рявкнул Лекс, отрубая руку одному из шукшей. – Надо выведать у них, как они тут оказались! Ты посмотри, как далеко от своих степей они к нам залезли.
Но шукши, поняв, что им не уйти живыми, пронзили друг друга и замертво свалились под ноги теперь уже нападающих людей, гнома и альва.
— Линни, есть у тебя ещё силы? — Спросил Баэль, подбегая к шукше с отрубленной рукой, из раны которого толчками выходила чёрная кровь.
— Есть чуток, — ответил тот, подбегая к альву, который склонился к ещё живому врагу. Гном взял целителя за плечи и закрыл глаза. Их окутало зелёное поле. Кровь перестала выходить из обрубка руки. Культя затянулась. Кожа из пепельно–серого начала приобретать просто тёмно–серый цвет.
— Я сделал всё, что мог, — сказал Баэль, — Его надо перенести к костру. И если он очнётся — допросить. Вовремя ты сообразил, Лекс. Опыт. Ничего не скажешь.
Сидевшие до этого и наблюдавшие за врачеванием ребята быстро нарубили веток и соорудили носилки. Лекс тем временем пытался подойти к ящерам, чтобы снять с них седельные сумки. В них, скорее всего, находился амулет, который поглощал звук. Но эти зверюги и близко к себе не подпускали следопыта. Поэтому он попросил Геду ударить по ним молнией. Всё–таки такой артефакт на дороге не валяется. Девушка выполнила просьбу, и через пару мгновений все ящеры попадали мёртвыми. Лекс покопался в седельных сумках и нашёл мешочек с голубым кристаллом внутри. «Скорее всего, это то, что ищем», — подумал следопыт и пошёл к ребятам, укладывающим безрукого шукша на носилки.
Каждый привёл себя в порядок. Смыли кровь, и свою и шукш, застирали одежду, Баэль залечил порезы у гнома, и все направились к месту стоянки. Дотянув носилки с раненым шукшем, все заторопились к котелку, который источал умопомрачительно вкусный запах. Хорошо, что Лекс успел снять кашу и она не подгорела. Забыв, что буквально только что бились на смерть с шукшами, все набросились на еду. Линни с жадностью провожал каждую ложку добавки, которую зачерпывал то один, то другой изголодавшийся товарищ. Лекс с лёгкой улыбкой сквозь усы наблюдал эту картину.
— Если кто–то не наелся, могу дать вяленого мяса и морковки, — облизывая ложку, сказал следопыт. – Раз я готовил, кто–то из вас моет посуду.
— Это буду я, — сказал гном, выскрёбая подгоревшую кашу со дна котелка, — и мяса мне дай… И морковки. Я после недавних геройств выжат досуха. Сейчас уберу и завалюсь спать. Можно меня в позднюю смену на дежурство поставить? А то от раздачи сил Огненной реки у меня глаза слипаются.
— Ложись спать, — сказала Геда, — я сама уберу. Лекс, может как–то скрутить этого шукша понадёжнее? А то, кто его знает, что он с одной рукой тут натворит?
— Это да, сейчас спеленаю его.
Лекс подошёл к лежащему шукшу и надежно привязал единственную руку к туловищу. Подумав немного, и ноги спутал так, чтоб не убежал. Распределив дежурства, альв, Марк и следопыт по примеру храпящего гнома завалились на плащи ближе к костру и быстро уснули.
Геда не спеша помыла посуду, села к костру спиной так, чтобы был виден шукш и подступы к поляне, на которой они расположились. Девушку тревожили мысли о родном городе, о родителях, о друзьях, о мастере Боер Конте. Живы ли они, как справляются с нападениями, пришла ли какая–нибудь помощь? У родителей, конечно, работало много крепких парней–кожемяк. Некоторые успели побывать в стычках с шукшами. Но если они могут использовать амулеты, такие, как они, сегодня отбили у реки, или, не дай Создатель, амулеты смерти, то никакая грубая физическая сила не поможет. Получить бы весточку из дома, и на душе б у девушки стало б намного легче. Разбудив Марка и умостившись на его плаще, Геда забылась тревожным сном.
Интерлюдия
Хок проснулся в холодном поту. Ему приснилось, что он попал в Огненную Реку, его тело жгло немилосердно. Суставы тоже горели, будто он сутки без перерыва работал в кузне молотобойцем. Хоть он уже и получил печать мастера, но в его памяти ещё всплывали воспоминания о тяжёлой работе подмастерья. Посмотрев на светлячков и определив, что ещё можно было бы поспать, Хог все равно встал с кровати, шумно умылся, стряхнул с чёрной бороды капли воды, оделся и пошёл в мастерскую. Сна не было ни в одном глазу. До утра далеко, а заказ совета вождей никто не отменял. Гном расшевелил угли, достал приготовленную заготовку и начал работать. Время шло незаметно, отточенными движениями Хок проковывал заготовку, мысленно представляя, как будет выглядеть пара: меч и кинжал для вождя людей.
Последние два года в королевстве гномов происходили удивительные события. У некоторых подгорных мастеров появлялись чудесные способности видеть залегающую жилу с каменьями, некоторые мастера настолько тонко чувствовали метал, что выходящие из их мастерского изделия обладали какими–то уникальными качествами: фляга могла вмещать намного больше воды, чем подобные ёмкости от других мастеров, кирка могла резать породу, как нож масло, защитный доспех не могли пробить даже самые сильные гномы. Вот и у Хока, или как его назвали родители — Хокдрама, открылся уникальный дар: его изделия не тупились, имели меньший вес при одинаковых размерах, и так идеально ложились в руку, что державший их будто сливался воедино с изделием.
Гномы не знали, куда деваться от посыпавшихся на них заказов. Сначала им было интересно, и они просто делали, ковали, мастерили. Потом профессиональный азарт начал стихать под напором расчётливости. Цены на предоставляемые изделия начали расти. Как, впрочем, ответ от людей и альвов последовал не менее корыстный — цена на их продукцию, сделанную с использованием магии, выросла кратно. Вожди и гранд—мастера гномов начали фиксировать все наработки и методы использования магии способных гомов. В каждом клане появились архивариусы, скрупулёзно учитывающие все действия и события, систематизирующие все данные и ведущие учёт каждого движения или фразы одарённых.
И в этот раз Хок старался запомнить все свои движения и ощущения при ковке меча. Ему не давал покоя сон. Периодически гном останавливал работу, выгонял из головы воспоминания об Огненной Реке и только потом продолжал. Когда меч был практически готов, Хок привычным уже для него действом начал набивать руны на гарду, пропуская поток энергии через свою ауру, его вдруг захлестнула горячая волна, гном ощутил то чувство, через которое он прошёл во время падения во сне. От Хока