В результате «первичной идентификации» (Loch, 1972) в Я возникает «первая тема идентичности» (Lichtenstein, 1961, S. 35), когда рудиментарная схема самости «сливается» со схемой объекта (Sandler, 1964, S. 737). По мере интернализации объекта в ходе процесса синтеза и интеграции интроект постепенно ассимилируется в схему самости и ребенок становится все более независимым от объекта. Возникающий в результате «добрый» интроект дает ребенку ощущение «первичного доверия» (Эриксон), а также «хорошее самочувствие и уверенность» (Дж. Сандлер). При этом решающее значение имеет «переходный объект» (Winnicott, 1967, S. 293). «Переходный объект» обладает несколькими качествами. Это первый объект, который не принадлежит самости ребенка в том смысле, что он символически «представляет» объект, который ребенок реально может чувствовать, с которым действительно может жить и через который он лично может расти. Тем самым переходный объект – это действительно своего рода символ как для единения, так и для разобщения ребенка и матери. Кроме того, ребенок в своем развитии находится в переходном состоянии от единения с матерью к существованию в качестве самостоятельного субъекта вне этого единства. Таким образом, переходный объект представляет собой такой же замещающий мать объект, как и внутренний портрет матери в самости ребенка.
До сих пор ведутся споры о том, появляется ли способность самости к дифференциации внутреннего и внешнего, самости и объекта в самом начале жизни (как предполагают Кляйн, Фэрберн и Винникотт) или же, вслед за Якобсон и Малер, стоит допустить существование определенной стадии развития, на которой эта способность постепенно формируется. Особенно оживленные дискуссии вызывает следующий вопрос: охватывает ли данная способность к дифференциации только сознательное, когнитивное и физиологическое чувственное восприятие, или же она включает еще и бессознательное и аффективное восприятие. Результаты, полученные в ходе наблюдений за младенцами, и данные нейробиологических исследований можно интерпретировать и в том, и в другом направлении (Bohleber, 2002).
3. Нарциссическая система
Грандиозная самость, идеальные объекты и Я-идеал, так же как и сторона личности, связанная с влечениями (Я и Сверх-Я), проходят определенные этапы своего развития, прежде чем достигнут высоты зрелых структур. В ходе развития ребенку приходится проходить через мучительные разочарования, связанные с потерями, расставаниями, внутренними конфликтами влечений и внешними межличностными конфликтами, собственными ограничениями и ограничениями со стороны объектов. Ребенок защищается, прибегая к «галлюцинаторному исполнению желаний» (Фрейд) и/или к «магическому всемогуществу» (Ференци). Наряду с примитивной галлюциногенной реализацией желаний у ребенка развиваются также утешающие фантазии о величии и всемогуществе, так называемые «фантазии всемогущества» (Винникотт, Тустин). Кохут называл это «нарциссической самостью» (Kohut, 1971), впоследствии – «грандиозной самостью» (1972), которая формируется из «первичного нарциссизма» и/или из двойственного единства. При этом важно, чтобы у ребенка была возможность по ходу развития прорабатывать в себе самом неизбежно возникающие разочарования; в этом ему должны помогать родители. Такое развитие возможно, если ребенка информируют, что хотя ему и придется отказаться от тех или иных фантазий о величии, испытывая при этом мучительные разочарования, он может быть вознагражден достижением других, реальных целей. Так, фантазии о величии могут быть постепенно преобразованы в здоровое честолюбие, причем цели «нормального» честолюбия удерживаются в пределах выполнимого, наделяя ребенка стабильным самосознанием.
Грандиозные идеальные репрезентанты самости и их предшественники подпитываются от интроектов тех идеальных образов, которые бессознательно сформировались у объектов о младенце, а также от норм, представлений о целях и идеалах, которые родители сознательно и бессознательно рассматривают как идеальные и достойные того, чтобы их добиваться. Кроме того, в идеальные репрезентанты самости по мере развития «вливаются» те субъективно окрашенные имаго, содержанием которых являются бессознательные идеальные представления о собственной личности. Эти конфигурации соединяются и образуют репрезентанты идеальной самости. В начале развития они носят грандиозный, нереальный характер, который можно дифференцировать по отдельным стадиям и позициям и который охватывает содержания от орально-нарциссических и вплоть до эдипальных (Henseler, 1974).
Маленький ребенок также идеализирует родителей, наделяя их в своей фантазии, в зависимости от стадии развития, могуществом, величием, совершенством в уходе и заботе о нем. Эти «идеализированные образы родителей» (Kohut, 1971) проходят свой путь развития: от доходящих до крайности, далеких от реальности внутренних образов до более реалистичных, но все-таки идеальных психических репрезентантов, которые в качестве Я-идеала играют большую роль в жизни человека. Идеальные образы объектов и предшествующие им слияния только добрых репрезентантов самости и объекта образуются из фантазий и впечатлений младенцев о первичных объектах; речь здесь идет о представлениях об ограниченной власти, грандиозности и доступности. Другим источником формирования идеальных репрезентантов самости и объектов является доставляющий удовольствие опыт взаимодействия с первичными объектами; наоборот, агрессивно нагруженные «только плохие» образы самости и объектов формируются на горьком опыте изобилующего конфликтами взаимодействия.
Гармоничное первичное состояние, характеризующееся отсутствием напряжения, защищенностью и чувством безопасности, по мере развития все больше подвергается фрустрациям и сменяется отвержением. Это определяется возможностью и необходимостью развития Я. Тем самым опыт разобщенности и инакости объекта образует важный мотивационный фактор психического развития. При успешном развитии эта первичная неуверенность, воспринятая как нечто травматическое (Henseler, 1974, S. 75), может уравновешиваться различными механизмами компенсации. Их смысл заключается, прежде всего, в формировании идеализированных отношений с аспектами самости и объекта, которые в дальнейшем будут интернализированы. В результате возникают идеальная самость и идеальные объекты, которые интернализуются и интроецируются в Сверх-Я и в систему Я-идеала. Содержание этой идеальной самости и представлений об идеальных объектах различаются в зависимости от стадий развития. Так, на оральной стадии господствуют нарциссические фантазии о неисчерпаемых, неиссякаемых источниках ухода и заботы, на анальной стадии объект ощущается как вездесущий и всемогущий, а в фаллически-нарциссический период – как наделенный грандиозной властью (Henseler, 1974, S. 75).
Рис. 1. Формирование нарциссической системы (модифицированная схема, по: Henseler, 1974, S. 79)
4. Отто Кернберг
Попытка Кернберга (Kernberg, 1976, 1992, 2001) интегрировать различные теории развития оказалась плодотворной как с клинической, так и с эмпирической точки зрения. Он выделяет следующие стадии психического развития.
Первичную недифференцированность сменяет этап формирования «только хорошей» и еще не дифференцированной констелляции самость-объект, возникающей под влиянием переживаемого младенцем удовлетворения в отношениях с первичным объектом.
На второй стадии, стадии нормального «симбиоза», происходит консолидация приятного, заполненного либидинозной энергией «только хорошего» образа самости и объекта. Эта стадия охватывает период со 2-го по 6–8 месяцы жизни. В это время формируется система ядерной самости, центральный организатор самых ранних функций Я. При относительно неполной дифференциации представлений самости и объектных представлений здесь постоянно возникает защитно-оборонительное регрессивное слияние представлений доброй самости и доброго объекта. Границы Я формируются именно на этой стадии. Вторую стадию развития можно считать завершенной,
«когда устойчиво дифференцированы образ самости и образ объекта внутри представления о едином добром самость-объекте… Одновременно с развитием этого представления о едином „добром“ самость-объекте, предшественнике будущих структур Я-идеала, устанавливается другое первичное, недифференцированное представление о самость-объекте, интегрирующее фрустрирующий, болезненный опыт: представление о „злом“ самость-объекте, первооснове будущих структур Сверх-Я, примитивном, болезненно аффективно окрашенном… „Добрые“ и „злые“ интрапсихические структуры организуются отдельно друг от друга в различных аффективных условиях и детерминируют две самостоятельные констелляции аффективной памяти» (Kernberg, 1976, S. 60).