Читать интересную книгу Горицвет - Братья Бондаренко

— Смотрите, Дуб падает.

И он упал. Это случилось на заре, когда готовилось взойти солнце. Осина, что стояла рядом с ним и всю жизнь завидовала, что он так долго живет, воскликнула;

— Э, да он весь уже пустой внутри, выгнил. А молодым притворялся.

   — Не притворялся, он был молодым, — сказал Ясень.

А Сосна добавила:

   — У него все внутри выболело, это верно. Но никто из нас никогда не слышал, чтобы он охнул или пожаловался на свою болезнь. А ты, Осина, не прожила и десятой доли его жизни и уже надоела всем

своим скрипом.

И Сосна отвернулась от нее. И другие деревья отвернулись, а Дуб лежал среди цветов, вытянувшись во всю длину, и было странно видеть его таким — лежащим. Всем казалось, что он поднимется сейчас и простоит еще столько же, сколько простоял, — тысячу лет.

ДРЕВЕСНИЦА

Как и другие лягушки, в детстве она была лягушонком. Ночью обычно спала, а утром залезала на широкий лист кувшинки и сидела на нем весь день. Лист представлялся ей островом, большим, необитаемым.

— Я одна на нем. Одна на всем острове, — говорила она, поглядывая, как плавают вокруг лягушата. Йх было много в речке. Они уже учились квакать» а она сидела на листе кувшинки и молчала.

Подружки спрашивали ее:

   — А почему ты не учишься? Пора.

Маленькая, серенькая, она пожимала плечами, не

знала, как сказать им, что ей не хочется квакать.

   — Я хочу петь, — говорила она, и все смеялись над нею.

   — Поют только птицы, а ты же не птица.

Она и сама знала, что она не птица, но ей хотелось петь и совсем не хотелось квакать. Она чувствовала в себе песню, но запеть боялась: вдруг не получится, и тогда засмеют ее на речке. И потому она молчала, сидела по целым дням на листе кувшинки и молчала.

Но однажды она выбралась из речки и ушла в Го- реловскую рощу. Она все-таки решилась пропеть свою песню, а в роще это сделать удобнее: если она и заквакает в роще, никто не удивится, на то она и лягушка, чтобы квакать. А если не получится у нее песня, она вернется на речку и будет жить, как все, и никто никогда не узнает, что она пробовала петь.

Так рассудила лягушка и так сделала: пришла в рощу, спряталась между корнями старой липы и запела. Она пела о речке, о цветах и листьях кувшинки, о солнце, которое светит всем. Она пела свою песню, и птицы на время притихли. Никто из них никогда не слышал такой песни. Они не слышали, чтобы пели лягушки.

В речку к себе она больше не вернулась: бултыхаться в мутной воде и квакать — ей этого не хотелось. И она осталась в роще, среди птиц и зеленых деревьев, и зовут ее все древесной лягушкой — Древесницей. Поет она часто. И деревья говорят о ней:

— Хорошо, что она пришла к нам. У нас здесь все поют, и теперь у нас одной песней стало больше.

ДОБРОЕ СЛОВО

У Пеночки-веснички вывелись в гнездышке птенцы. Это были первые ее птенцы. Она радовалась им, всем показывала. Увидит Мухоловку, зовет ее:

   — Мухоловушка, посмотри: у меня птенцы в гнездышке.

Не успеет Мухоловка улететь, она уж Дрозда кличет :

   — Дрозд, ну что ты там все щелкаешь? Иди посмотри, какие птенцы у меня в гнездышке лежат.

На старом березовом пне грелась Гадюка. Услышала она, как говорила Пеночка-весничка Зарянке:

   — Это они у меня пока птенцы, а вырастут — птицами будут.

«А вот и не будут, — подумала Гадюка, сползая с пня. — Кольну сейчас каждого по разу и нечему радоваться будет».

Ее не любили в лесу. Никто не дружил с ней, и она решила Пеночке-весничке отомстить сразу за всех. А Пеночка увидела ее и крылышками всплеснула:

   — Змеюшка, милая, посмотри, какие у меня птенцы в гнездышке... Ну что ты остановилась? Иди сюда.

Но Гадюка не двигалась с места. Она не ожидала, что Пеночка так радостно встретит ее. Ее, Гадюку, все в лесу Гадюкой зовут, а Пеночка сказала «змеюшка», а Пеночка сказала «милая». И Гадюка не двигалась с места.

   — Ну что же ты, — погрустнела Пеночка. — Ты не хочешь посмотреть птенцов моих? Это они ведь пока только птенцы, а вырастут — птицами будут.

Гадюка приподняла над гнездом Пеночки голову. Увидела пять розовых живых комочков с открытыми, ртами. Сказала:

   — Они будут птицами.

И отодвинулась в сторону. С тонкой губы ее упала на лист воробьиного горошка тяжелая капля яда. И лист сразу же стал черным.

ВАХТА

Это только теперь земля наша старенькой стала, морщинками оврагов покрылась, взбугрилась вершинами гор, а когда-то она была молодой и все на ней только-только рождалось. Родилось однажды и первое Озеро, Лежало оно в своих берегах и думало. И думы его были светлыми и чистыми, как отраженное в нем небо.

Думало Озеро: вот придут к нему травы, поселятся на его берегах птицы и будет возле него и красиво, и весело. И когда пришли и встали у его берега три цветка, три друга — Трилистник, Белокрыльник и Сабельник, — сказало:

   — Вам здесь хорошо будет: я буду досыта поить вас водой.

   — Смотрите, какое приветливое Озеро, — сказал товарищам Трилистник. И предложил: — Давайте создадим для него что-нибудь такое, чем оно могло бы гордиться.

Сабельник подумал и сказал:

   — Давайте украсим его берега такими цветами, каких еще никогда на земле не было.

И на следующую же осень он поднял над собой темно-красные цветы из пяти лепестков. Не цветы огненные звезды.

Колыхнулось Озеро, плеснуло в берег волной:

   — Вот это да!

И Трилистник с Белокрыльником подтвердили:

   — Что да, то да!

А Белокрыльник даже добавил при этом:

   — Лучше, чем у Сабельника, мне цветов не создать, поэтому я придумаю какие-нибудь необыкновенные ягоды.

Он думал всю весну, а к середине лета поднял над собой гроздья красных ягод. Таких ягод больше ни у кого в округе не было, и они были далеко видны.

Колыхнулось Озеро, плеснуло в берег волной:

   — Вот это да!

И Сабельник с Трилистником подтвердили:

   — Что да, то да!

А Трилистник даже добавил при этом:

   — Никогда мне не создать ни лучших, чем у Сабельника, цветов, ни лучших, чем у Белокрыльника, ягод. Поэтому я придумаю для Озера что-нибудь другое.

Он думал все лето, а когда пришло время рассеивать семена, воскликнул:

   — Я рассею семена по Озеру. Они прорастут, и Озеро станет зеленым.

Так он и сделал: засеял Озеро своими семенами. На следующую осень он опять засеял его, и так засевал его год за годом и засеял от берега до берега. И Озеро стало зеленым. Колыхнулось Озеро и плеснуло в берег волной:

   — Вот это да!

И Сабельник с Белокрыльником подтвердили:

   — Что да, то да!

А Белокрыльник даже добавил при этом:

   — Ты здорово придумал, Трилистник: сделать зеленым Озеро. Но надо его сделать еще зеленее. Мы поможем тебе с Сабельником.

И они тоже стали засевать Озеро своими семенами.

Они прошли по нему от берега до берега, и следом за ним приползли мхи и укрыли Озеро толстой зеленой кошмой. И не стало на земле Озера: превратилось оно в болото, и начали тонуть в нем звери. Увидел это Трилистник и понял: вместо радости беду принес он Озеру. Сказал товарищам:

   — Ошиблись мы немного. Не надо нам было на воду спускаться. Надо бы у берега расти. Идемте к берегу.

Но Сабельник с Белокрыльником только посмеялись над ним.

   — Чудак ты, чудак! Ты же замечательно придумал: сделать зеленым Озеро. Теперь оно, как лужайка, — сказали они и остались, где были.

И тогда Трилистник один пошел к берегу. Встал возле него и поднял над собой крупную кисть белорозовых цветов. Закачал ею из стороны в сторону предупреждая:

   — Будьте осторожны: дальше — болото.

И звери перестали сворачивать к Озеру. Не понравилось это Сабельнику с Белокрыльником, и они перебрались жить на соседнее озеро, его превратили в болото. Но вслед за ними пришел и встал у берега Трилистник. Поднял над собой, как, фонарь, бело-розовую кисть цветов, и все опять услышали его голос:

—- Будьте осторожны... .

Ему верили и обходили болото стороной.

С той поры, когда случилось это, прошла не одна тысяча лет. Много озер превратили в болото Сабельник с Белокрыльником. И к берегу каждого из них

пришел й встал Трилистник. В ненастье и вёдро, днем и ночью стоит он как часовой и предупреждает:

— Дальше болото, будьте осторожны.

И за эту верную службу дали ему еще одно имя —

Вахта. Й теперь все на земле знают: туда, где стоит Вахта-Трилистник, идти нельзя — там болото.

ВАНЬКА МОКРЫЙ

По ночам на окошке у бабушки Агафьи разговаривали цветы. Все три окна ее небольшого домика были заставлены цветами. Днем они глядели на улицу, показывали прохожим зеленые ладошки листьев, делали вид, что кроме как стоять в горшочках и цвести они больше ничего не умеют. Но по ночам, когда все в доме затихало и бабушка смотрела свои сны, цветы оживали и начинали разговаривать.