удивляюсь. Ведь прошло уже почти пять лет.
— Представь себе, — отрезает жёстко. — Я привык беречь то, что имею. Вне зависимости от происходящего в своей жизни говна. Не то, что некоторые!
Марат не скрывает своей злости, а мне от этого становится только хуже. Замолкаю. Отворачиваюсь к окну. Смотрю на поток машин и не представляю, как быть дальше.
Я не могу ему обо всем рассказать. Слишком опасно. Да и подписанный договор о неразглашении никто не отменял.
Стоит мне рот открыть, как тут же соответствующие органы узнают об этом. И тогда уже проблемы будут у всех нас. У четверых.
Я не могу рисковать безопасностью и спокойствием своих сыновей. Что бы не происходило вокруг меня, они должны расти в нормальной, психологически спокойной, обстановке.
Блин… Что ж делать? Как быть?..
Втихоря смотрю на Марата. Осторожно, чтобы он не заметил этого.
Сжатая челюсть, высокие скулы, устремленный на дорогу взгляд. От мужчины исходит невероятная сила и власть, они подкупают.
Отчего-то так хочется верить, что Торковский мне сможет помочь.
Кусаю губы. Перевожу взгляд на зеркало заднего вида. Снова за нами едет этот странный серый седан…
— Марат, ты с собой теперь возишь охрану? — уточняю тщетно пытаясь спрятать свой страх.
— Ты про серебристую легковушку, что едет за нами от самой больницы? — спрашивает хмуро. На меня практически не смотрит. Делает вид, словно ему безразлично все, что происходит со мной. — Не по мою душу, — отрезает сурово.
Между нами вновь повисает тишина. Лишь мальчишки на заднем пассажирском неустанно делятся новостями.
Я напряжена. Нервы натянуты словно струны на арфе. Ещё немного и прорвутся вдрызг.
— Расслабься! — ухмыляется. — За такими, как я, не следят, — пытается перевести все в шутку. А мне от его слов не смешно совершенно.
— Значит, это по мою, — произношу на выдохе. Чувствую, как тут же бледнею. Перед глазами все тут же темнеет. Становится дурно.
Мне нечем дышать.
Глава 17
Глава 17
Яся
— Яся! Твою мать! — сквозь толщу тьмы доносится встревоженный голос Марата.
Я понимаю, что Торковский испугался за меня, но ничем не могу ему помочь. Пытаюсь держаться в сознании, отгоняю растущую в груди панику, но все тщетно.
— Ярослава! Очнись! — бьёт меня по щекам. Не помогает.
Вдох. Выдох. Ещё один вдох. Каждое новое движение грудной клетки даётся с неимоверным трудом.
— Мамочка!
— Мамочка, что с тобой? — на заднем сидении встревоженно спрашивают дети. Не слышат ответа. Голос мальчишек начинает дрожать.
— Этого мне ещё не хватало, — сурово произносит Марат. — Яся, очнись!
Колесо попадает в яму на дороге, нас слегка подкидывает. Салон автомобиля наполняется ёмкой и смачной руганью. Тор крайне зол.
— Твою мать! — рявкает, выворачивая руль в сторону. Перестраивается в самый правый ряд.
— Аааа! — испуганно верещат мальчишки. Они не привыкли к езде по дороге на таких скоростях.
— Детка, давай просыпайся! — уже иным тоном обращается ко мне. Несколько шлепков по щекам, снова ругать.
Я пытаюсь. Я, честно, пытаюсь!
Прикладываю все силы, что могу. Но у меня не получается. Сознание меркнет. Паника настолько сильна, что не получается справиться с ней.
Визг тормозов действует на меня хлеще, чем ледяной душ. Мощнейший выброс адреналина по венам приводит в чувство. Выдергивает из небытия и заставляет распахнуть глаза.
Делаю судорожный вдох. Кислород наполняет каждую клеточку организма.
Марат замедляет ход. Он сворачивает ещё правее, включает "аварийки". Мужчина крайне напряжен.
Ещё секунда и мы окажется на обочине. Нет-нет-нет! Нам нельзя покидать трассу! Ни при каком раскладе!
— Не останавливайся! — чуть ли ни визжу. Кидаюсь к рулю, не позволяю его вывернуть вправо. Удерживаю на полосе.
Нам сигналит следующая за нами фура. Марат громко ругается, выкручивает обратно руль и набирает скорость.
— Н-не останавливайся, — выдавливаю из себя. Зуб на зуб не попадает. — Н-нельзя.
Меня всю колотит. Мне дико страшно. Если эти люди по мою душу, то стоит остановится на трассе, как нам всем конец.
Они не будут считаться ни с чем и ни с кем. Их не волнует, что в салоне находятся дети. Нас уничтожат. Всех.
Прячу в ладонях лицо, пытаюсь взять себя в руки. Если уж в прошлом мне удалось спастись, то смогу и сейчас.
Я переехала на другой конец страны, изменилась внешне, сменила фамилию и имя. А они все равно меня нашли.
Случайно.
Я верю, что все произошедшее стало роковой случайностью. Ведь меня спрашивали так хорошо, что было не подкопаться! Вряд ли спустя столько лет кто-то из врагов меня бы нашел.
Но теперь за нами по пятам следует серебристая легковушка. И как от нее скрыться я не представляю.
Знаю одно. Попадаться им в лапы нельзя.
— Ярослава, за пять лет ты вдруг превратилась в настоящую истеричку, — скептически осматривая меня говорит Марат.
— Думай, что хочешь, — произношу уже чуть более спокойно. В конце концов эмоции тоже имеют свойство остывать. — Мне плевать, — за злостью пытаюсь скрыть свою нервозность.
Страшно до жути. Не за себя, за сыновей.
— Я вижу, — ухмыляется. Кидает на меня многозначительный взгляд и отворачивается, устремляя внимание на дорогу.
На слова Марата я уже ничего не отвечаю. Смысла нет. Доказать ничего не получится, объяснить тоже. А спорить с ним я не могу. Состояние не позволяет.
Скрещиваю руки на груди, отворачиваюсь к окну и хоть немного пытаюсь прийти в себя. Мне нужно справиться с собственным страхом и придумать, как выкрутиться из ловушки, в которой мы все оказались.
Сердце стучит словно бешеное. В ушах стоит шум, болит голова. Я не имею ни малейшего представления, как быть дальше.
Автомобиль снова набирает скорость, вливается в поток машин, маневрирует. Неустанно слежу за седаном, что движется за нами следом. Даже после всех манипуляций, он остаётся на "хвосте".
Марат больше не говорил со мной,