Читать интересную книгу Приди в мои сны - Татьяна Корсакова

– Понимаю, – согласился Игнат. Чтобы услышать историю до конца, он был готов сказать что угодно.

– Хорошо, – выдохнул парнишка. – Потому что мне самому иногда кажется, что все это было не взаправду.

– Что было?

– Когда я стал разворачивать лодку, ведьма вскочила на ноги и побежала мне навстречу.

– По воде?

– Да, прямо по воде. – Парнишка вытер выступивший на лбу пот. – Но я тогда так испугался, что этому даже не удивился. И грести перестал. Сижу болван болваном и дышать не смею. А она все приближается в этом своем платье. И платье такое странное, вроде как живое, шевелится не от ветра, а само по себе. И лицо у нее то молодое-молодое, красивое такое, что аж дух захватывает, а то старое и страшное – ведьмино. Не выдержал я всего этого и заорал что было мочи.

– А она?..

– А она разлетелась. – Мальчишка испуганно выпучил глаза.

– Как разлетелась?

– Ее платье оказалось ненастоящим. Ласточки это были. Много-много ласточек. Они разлетелись от моего крика, и ведьма исчезла.

Ласточки…

Сердце, которое до этого неслось галопом, перестало биться. Выходит, что Айви заблудилась, потерялась на границе миров. Все от нее отвернулись, остались только ласточки…

– Она хотела тебя обидеть? – спросил он, прислушиваясь к пустоте внутри.

– А что же еще? Повезло мне, что я таким голосистым уродился, спугнул дьявольское отродье.

Айви никогда не была отродьем, она просто заблудилась…

– И не я один ее видел. Василь Нефедов и Колян Потехин тоже с ней встретились, когда шли ночью к озеру… – Парень осекся и снова густо покраснел.

– Зачем шли? – спросил Игнат, хотя и сам уже знал ответ. – За купающимися девками подглядывать?

– Меня с ними не было! – Румянец сделался совсем уж бурачным. – Это они сами, по дурости…

– Ясное дело, по дурости. – Игнат покивал успокаивающе. Кто бы его сейчас успокоил… Но так уж вышло, что этот малахольный знает то, что ему жизненно необходимо. Значит, придется терпеть. – Скажи-ка лучше, как тебя зовут.

– Митяй я.

Надо же, тоже Митяй.

– Расскажи мне, Митяй, что твои дружки видели.

Наверное, вид у него был не самый располагающий, грозный вид, потому что парнишка нервно сглотнул, подышал открытым ртом и только потом заговорил:

– Вы только это… не рассказывайте никому, а то за такие дела Василя с Коляном по голове не погладят.

– Не расскажу, – пообещал Игнат. – Что случилось?

– Ну, девки купались. Темно было, они тех девок, считай, и не видели, только плеск слышали и голоса. Уже уходить хотели, а тут одна девка от остальных отделилась и на берег вышла.

– Тоже в черном платье?

– Нет, сначала вроде как в белом, а вот когда прямиком двинулась к тем кустам, где Василь с Коляном отсиживались, то начала меняться, потемнело платье.

– А как они поняли в темноте?

– Луна вышла, вот и стало видно, что не девка это, а ведьма. Только она до них тоже не добралась, разлетелась ласточками. Одна Коляну щеку расцарапала. Это он так сказал, а я думаю, что он морду об кусты ободрал, когда с озера драпал.

– Ее часто видят?

– Ведьму-то? Не знаю. – Митяй пожал плечами. – Может, часто, да только кому охота признаваться, что его баба напугала, пусть даже и ведьма?

Остров был уже совсем близко. Игнат теперь слышал не только голоса, но и тихий шелест волн, облизывающих прибрежные камни.

– А можно спросить? – Митяй застенчиво улыбнулся. – Откуда у вас эти раны?

Про отсутствующий глаз он деликатно промолчал.

– Горел, – сказал Игнат коротко и, не дожидаясь, когда лодка уткнется в берег, спрыгнул в воду, подошел к валуну, на котором обычно ожидала его Айви, положил ладони на его еще не нагретый солнцем бок, глубоко вздохнул. Как же ему ее не хватало! Как хотелось ее увидеть! Любую. Пусть даже призрачную, в платье из ласточек. Он бы не испугался, не побежал. Может, ему бы даже удалось ее обнять, погладить по мягким перьям.

– Вот он какой – Стражевой Камень, – послышался за его спиной голос Митяя. – Вы же не бывали здесь раньше?

– Не бывал, – сказал Игнат, не оборачиваясь, – но дорогу на стройку найду.

Его приняли без лишних разговоров. Народ на острове подобрался хмурый и немногословный. На лицах многих Игнат видел печать каторги, другие и вовсе были похожи на разбойников, так что ни вид, ни молчаливость нового работника никого не удивили. Только один невысокий, юркий, как угорь, и остроглазый татарин по имени Тайбек спросил с хитрой усмешкой:

– Надолго на остров?

– Надолго. – Игнат кивнул.

– Ничего не боишься? – Черные глаза Тайбека сощурились, как от яркого солнца, превратились в узкие щелочки.

– А по мне видно, что боюсь?

– По тебе вообще ничего не видно. – Тайбек поцокал языком. – Ты словно его брат. – Он кивнул на один из ближайших валунов.

Что Игнат мог ответить на такое меткое сравнение? Ничего! И он просто отвернулся от не в меру наблюдательного собеседника.

Больше его никто не трогал, каждый был занят своей работой, помогать товарищу не спешил, но и не мешал. Игнат работал быстро и четко. Хотя разве можно назвать работой перетаскивание камней? Но и Сизифом он себя тоже не чувствовал, потому что видел свою цель, надеялся на искупление.

Обед наступил, когда солнце стояло высоко в зените. Кто-то ударил молотком по пустой железной трубе, и все, кто был на острове, разом отложили инструменты, поспешили с палящего солнцепека в спасительную тень строящегося дома. Игнат сел там же, где стоял, запрокинул лицо к выцветшему небу в надежде увидеть там ласточку, но увидел лишь наползающую от дома тень. Дом оказался громадным и чем-то в самом деле напоминал средневековый замок: темные стены, узкие стрельчатые окна, почти полностью выведенная угловая башня, которую, Игнат был уверен в этом, украсит шпиль. А на неприступных зубчатых стенах поселятся горгульи и прочие крылатые твари. В этой мрачной цитадели не найдется места ласточкам, она станет под стать своему хозяину, самим своим присутствием осквернит покой острова. Уже осквернила. Замок вырос на месте дома Айви, не оставил ничего от прежней жизни. Разве только колодец.

Захотелось пить, вспомнить вкус той особенной воды, такой холодной, что от нее сводило скулы. Рядом с колодцем, прямо на земле, стояло ведро, привязанное к длинной, намотанной на ворот цепи. А у Акима Петровича, помнится, была веревка. Она разматывалась с тихим шуршанием, а не с этим разрывающим барабанные перепонки лязганьем. Игнат склонился над колодцем, посмотрел вниз. Ничего. Не видно ни зги. И не догадаться, что там внизу, на дне колодца, пещера. Знала ли Айви? Видела ли она то же?

Ворот крутился тяжело, с натужным скрипом, цепь все укорачивалась и укорачивалась, пока наконец из недр колодца не показалось полное ведро. Вода была именно такой, какой запомнил ее Игнат, и он, кажется, на мгновение вернулся в прошлое, когда Айви со смехом плескала в него из ковшика, Евдокия хмурилась, а Аким Петрович улыбался в усы.

– Одной водой сыт не будешь, – послышалось за спиной, и воспоминания схлынули, оставляя после себя боль.

Игнат обернулся, пожалуй, чуть более резко, чем следовало, исподлобья посмотрел на Тайбека. Тот улыбался хитрой ухмылкой, щурился от солнца, но в тень к остальным не шел. В руке он держал узелок с обедом.

– Я не голоден. – Игнат аккуратно поставил ведро на прежнее место.

– Это тебе так только кажется. – Не дожидаясь приглашения, Тайбек уселся прямо на землю, прислонился спиной к колодезному боку и похлопал сухой, жилистой ладонью рядом с собой. – Садись, кунак, буду тебя угощать. – И так же, не дожидаясь ни возражений, ни благодарности, развязал узелок и принялся раскладывать на не слишком чистом платке свои нехитрые припасы. – Садись, садись, – сказал, ловко орудуя ножом, хотя еще мгновение назад никакого ножа не было и в помине. А рукоять у ножа не простая – костяная, с затейливой резьбой. Разглядеть бы. Да и к татарину этому приглядеться бы получше. Уж больно он добр к чужаку.

А есть вдруг и в самом деле захотелось очень сильно, и рот наполнился слюной от запаха вяленого мяса, который нарезал Тайбек. Никитична, новая Игнатова хозяйка, по всему видать, была женщиной доброй, но его, Игната, побаивалась, к столу не приглашала, а сам он готовить так и не научился, вот и остался не только без обеда, но и без завтрака.

– Ешь. – Тайбек протянул ему краюху хлеба с изрядным куском мяса. – Чтобы хорошо работать, надо хорошо кушать, – сказал и сам впился крепкими желтыми зубами в мясо.

Он ел с таким удовольствием, причмокивая и закатывая глаза к небу, словно не было в его жизни занятия сладостнее, а на Игната больше не смотрел, не смущал. А мясо пахло упоительно, и хлеб был мягким, с хрустящей корочкой. Игнат и сам не заметил, как съел все, до последней крошки.

– Спасибо. – Он вытер пальцы о траву.

– Не гони коня кнутом, а гони овсом. Так мой отец говорил. – Тайбек свои пальцы не вытер, а облизал со всей тщательностью, платок же аккуратно сложил и сунул за пазуху. А нож с костяной рукоятью снова сам собою куда-то исчез.