Так что с тех пор, как Мазендаран перестал пытаться встать во главе всего правоверного мира, дела его идут даже лучше, чем во времена Священных походов.
Двое священников были примерно возраста Райнхарда и с регалиями дознавателей, если я всё правильно понимаю. Ещё один был сильно младше — всего лет восемнадцать, вряд ли больше. Молодое дарование какое-то, видать. Причём, судя по тонкой косице у левого виска — из самих Навинов. А учитывая висящий у пояса длинный кинжал… Нет, ну в принципе, логично, что на расследование дела о прорыве Той Стороны отправят боевого экзорциста… Но почему он такой молодой-то? Неужто настолько силён?
Ну и самый старший из всех, как по возрасту, так, скорее всего, и по чину — экзорцист лет шестидесяти с лишним.
Высокий, сухопарый, со спокойным худощавым лицом и цепкими глазами. Судя по косице — тоже из рода первосвященников Ормузда. А, учитывая топаз в золотой оправе на конце седых волос — не просто один из клана Навин, а натуральный зейд. То есть официальной прямой потомок, а не просто какая-то седьмая вода на киселе.
Да и посох, на который он опирается, явно непростой — даже с полусотни шагов чувствуется заключённая в нём сила. Наверняка какой-то священный артефакт… Таким и Герцога изгнать можно, и Прорыв запечатать. И даже без применения бронехода, артиллерии и зажигательной смеси в товарных количествах.
С появлением делегации Конгрегацио Малеус мы отложили все свои дела и выдвинулись поприветствовать преподобных. Без лишнего подобострастия, ибо Винтеры чем-чем, а религиозностью никогда не славились. Но и без ненужной грубости — традиции и веру тех мест, где живёшь, не обязательно нужно принимать, но уважать стоит непременно.
— Приветствую вас, братья и сёстры, — коротко осенил нас священным знамением старший священнослужитель. — Позвольте представиться — командор Северной следственной констистории Иосиф.
— Большая честь, ваше высокопреосвященство, — чуть склонил голову Райнхард. — Чем обязаны столь высокому визиту? Я полагал, что к нам пожалует кто-то… менее высокопоставленный. Поэтому мы и не готовились оказать должный приём.
— Это было бы излишне, граф, — отмахнулся командор. — Мы всё-таки не на светский раут прибыли, а по службе. А что касается того, что я прибыл лично… Так ведь случился не просто Прорыв, а целенаправленный акт террора. Да ещё и столь чудовищный. Только волею светлого Ормузда обошлось без существенных жертв…
— Исключительно его волей, ваше высокопреосвященство, исключительно…
Ирония в голосе дяди была практически неуловимой.
— Что ж, тогда приступим к беседе? — Райнхард махнул в сторону грубого деревянного стола и пары лавок, за которыми мы бывало перекусывали во время тренировок на полигоне. — Вы хотели бы побеседовать с моими детьми с глазу на глаз?
— Нет нужды, — улыбнулся командор. — Это же не допрос — мы просто пытаемся собрать как можно больше фактов. И желательно из первых рук.
Ну да. Так я и поверил.
То, что мы не в темнице в ограждающем круге, с кляпом во рту, мешком на голове и засыпанные в мёртвую соль, вовсе не означает, что мы вне подозрения. Причём в этом плане у меня к КМ даже претензий нет — им по долгу службы положено подозревать всё и всех. Потому что демонопоклонник может выглядеть как угодно — это может быть и красивая девушка, и благообразный старичок, и даже ребёнок. Стереотипная злая ведьма в островерхней шляпе, с бородавкой на носу и верхом на метле — просто миф. Настоящие адепты Той Стороны могут быть кем угодно.
Так что подозревают КМ сейчас решительно всех, и одновременно — никого конкретно. Даже я могу назвать навскидку несколько версий произошедшего: и официальную — что мы с бургомистром остановили злобных террарюг, которые призвали Герцога Той Стороны. И что это сам бургомистр выдернул ту тварь в наш мир, и что она прорвалась сама по себе, и что в этом можем быть замешаны даже мы. Исключений и паранойи нет — есть лишь отработка версий.
Но сейчас надо было, чтобы экзорцисты поверили в одну-единственную версию — нашу с князем. Учитывая, что за то время, пока сюда ехали священники КМ, подручные его высочества наверняка подчистили самые вопиющие следы в поместье, это было не так сложно. Всего-то и надо было, что следить за языком, а это при нужной мотивации могла делать даже Хильда, которая никогда не была верхом осмотрительности и рассудительности. Давить на нас не станут гарантированно, пугать тоже, так что бояться, в общем-то, было решительно нечего…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
В принципе, разговор действительно походил скорее на беседу, а не на допрос. Мы рассказывали, что видели, что делали и даже что чувствовали в тот вечер. Дознаватели, один из которых, собственно, и задавал вопросы, а второй лишь стенографировал, довольно быстро покончили с общей картиной, а затем начали задавать вроде бы незначительные вопросы. Где был бургомистр? А видели ли мы какие-нибудь необычные магические построения? А какая была температура? А не замечали ли мы ферромагической жидкости или вянущих растений?
Ну и всё в таком духе.
Пожалуй, единственное, что вызвало неподдельное оживление экзорцистов, так это упоминание имени прорвавшегося демона — Хедамму. В отличие от нас экзорцистам хотя бы смутно, но это имя всё-таки было известно — одна из тварей Пандемониума, ужас и правительница оазиса Хашшу. Правда после прихода хеттов, которые умудрились изгнать Великую Змею обратно на Ту Сторону, про неё не было слышно почти три тысячи лет…Но что, в общем-то, мы знаем о том, как течёт время на Той Стороне? Может, это для нас прошло три тысячи лет, а для демонов это всё равно, что три дня. Или, может, время там вообще не течёт…
Впрочем, это всё была лирика. А я всё ждал настоящей проверки, в чём бы она ни заключалась…
Увы, но ничего конкретного в этом плане я не знал, потому как даже в прошлой-будущей жизни с экзорцистами сталкивался мало. В войну они держали нейтралитет, а затем и вовсе вернулись в большую политику, когда Пакт пообещал Мазендарану кучу всего взамен на то, что они будут делать свою работу ещё лучше. Видимо, это было из-за идефикс Гённегау на тему того, что КРК или кто-то ещё могут обратиться к Той Стороне…
— А вы всегда держите при себе серебряные патроны? — поинтересовался у меня экзорцист, когда я ещё раз описал, как всадил в тварь заряд картечи.
— Теперь — да, — усмехнулся я. — Но обычно — нет, а то больно дорого. Да и против обычных гейстов даже хуже свинца будет. Но револьвер был трофейный, а к дробовому стволу патроны были какой-то ерундой снаряжены — «пятёрка», с такой только на уток ходить. Вот я покрошил туда серебряный рубль. Учитывая, какой арсенал продемонстрировали уравнители, я бы и чему-то темномагическому не удивился… Вот и подготовился на всякий случай.
— Разумно, — кивнул командор. — Это оказалось весьма полезным.
— Кстати, о пользе, — буркнула Хильда, косясь на то и дело зыркающего в её сторону молодого экзорциста. — Ваше высокопреосвященство, а на хр…
Я незаметно пнул сестру под столом.
— То есть, — моментально поправилась девушка, — а чего вот он на меня так пялится-то, а? И зырит, и зырит… Он тут вообще зачем? На меня пялиться, что ли?
— Вы, конечно, прекрасны, юная леди, но брат Адам здесь как один из лучших боевых экзорцистов епархии, — усмехнулся Иосиф.
— Нда? — искренне усомнилась Хильда. — А сильным что-то не выглядит… Да и вообще! Это ж не ответ! Если он сильный, то пялиться-то всё равно зачем? Прям дыру ж скоро протрёт…
— Может, я посвататься хочу, вот и пялюсь, — буркнул молодой священник. — А что, нельзя, что ли?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Вообще, можно было бы и поверить, чего у ж там. Кузина уж точно внешними данными не обделена, да и экзорцист был вполне симпатичным — высокий, подтянутый, русоволосый и кареглазый. Чем не выгодная партия для провинциальной дворянки?
— Так у вас же вроде этот… как его… — блондинка наморщила лоб. — Дисбат, да?
— Целибат, — педантично поправила сестру Мина. — И нет, это только у монахов и высших иерархов, да и то не слишком строгий, насколько знаю. Экзорцистам же вступление в брак не возбраняется, а для рядовых священнослужителей и вовсе является одним из главных условий при назначении в приход.