— Добавим горяченькой. — Максим крутанул вентиль горячей воды.
Секс в ванной плохая идея для зачатия. — с этой мыслью я встала и выбралась из ванны.
— Что-то мне плохо уже от воды, пошли в спальню. — от моего взора не укрылся факт недовольства Макса.
Он слишком уж резко перекрыл воду, только я не успела сделать выводы, да что там выводы? Я и вытереться не успела. Максим тоже вылез из ванны, и моя логика была повержена вереницей горячих поцелуев по шее и жадными прикосновениями его рук. До спальни добирались трудно, ноги заплетались, то и дело тормозя у стен прихожей, гостиной, свернули что-то с комода в спальне и это что-то разбилось.
Плевать!
Напор Макса обещал, что сейчас я буду отдуваться за то, что морозилась в последнее время.
Мы рухнули на кровать, пружиня на матрасе. Максим не отрывал от меня ладоней. Я чувствовала его горячий взгляд кожей и с нетерпением ждала, когда же он приступит к главному. Несмотря на всю страсть прикосновений и взглядов муж медлил. Хотел, но медлил, словно всё ещё сомневался.
Срыв сомнений случился сразу же за поцелуем.
Грубоватый и страстный поцелуй обрушил на меня всю силу его желания. Жадным и страстным языком Максим исследовал мои губы, окутывая меня безмятежным состоянием. Наши языки, губы, ноги и руки сплетались.
— Давай ты сверху. — хрипло произнёс Макс, ловко усадив меня на себя.
И опять в голове мелькнула мысль, что это плохая поза для зачатия. Я её отмела здравой мыслью, необязательно же что всё случится именно сегодня.
Желание было таким сильным, что я уселась на мужа сверх, отметая всякие сомнения. Он со стоном и нажимом провёл ладонями по моим бёдрам, вжимая в кожу кончики пальцев. Страстно, больно, приятно, говоря мне каждым таким прикосновением о неудержимом желании.
Максим шумно дышал на грани тихих стонов, его руки сжимали мои бёдра, толкаясь в меня, кончики ресниц лишь слегка подрагивали. От каждого движение бёдрами, получая стреляющее по всему телу возбуждение, и такой же кайф от реакций мужа.
Пока загонялась в своей скорлупе, совсем забыла каково это.
По моему телу раскатывалась приятная тягучая волна удовольствия, обволакивая своими паутинами и затягивая в глубину, туда, где и дышать можно с трудом. Соски болезненно, но чертовски приятно ныли, губы горели от поцелуев. С каждым движением бёдрами, во мне росла энергия, металась и искала выход в сладостной истоме. Максим притянул меня к себе, наклоняя, так же втягиваясь в мой ритм. Снова губы к губам и целовались мы в такт движению, рвано, быстро до одновременного оргазма.
Конечно, Максим на этом не успокоился, полночи с ним не спали, кувыркаясь на кровати, и даже кухонный стол обновили, решив попить водички. Засыпая в четвёртом часу ночи, я только и думала о том, что уже беременна. Прижималась всем телом к любимому мужу и благодарила его про себя, что согласился. Я верила, что всё получится.
Какая же я была наивная…
Год спустя
Татьяна
Шесть утра, а я, склонившись над стиральной машиной, пыталась высмотреть вторую хоть слабенькую, но вторую полосочку и ничего. Даже намёка нет. А Катька с папой уже ждут второго, хотелось заплакать от отчаянья, но слёз не было. Успокаивала себя тем, что и задержки как таковой ещё нет и нечего было думать. Всё просто. Ещё рано для теста.
— Синичка открывай! Чего закрылась? — в дверь настойчиво постучал Максим.
Спихнула тест-полоску за стиралку, запихала сухую зубную щётку в рот и открыла дверь.
— Ничего, не проснулась просто и на автомате. — пробубнила с зубной щёткой за щекой.
Максу мои истерики совершенно ни к чему, и где-то я читала, что браки вот так и распадаются. Пока жена в судорогах бьётся оттого, что не может забеременеть, бегает по врачам, муж ищет утешения на стороне, а потом развод и не дай бог по причине того, что любовница ждёт ребёнка. Ой! Целая Санта-Барбара на уме разыгралась, и я поспешила избавиться от этих дурных мыслей. Максим у меня самый лучший мужчина и измена — это не про него. Даже если устанет и захочет уйти, то уйдёт, честно сказав и в никуда, а не к кому-то.
— А зачем встала в такую рань? — сонный Максим поцеловал меня в плечо и потеснил у края раковины.
— Чем ты меня слушал вчера? Я же тебе говорила, у нас сегодня проверка системы пожаротушения. — врала, сочиняя на ходу, пользуясь тем, что муж меня частенько не слушает, читая статьи по работе, и он точно не помнит, что я этого не говорила.
— Тогда завтрак приготовишь? — спросил Макс, прежде чем нырнуть лицом в ладони полные прохладной воды.
— Ага. — так и ушла на кухню с зубной щёткой во рту, чтоб не привлекать внимания.
За завтраком я тоже вполне сносно держалась, почти не думая про очередной пролёт. Уже научилась настраиваться на отрицательный результат, но знала, всё равно накроет, только ближе к вечеру.
На работу я всё же пришла раньше хоть и наврала мужу про проверку, но дома оставаться наедине со своими гнетущими мыслями возможности никакой не было, увлеклась делами, чтоб забыться.
— Олеся, а что у нас на втором этаже с дорожкой? Там плинтус отошёл ещё в среду и до сих пор не сделано. — поинтересовалась у коллеги, готовая решить этот вопрос именно сегодня, ведь лишиться премии или получить выговор не хотела, да и люди могли пострадать.
— Да я говорила технику, сказал, что сделает. — пожав плечами, безразлично отмахнулась моя сменщица.
— Так, надо не говорить, а сделать. Там уже перекосило её всю, чего ждём-то? Когда кто-то из постояльцев запнётся и ноги переломает? Я за это платить не стану. А если из детей кто покалечится? — мысль ужасная, но вполне реальная.
На этом Олеся встрепенулась, у неё уже двое.
— Ты тут побудешь? Пойду собак спущу на Фёдора, если найду. — решительная Олеся обошла стойку.
— Иди, побуду. — я села на тёплый стул вместо Олеси и уставилась в монитор.
Открытая таблица расплывалась перед глазами, слёзы запоздалые догнали меня именно сейчас. С трудом, но подавила их, даже не дав скатиться и слезинке, теперь они словно встали в горле болезненным комом. В груди, то и дело ёкало от страха что детей у меня не будет никогда. Но всеми силами я постаралась не впадать в панику. Отвлеклась на необычную шариковую ручку Олеси, на кончике которой сидела пучеглазая корова.
Окончательно успокоилась и перехотела реветь, когда на стойку навалился серьёзный мужчина. От таких обычно одни проблемы, вечно их всё не устраивает хоть что ты делай. На его гладком высоком лбу было написано «самодур».
— Вы Татьяна Бойко? — пока я соображала, он мазнул антрацитовым взглядом по бейджу, и убедившись, что не ошибся, добавил; — Я папа Максима, у меня к вам разговор. — на этом заявлении он щёлкнул ногтем по информационному баннеру на стойке и тот завалился.
Завалился и остался лежать на столешнице стойки, потому что этот папа поднимать его не собирался.
Черты лица этого мужчины были даже отдалённо незнакомы. Я бы и не вычислила в нём отца Максима, если бы он сам не добавил. Максим голубоглазый блондин с мягкими чертами лица и пухлыми губами, тут же как топором рубили, глаза как две бусины, вороной волос с графитовым отблеском и тонкие, очень тонкие губы.
— О чём? — сдавленно спросила.
Сказать, что меня этот визит удивил, значит, не сказать ничего, я испугалась. Родителей Максима на нашей свадьбе не было, хотя Максим говорил, что приглашал, а раз не пришли, то, чего хорошего ждать от такого разговора?
— Давай отпросись на часик, я в ресторане подожду. — эта деловая колбаса в строгом костюме резко развернулась и по направлению к ресторану.
По времени уже была моя смена, но, когда Олеся вернулась от техника, сказав, что работа уже кипит, я уговорила её посидеть вместо меня.
— Что случилось? — Олеся, ориентировавшаяся на мой печальный вид, заволновалась.
— Сама ещё не знаю, я быстро. — не стала ей говорить про «часик», отпросилась на пятнадцать минут, сомневаясь, что задержусь хотя бы на десять.