Идя Рижским заливом, мы вдруг увидели на горизонте подлодку. Из предосторожности всем миноносцам с минами сейчас же было приказано повернуть, а «Донскому Казаку» – пойти ее опознать, так как было известно, что в этом районе могла находиться наша подлодка «Акула». Так на самом деле и оказалось, и отряд спокойно продолжал путь.
Около 8 часов 30 минут вечера отряд добрался до назначенного места, перестроился в кильватерную колонну и начал постановку мин.
Заграждение ставилось в одну линию, при курсе N, причем миноносцы были в следующем порядке: «Пограничник», «Охотник», «Новик», «Кондратенко» и «Сибирский Стрелок»; мы имели 50 мин, а полудивизион по 35.
Во время постановки на курсе головного миноносца оказалась плавающая неприятельская мина; из‑за нее произошла некоторая заминка, так как ее пришлось расстреливать; то же самое сделали и с тремя нашими минами, которые почему‑то всплыли.
По окончании постановки отряд всю ночь крейсировал поперек пролива, охраняя его вход. К утру вдруг сильно засвежело, и в море стало трудно держаться, а потому пришлось стать на якорь у Домеснеса.
К полудню ветер зашел к W, и нас всех стало сильно качать; тогда опять пришлось сняться с якоря и искать другого убежища у берегов острова Эзель. Это убежище отряд нашел в бухте Пия и там спокойно провел ночь.
Утром старший начальник просил нашего командира сходить на остров Руно и выяснить, какие, в сущности, повреждения причинил неприятель.
Придя туда, мы стали на якорь, и я с несколькими офицерами съехал на берег.
Сам остров очень живописен и имеет прекрасный пляж для купания. Население его представляет собою довольно любопытное явление: это все настоящие шведы, заселившие его еще с давних времен и живущие совершенно обособленно. Даже теперь еще они не знают толком, чьи, собственно говоря, они подданные – Швеции или России? Живут они исключительно рыбным промыслом, и во время войны им было очень тяжело от нехватки соли и муки. Впоследствии даже начальник Минной дивизии несколько раз посылал им эти продукты. Ловить рыбу им тоже теперь, из‑за военных соображений, почти запрещено. В общем, им пришлось очень туго.
По утверждению смотрителя маяка, появление неприятеля произошло совершенно внезапно. Несколько дней тому назад, рано утром, к острову подошли два миноносца и, как сначала показалось на маяке, под Андреевским флагом. С них сейчас же был свезен десант в количестве около 60 человек, при трех офицерах; тогда уже стало ясно, что это неприятель.
Десант первым делом направился к маяку и взорвал домик с бензиновым баком и вышку маяка. После этого он произвел обыск и, забрав четырех служащих призывного возраста, вернулся на миноносцы. Местных жителей неприятель не тронул и только обыскал их дома.
После осмотра острова нас срочно послали в Ревель, где на следующее утро приказали принять 40 мин. Исполнив это, мы остались в гавани, а вечером к нам прибыл начальник оперативного отделения капитан 1‑го ранга А.В. Колчак, с которым «Новик» и вышел в Моонзунд.
Тогда выяснилось, что предполагается экспедиция к Либаве, чтобы поставить мины в районах, которые, очевидно, подготовляя наступление, усиленно эти дни тралил неприятель.
23 апреля, около полудня, с этой целью снялись с якоря 2‑й дивизион, полудивизион и «Новик»; 5‑й дивизион ждал нас у Михайловского маяка, а 3‑й – шел непосредственно к Люзерорту.
Пройдя Рижский залив вместе, между Стейнортом и Бакгофеном отряд разделился, причем 2‑й дивизион и «Новик» повернули в море, а остальные миноносцы продолжали путь вдоль берега.
Отойдя на определенное расстояние от берега, мы повернули на юг, к Либаве.
К 1 часу ночи, никого не встретив, миноносцы подошли к месту постановки, в 22 милях от Либавы и 15 милях от маяка Пограничный, где «Новик» и разбросал свои 40 мин.
Тем временем полудивизион разбросал 80 мин на 7 миль к N от Либавы.
Что касается 2‑го дивизиона, то он был без мин и сопровождал нас только для того, чтобы, в случае встречи, отвлечь на себя противника. Но из‑за большого хода он так сильно искрил из труб, что этим скорее был способен навлечь на нас неприятеля, чем отвлечь.
К счастью, нас решительно никто не видел и операция прошла удачно.
На обратном пути, около 3 часов 30 минут утра, когда нам уже был виден возвращающийся полудивизион, мы заметили на горизонте, приблизительно на NW, орудийные вспышки и услышали гул выстрелов.
Оставалось только предположить, что это наши крейсера встретились с неприятельскими разведчиками, так как было известно, что адмирал Бахирев со своей бригадой крейсеров находится в море, прикрывая нашу экспедицию. Так потом и оказалось: со стороны неприятеля был крейсер «Аугсбург» с двумя миноносцами.
После нашего соединения с полудивизионом весь отряд благополучно вернулся в Моонзунд.
Нельзя не высказать удивления, что разведка неприятеля у Либавы была так слаба: столько миноносцев подходило почти к самому порту в светлую ночь, да еще с факелами из труб, и никто их не заметил.
Скоро результат постановки оказался налицо, так как неприятель доносил, что у Либавы взорвался миноносец. Таким образом, его упорное траление в течение нескольких дней было сведено на нет.
В тот же день нам пришлось опять принять 50 мин с заградителя «Енисей», и в 6 часов вечера «Новик» вместе с полудивизионом пошел к Михайловскому маяку. Погода к тому времени сильно испортилась; подул свежий ветер и пошел дождь.
В 2 часа ночи миноносцы встали на якорь у Михайловского маяка, а в 4 часа пошли ставить заграждение. Во время постановки «Новик» находился в середине полудивизиона.
Постановка прошла не совсем гладко, так как «Пограничник» сильно отстал, да и вообще было трудно маневрировать в одной линии таким разнотипным судам.
В этот раз впервые ставились мины образца 1912 года, с клапанами потопления. Придавая им большое значение, мы очень интересовались, как они будут действовать.
Когда отряд отошел на некоторое расстояние от места постановки, вдруг послышалось два сильных взрыва: было очевидно, что взорвались две наших мины после того, как растаял сахар.
Через некоторое время внезапно нашел очень густой туман, и продолжать путь было страшно трудно; чтобы не растеряться, приходилось временами светить прожекторами, и это сильно облегчало поддержание строя.
Туман на море – это ужасно неприятное явление. Если море почти неподвижно, а в воздухе чувствуется сырость, – то он неминуем, его можно предсказать без ошибки.
Туман спускается на море очень быстро, и почти моментально все заволакивается густой белой пеленой; очертания берегов сливаются с морем, и контуры соседних кораблей исчезают. Ничего не видно – временами скрывается даже нос корабля, точно спустился какой‑то гигантский свод, из‑под которого нет никакого выхода. Море видно только у самого борта, и как‑то зловеще темнея, оно недовольно плещется в тумане. Ощущается сырой воздух, который неприятно пронизывает одежду; со снастей капает, и все предметы становятся влажными.
Кругом начинают гудеть свистки и реветь сирены, которыми суда дают о себе знать. На мостике напряженно прислушиваются и стараются определить их направление и расстояние. И хотя кругом ничего не видно, но необходимо зорко следить за окружающим пространством, чтобы вовремя заметить, если из мглы неожиданно вынырнет какой‑нибудь неопределенный, расплывчатый силуэт. Пропустишь, не заметишь – и катастрофа неизбежна.
Вскоре все эти дикие звуки, время от времени заглушаемые ревом свистка своего корабля, начинают страшно раздражать и, наконец теряешь всякую способность различать – с какой стороны какой звук доносится. То кажется, что звук приближается, то – удаляется, то он слышится справа, то – слева… То и дело нервно хватаешься за ручки телеграфа, чтобы в случае чего успеть вовремя изменить ход, но, вслушавшись, опять бросаешь их и ждешь…
Временами пелена как бы разрывается, и в эти просветы на несколько минут открывается чистый горизонт. Торопливо и жадно ловишь этот момент, чтобы что‑нибудь увидеть и хоть немного сориентироваться.
Такой туман, если он продолжается долго, когда идешь в виду берегов в местах, где есть мели и камни, опаснее любой непогоды. Малейшая ошибка в счислении – и корабль выскочит на мель или разобьется о скалы…
Около полудня отряд стал входить в Моонзунд, и так как весь переход был совершен в сплошном тумане, то из‑за получившейся в прокладке ошибки, при повороте в Куйваст, головной миноносец оказался на 10‑футовой банке.
К счастью, в этот момент прояснило, и все обошлось сравнительно благополучно; только «Сибирский Стрелок» слегка коснулся винтами грунта.
После этого отряд благополучно дошел до якорного места, а когда окончательно прояснилось, «Новик» подошел к транспорту «Волга», чтобы принять нефть, и там остался на ночь.