— Ничего, просто ты заговорил, а я не понял. Ты скоро?
— Минут через десять.
Субботин потрогал стены камеры. Кристаллы здесь были намного крупнее, чем по всей пещере, почти земных размеров. Прозрачные друзы аметистов отливали фиолетово-красным цветом, зеленели плоскости амазонита, будто испещренные еврейскими письменами; то здесь, то там кристаллы окаймляли чуть зеленоватыми пластинками и чешуйками слюды, сквозь которые прорастали скопления черного турмалина. Машинально отмечая все эти красоты, он включил на всякий случай радиометр. Активность оказалась чуть больше восьмидесяти микрорентген.
— Сойдет, — решил он и отправился в обратный путь.
Смолкин, сняв оба искалеченных колеса, ждал его у лунохода, чтобы зайти в отсек вместе. Увидев промелькнувшую в лучах фар фигуру Субботина, он стукнул ключом по корпусу вездехода.
— Эй, на борту! Откачать воздух! Подошел Субботин, держа в руке образец.
— Я думал, ты целую гору наберешь, — подзудил его Смолкин.
— Зачем безобразить пещеру. Может, она единственная на Луне. На Земле таких давно нет, а возможно, и никогда не было. Это ведь не карст, это «занорыш», как говорят на Урале. Во всяком случае, мне лично полость в пегматитах такого размера на Земле неизвестна. Возможно, повлияло то обстоятельство, что здесь нет атмосферы. Летучие компоненты и гидротермальные растворы уходили быстрее, чем в земных условиях.
— А это у тебя что? — спросил Сима, указывая на образец.
— Не знаю. Надо проверить на анализаторе. Может быть, новый минерал.
Открылся люк и высунулась голова Макарова в гермошлеме.
— Входите быстрее!
Смолкин, подхватив одно колесо, протиснулся в отсек.
— Подать второе? — спросил Михаил, ухватив колесо за обод.
— Не надо. При следующем выходе. Тут и так не развернешься.
Субботин отпустил обод, быстро заскочил и задраил люк.
— Герметизация?
Саша глянул на приборную доску.
— Нормально!
И включил систему подачи воздуха. Система не обеспечивала полной регенерации воздуха, но обладала вполне удовлетворительной способностью очищать его от всех вредных примесей. Поэтому, кроме основного резервуара со сжатым воздухом, в систему подключался баллон с кислородом, который по мере необходимости восполнял его убыль в процессе дыхания, а поскольку при очистке воздух мог подогреваться или охлаждаться, то система подачи воздуха одновременно работала и как кондиционер. Обычно при выходе наружу пренебрегали тем небольшим объемом воздуха, который находился в отсеке, но, попав в чрезвычайные условия, друзья решили экономить и на малом. Когда давление в отсеке поднялось до нормальной отметки, все разгерметизировали костюмы. Автономное дыхание потребляло больше кислорода, так как он частично поглощался фильтрами, в то время как система очистки воздуха лунохода отдавала полностью весь неиспользованный кислород и практически расход его был стопроцентным.
— Как самочувствие? — спросил Субботин, склоняясь над женой.
Майя улыбнулась и, протянув руку, дотронулась до его щеки.
— Не беспокойся. Все хорошо. Знаешь, мы пока лежали, посчитали с Сашей, что если нормально расходовать наш кислород, его хватит по крайней мере на две недели.
— Что значит нормально? Лежать и ждать, пока найдут?
— Нет, так мы могли бы продержаться и месяц!
— Что за глупые шутки!
— Нисколько. Ты знаешь, сколько кислорода потребляет человек в спокойном состоянии?
Субботин пожал плечами. Он знал, что потребление кислорода организмом неравномерно и меньше всего во сне, но точные цифры забылись. Он твердо помнил, что средняя норма потребления — три грамма в минуту. Из этого расчета МЛК-5 при полном экипаже обеспечен на трое суток, да еще на трое суток они взяли запас кислорода в баллонах. Кроме того, у каждого был суточный запас кислорода в автономной системе гермокостюма. Итого неделя. Конечно, при пассивном ожидании можно этот запас растянуть и на две недели, но месяц-это, пожалуй, слишком!
— Средняя расчетная норма, — продолжала Майя, довольная произведенным эффектом, — три грамма кислорода в минуту. Это тебе известно. На четверых в сутки по норме полагается семнадцать и три десятых килограмма. Обычно в баллон заправляется около двадцати. Лишние килограммы — своего рода резерв на всякий случай. Поэтому и считают один баллон на четверых в сутки! Но человек в спокойном состоянии потребляет три десятых грамма, в десять раз меньше нормы! И, следовательно, одного баллона в лежачем положении нам хватит больше чем на десять суток.
Субботин даже сел от такой перспективы.
— Значит, они перестраховываются, что дают такие дикие нормы!
— Нет, Миша, — с грустной усмешкой ответил Макаров. — При очень тяжелой работе человек потребляет даже больше, около шести граммов в минуту. Поэтому и взята некая средняя норма. Просто с самого начала нужно очень трезво распределить весь наш кислородный и пищевой рацион так, чтобы его хватило минимум на две недели. Вырвемся через два-три дня — прекрасно! Нет, будем держать долгую осаду.
— Отлично! — улыбнулся Михаил. — Раз есть время, значит, что-нибудь придумаем! А сейчас дайте мне составить план и, хотя превышения я взял приблизительно, их будет достаточно для оценки вариантов.
— Ладно, а я пока займусь колесом, — сказал Смолкин.
— Эх, жаль, нет лазерного резака. Можно было бы дробить в горе туннель и выехать своим ходом, — сожалел Субботин.
— Где бы ты взял столько энергии? — скептически заметил Сима из задней части отсека, разворачивая верстак для ремонта колеса.
— Да, энергии маловато, — согласился Михаил.
— У тебя есть какой-нибудь план? — спросил Саша. — Может, мы его пока осмыслим?
— Стоит попробовать пробиться самим.
— Конкретно! — коротко и категорично выразил свое нетерпение Саша.
— Потерпи еще минут десять. Надо все-таки посчитать.
Составив план, Субботин не спеша принялся вычерчивать профили пещеры и ее разветвлений. Затем принялся переносить план пещеры на карту. Точка их погребения была отмечена жирной чертой, так как Майя при падении сбила курсограф. От начала черты он отложил направление основного хода, затем — выше разветвления и определил по горизонталям наиболее близкие точки и к поверхности.
— Ну вот. Теперь можно и поговорить! Все сгрудились вокруг столика, на котором работал Михаил.
— Сима, на какой глубине мы находимся?
— Падали мы секунды три, не меньше. Что-то мало получается… Метра четыре, пять!
— Ты плохо считаешь в уме, — усмехнулся Саша. — Привык всякую мелочь на ЭВМ… При трех секундах получится семь метров, при четырех — тринадцать. Я думаю, тринадцать ближе к истине.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});