других убеждал мол пора.
Мы с Лектой наблюдали это минут двадцать, понимающе переглядываясь. Но, к сожалению, то сомнение что в них еще оставалось, скитом было задавлено. Я их понимал: мы ничего за неделю не показали. Ну, чуть сильнее, чуть выносливее. Ерунда… Да и вон баба то сдала совсем, от усталости потемнела – сейчас загнётся. Можно и на место зарвавшихся поставить. Чтобы запомнили…
– Бей уверенно, – с горячностью сказал Лекте. – Ты не сможешь никого из них убить. А стандартные повреждения потом лекари заделают.