стыдно, что я уделяла мужу мало внимания, и я задала резонный, на мой взгляд, вопрос:
— А зачем серьезному дяде из столицы наш завод?
— Ты хоть знаешь, какие там деньги крутились, плюс сеть магазинов? — удивился Вовка. — Хотя откуда, ты же не интересуешься бизнесом. Отрасль перспективная, дядя может бабки хотел свои здесь отмывать. А может планировал целую колбасную Империю основать: в каждой области по заводу. Я вот другому удивляюсь: что это за год этот он никак себя не проявил?
— А как он мог себя проявить? — испугалась я и даже потянулась к телефону, чтобы позвонить Яшину. Вдруг это дядя из столицы себя и проявляет? Звонит, пишет, «шапочку» ко мне послал?
— Ну, если это он Бориса убрал, мог и тебя… То есть, я хотел сказать, мог попробовать с тобой договориться. Короче, дело темное, и ты туда не лезь. Все мы под Богом ходим, но торопиться на тот свет не стоит, — философски закончил он, после чего вновь стал отправлять меня в Испанию. Не желая рассказывать Вовке про мамулю и Хуня, я вяло кивала, но тут подоспела Пелагея с бутылкой святой воды в руках. Вовка оплатил счет, попрощался и спешно ретировался.
— Ну, что удалось узнать? — накинулась она на меня с вопросами. По дороге я имела неосторожность сообщить ей, что собираюсь узнать у Вовки информацию по нашим гостям, чтобы она успокоилась и не мутила воду.
— Ну, Алексей и Толик вроде точно из Воронежа, — неуверенно начал я. — Они в фирме работают, Алексей директор. Так что может мы все выдумываем и им можно доверять?
Мне очень хотелось бы кому-нибудь доверять, потому что я внезапно осознала, что обратиться мне, по большому счету, не к кому. И это очень удручало.
— Ясно, — недовольно кивнула Пелагея, — ни черта ты не узнала. Надо все проверить. Давай позвоним туда.
Я пожала плечами и нашла в интернете адрес воронежской фирмы «Астрид», но, набрав номер, сунула телефон Пелагее. Ее идея — пускай сама и воплощает.
— Здравствуйте! — бодро начала она, когда ей, судя по всему, все же ответили. — Я ищу Алексея, директора вашего. Как зачем? Ну, надо…
Тут она растерялась, а я начала злорадствовать. Пусть помучается, быть детективом — это тебе не баран чихнул. Пока я размышляла, как она объяснит свой интерес секретарю, Пелагея выдала:
— Ладно, признаюсь, как на духу, я ребенка от него жду. А он, гад, скрывается, так что вы уж найдите его…
От такого поворота событий я чуть не упала со стула, но удержалась и с любопытством приклеила ухо к трубке. Пара за соседним столом покосилась на нас, официант вытянул шею и навострил уши, а я поняла, что из кафе пора сматываться. В трубке кто-то зычно смеялся, переходя на изящное похрюкивание:
— Девушка, вы точно не путаете? Алексей Петрович сейчас в отъезде, уже полгода в Америке живет, у него там сын, внуки. Фирмой сейчас руководит его брат, Андрей Петрович. Только и ему уже за 60. Хотя он бодрый мужик и…
— Ой, — пискнула Пелагея, но сразу же взяла себя в руки: — А Толик у вас есть?
— Так вы от кого беременны, от Алексея Петровича или от Толика? — удивились в трубке и снова захрюкали. — Толик у нас курьером работает, он вроде как слабовидящий. Работничек. Но фирме послабления, когда инвалиды в штате, вот и держим. А так пользы от него — кот наплакал. Постоянно не туда посылки относит, говорю же, слабовидящий. А все туда же, в большой секс. Ну, дает! Людка, иди сюда, чего расскажу! — прокричала кому-то секретарша, а Пелагея не стала дожидаться развязки и дала отбой. Глядела она на меня с победоносной улыбкой: мол, видала наших?
— Толик на инвалида не больно похож, если только на инвалида по уму, — заявила она, впиваясь зубами в мой чизкейк. — А Алексей на американского дедушку. Врут они все. А зачем? Ясное дело — они из стана врага, и их надо взять на контроль.
От такой перспективы я хотела было грохнуться в обморок, но в кафе это проделать затруднительно, к тому же официант, получив счет, давно томился и взирал на нас без удовольствия.
— Казачки-то засланные, — вновь запричитала Пелагея, когда я вытянула ее на свежий воздух.
— Так давай их прогоним, в шею.
— Не вздумай! — шикнула родня. — Врага надо держать рядом.
— Вот у себя дома их и держи! — взревела я, подходя к машине и намереваясь ехать домой и выгонять оттуда липовых друзей. — А лучше молчи, а то и тебя попру вместе с ними.
Пелагея явно обиделась и решила зайти с козырей:
— Я тебе жизнь спасла, и ты, между прочим, могла бы быть повежливее. Нет в людях благодарности. Я, может, хочу разобраться, кто брата убил. И тебя бросать не хочу, раз уж ты в беде. Как говорится, в горе и в радости. А то, что у тебя сейчас горе, и коту понятно.
— Спасибо, конечно, но ты со мной у алтаря не стояла и клятв не давала, так что рисковать жизнью не обязана. А ночевать я с ними в одном доме не хочу. Прикончат — и все дела. И тебя заодно, как свидетеля.
— Пока деньги не найдут, не прикончат. Хотели бы, сразу бы пулю в лоб пустили. Они наблюдают, ждут чего-то. Будут шевелиться, деньги искать. А мы за ними проследим. А еще я письмо составлю, где напишу про наши подозрения, и адвокату пошлю… — принялась мечтать Пелагея, сверкая глазами и явно получая удовольствие от жизни.
Не особо слушая ее разглагольствования, я размышляла. Если бы они хотели меня убить, давно бы это сделали. Да и не похожи она на придурков, которые будут буковки из газет вырезать. Точнее, на придурков они очень даже похожи, вот хотя бы Толик в трусах… Но голос совсем другой. Нет, звонит и пугает меня явно кто-то другой. Тогда что надо этой парочке?
* * *
— Ладно, пока ничего не будем им говорить, но глаз с них спускать нельзя. — решила я и, вздохнув, направила машину к дому.
Дома меня ждал