Читать интересную книгу Поэтесса - Николай Удальцов

– …Прикинь, моя материя в движении, приволокла своего кавалера…

– …Ага… Молодой… Ленина видел…

– …Знаешь, кажется, у наших мамонтов одно на уме: набить брюхо за столом и завалиться друг к дружке в постель…

– …Прикинь, в два часа ночи просыпаюсь, а у них кровать скрипит – другого дела не знают…

– …А моя, думаешь, что?.. Вчера сидит перед телевизором. Я ее спрашиваю: «Какой курс акций “Газпрома”»?

А она мне: «Я погоду слушала…»

– …Ну, ни в чем не разбираются. Я свою спрашиваю: «Как, по-твоему, сколько стоит акция “Газпрома”»?

А она мне: «Не знаю… Наверное, тысячу долларов…»

Они, кстати, сейчас по двадцать три рубля – надо брать…

– …Вот я и говорю – наших мамонтов ничего кроме подушки и кастрюли не интересует…

– …Вот… Вот.

Их поколение – это презерватив на столовой ложке…

Не скрою, меня развеселило такое определение места нашего поколения в мировом эволюционном процессе, но я изобразил кашель – мне стало неудобно за то, что привелось подслушивать чужой разговор.

Девушка оглянулась и увидела меня:

– Ой! Простите, – вырвалось у нее, и она тут же положила трубку телефона, не окончив разговор.

– Ничего. Извини и ты меня. Я слушал твои слова неумышленно.

И спасибо.

– За что? – удивилась девушка. Наверное, в ее представлении услышанное мной должно было вызвать не благодарность, а как минимум раздражение.

Но обиды на ее представление о нас у меня не было, и я просто повторил:

– Спасибо.

– За что?

– Спасибо за то, что вырастила такую мамочку.

После этих слов дочка Ларисы внимательно посмотрела мне в глаза, словно сомневаясь в мере серьезности, с которой можно было разговаривать со мной.

Потом бросила взгляд на дверь спальни матери:

– Н-да… Похоже, что жизнь – не самый хороший режиссер, – проговорила девушка, и мне ничего не осталось, как улыбнуться прорастающему поколению:

– Зато – самый лучший автор сценария…

…В это время дверь спальни отворилась, и на пороге появилась Лариса.

Это в старые времена чем презентабельнее женщина, тем больше бигудей, в которых ей приходится спать, загромоздив и себя, и свой сон. А современная женщина – это «Мэри Кей» на тумбочке после ночи, которая была в удовольствие ночи, а не дня.

То, что Лариса была в одной ночной рубашке, сразу сформировало координаты ее доверия и к дочери, и ко мне.

И продемонстрировало ее взрослость – понимание меры искренности с окружающими:

– Утро хорошее… Познакомились? А то вчера как-то мельком виделись.

– Да, мамочка, – ответила дочка, и Лариса, подойдя к ней, поцеловала ее в щеку:

– Доча, милая, мы еще не выспались.

– Понимаю, мамочка, – девушка повернулась и направилась в кухню. И уже у двери, оглянулась и, не удержавшись, рассмеялась:

– Досыпайте.

Только по-быстрому. Пойду вам кофе приготовлю…

…После завтрака я ненадолго остался на кухне один – дочка ушла по своим делам, а Лариса вернулась в спальню.

Перед уходом дочка Ларисы внимательно посмотрела на меня:

– Мама что-то говорила о вас.

Кажется, вы – баснописец?

– Я не баснописец, а художник-концептуалист.

– Н-да, – вздохнула девушка. – Ну, раз вы концептуалист – значит, маме повезло вдвойне…

…Когда дочка ушла, я еще успел спросить Ларису:

– Чем она занимается?

– Тем же чем и мы в ее возрасте – учится.

– Правильно делает, – проговорил я и подумал о том, что в возрасте наших детей мы учились по-другому.

Не так, как они, да и не так, как учился весь мир.

В то время, когда американский негр учился для того, чтобы стать менеджером и начать жить хорошо, мы, россияне, даже слова такого не знали и учились для того, чтобы учиться.

И были счастливыми уже от того, что даже не понимали этого…

…Через несколько минут Лариса вернулась, набросив на плечи дубленку:

– Посмотри. Купила недавно.

Болгария, но выдают за итальянскую.

Тебе нравится?

– Нравится, – ответил я. Дубленка действительно смотрелась на Ларисе красиво. – Сколько она стоит?

– Просили четыреста долларов, но ведь у меня улыбка на пятьдесят.

Так что за триста пятьдесят отдали.

Нормально?

– Очень красиво, – говорить Ларисе о том, что если бы она улыбнулась девять раз, ей еще и доплатили бы, не имело смысла.

Но, похоже, она прочитала мои мысли:

– Да? А если я тебе улыбнусь, ты мне заплатишь?

– А что я уже делаю, – ответил я и полез в карман.

Триста долларов – это было все, что у меня было.

– Значит, еще и обмоем в ресторане, – засмеялась Лариса. – Приглашаю вас, господин вице-президент, на корпоративную клубную вечеринку, на которую приглашается только узкий круг самых избранных.

– Я воспользуюсь блатом у президента…

…Никто из нас двоих утром не знал, что в ресторан вечером мы зайдем не в Москве на другом конце Московской области.

Потому что в Москве нам станет не то чтобы несносно, просто как-то неуютно.

И нам захочется уехать из столицы страны, для которой мы попытались сделать доброе дело.

Все было в том, что как бы хорошо нам с Ларисой ни было в ее доме, но в клуб приходилось ехать, потому что нам предстояло встретиться с человеком, желавшим стать крупным чиновником. Мы ничего не знали об этом человеке, и в этом не было ничего странного – мы и обо всех остальных людях знали немного.

Хуже было то, что мы с Ларисой понятия не имели о том, чем могли быть ему полезными.

Наша польза предполагалась как что-то априорное.

Что оставляло широким как поле нашего применения, так и поле наших фантазий.

– Если дело в «корпоративе», заломлю гонорар, – сказала Лариса, заводя мотор. И я ответил, усаживаясь на сидение и пристегивая ремень:

– Если дело в «корпоративе», то и заламывать не придется.

Сами предложат.

Но если не в «корпоративе», то, боюсь, – тоже.

– Как ты думаешь, зачем нас зовут?

– Лариса, если нас зовут, чтобы думать – то мы что-нибудь придумаем.

А если нас зовут не затем, чтобы думать, то и думать нечего.

– Петр, да ты – просто осетрина нашей культуры.

– А ты – кто, милая?

– Я – уклейка.

– Нет. Ты – золотая рыбка, – улыбнулся я, глядя в окно на улицы Балашихи, ставшей мне за одну ночь не чужим городом.

О том, что мы видим друг друга в последний раз, ни я, ни Балашиха в этот момент не догадывались…

19

…То, что люди, разговаривающие друг с другом, по нашей традиции всегда смотрят в глаза друг другу – ерунда.

Те четверо, что вошли в помещение Клуба современного творчества «Белый Конь», смотрели куда угодно, только не на нас с Ларисой. При этом они тыкали в двери и окна пальцами и, казалось, не слушая наших ответов, задавали один и тот же вопрос:

– Куда ведет?

– Куда ведет?

– Куда ведет?..

В конце концов мне стало смешно, и я просто спросил:

– Скажите, что вас интересует, и мы сами ответим на все ваши вопросы.

И тогда один из вошедших подошел ко мне. Вначале, в полутьме коридора, я не разглядел его.

И узнал только сейчас.

Это был тот человек, который донимал меня вопросами о либерализме и сталинизме вчера – как и вчера, он очень внимательно смотрел мне в глаза:

– То, что вы знаете ответы на многие вопросы, вы показали мне недавно.

– Кто вы? – спросил я.

– Я – начальник охраны. А это – мои сотрудники.

– Извините, – проговорил я.

– За что?

– Знаете, а я подумал, что вы из тех пиарщиков, которых нанимают против нас.

Среди них много прохвостов.

– Если против вас нанимают прохвостов, значит вы – порядочные люди.

– А зачем вы приходили вчера? – спросил я начальника охраны.

– Зашел осмотреть место, а потом мне стало интересно.

– Теперь интересно и мне. Я могу задать вам вопрос?

– Спрашивайте. И если ответы не выходят за пределы моей компетенции, я постараюсь ответить.

– Кто тот человек, который придет к нам сегодня?

– Он сам расскажет вам о себе то, что посчитает нужным.

– Зачем же ему нужна наша помощь?

– Не знаю.

Возможно, затем же, зачем ваша помощь нужна всем остальным людям.

– Что он собирается сделать? – Стать депутатом Думы…

…Услышав эти слова, я вспомнил, как однажды мне пришлось выступать в школе, и, уже не помню, каким образом, разговор с детьми зашел о том, кто такие депутаты?

Ответы детей были самые одинаковые:

– Депутаты – это те, кто заседает в Думе.

– Депутаты – это те, кто принимает законы.

– Депутаты – это те, кто выступает по телевизору.

И даже:

– Депутаты – это те, кто думает.

Но вот один мальчик сказал:

– Депутаты – это те, кто из-за тысячи долларов даже не наклонится…

– …Это умный человек? – я довольно бессмысленно продолжал допытывать начальника охраны человека, собравшегося прийти к нам за поддержкой.

– Это богатый человек.

– Нефть?

– Нет.

– Газ?

– Нет.

– Значит – золото?

– Значит – пиво.

– Зачем вам нужно все это точно знать? – спросил меня начальник охраны, и я искренне пожал плечами в ответ: – Хуже отсутствия информации – только неверная информация…