Поскольку мужская и женская проституция была узаконена, большинство римских публичных домов работали круглосуточно семь дней в неделю. В одном только Риме таких заведений было по меньшей мере сорок пять. Цицерон заметил, что мужчины, покупающие секс, приносят пользу нации. Плата за сексуальные услуги была невысока, так что каждый римлянин мог себе это позволить. Лупанарии были такой же частью жизни простолюдина, как гладиаторские шоу, игры и общественные бани. Кровати были не более чем каменными полками, но какое это имело значение, если удовольствие длилось считаные секунды? В некоторых дешевых гостиницах, тавернах и на постоялых дворах, называемых noctilucae, или «ночные огни», были крошечные кабинки с необходимой каменной кроватью и соломенным матрасом.
Китайские мужчины были полигамны, любовницы и содержанки присутствовали в каждом богатом доме. Состоятельному мужчине, имеющему много партнерш, настоятельно советовали вести себя разумно, чтобы не провоцировать проблем на женской половине. Неизвестный мужчина XV века рекомендовал своему сыну прежде сосредоточиться на женщинах, которые уже проживали в доме, нежели на новенькой. Новая девушка, говорил отец, должна стоять у кушетки из слоновой кости и внимательно наблюдать, как он наслаждается другими женщинами. После четырех или пяти ночей он может совокупиться с новенькой, но при этом должны присутствовать другие женщины, включая его наложниц.
В средневековой Европе адюльтер тоже был частью жизни высшего общества, но требовал соблюдения негласных правил. Очевидно, дамы были столь же напористы, сколь рыцари галантны, если не более. Впрочем, мы узнаем об этом из предостерегающих воспоминаний мужчин, настаивающих на том, что женщины гиперсексуальны и нуждаются в контроле. Как с неодобрением написал один историк XIX века о сэре Ланселоте Озерном и королеве Гвиневере, их поведение «выходило далеко за рамки того, что могут себе представить те, кто не читал этих интересных записей о средневековой жизни»{57}.
Мужские и женские бордели в викторианской Британии процветали, прикрываясь завесой добропорядочности в обществе. Белые работорговцы покупали и продавали женщин и детей. Некоторые викторианские мужчины покровительствовали высококлассным флагеллянтским борделям (от лат. flagellare – «хлестать, сечь, бить, мучить»), которые предлагали садомазохистские удовольствия, названные в честь маркиза де Сада и Леопольда фон Захер-Мазоха. Это были тайные услады, доступные викторианцам с деньгами и нужными связями. Порой эти заведения обретали дурную славу.
Там, где есть серьезное неравенство в правах, есть и насилие. С детьми во времена маркиза де Сада часто обращались сурово: «не жалейте розги» было типичным пуританским наставлением. И нянька, и школьный учитель размахивали кнутом. Многие выпускники, окончившие Итон, Вестминстер, Рагби или любую из лучших английских школ-пансионов для мальчиков во времена королевы Виктории, пережили сексуальное насилие{58}. Несомненно, осведомленная об этих мазохистских практиках мадам Тереза Беркли содержала хорошо оборудованный дом удовольствий на респектабельной лондонской улице Халлам в 1820-х и начале 1830-х годов. Она была доминатрикс – мастерицей в искусстве причинения боли и экспертом в наказаниях, бичевании и порке. Ее знаменитая «лошадка Беркли», наклонная доска, используемая для порки, принесла ей состояние. Ее таланты были таковы, что аристократические мужчины и женщины искали ее, зная, что она причинит боль, но сохранит это в тайне. Она также нанимала женщин, которых ее клиенты могли выпороть. Инструментарий Беркли включал гибкие вымоченные в воде березовые прутья и даже зеленую крапиву, которая, как утверждали, способна «мертвого вернуть к жизни». Чуть позже хозяйка Мэй Фрэнсис Джеффрис управляла несколькими высококлассными борделями и домами флагелляции в респектабельном лондонском пригороде Хэмпстед. Говорили, что среди ее клиентов были самые знатные люди.
Сексуальный реквизит меняется постоянно и с большой фантазией, а скромная кровать, даже еще не встав на ножки, с незапамятных времен оставалась основной сценой для сексуальных практик и фантазий. Несмотря на свою роль в часто оживленном процессе зачатия детей, кровать до самого недавнего времени не была местом, где их обычно рожают.
Глава 4
Позовите акушерку
Через девять месяцев после «большого взрыва», описанного в главе 3, некоторые женщины сталкиваются с еще бóльшим взрывом – рождением ребенка. На современном Западе большинство рожают лежа на спине, на больничной койке из металла и пластика с матрасом из пенополиуретана, иногда подключенные к мониторам и накачанные обезболивающими препаратами. Хотя все эти технологии явно современны, роль кровати в этом процессе также на удивление нова.
Роды до Рождества Христова
Группа охотников-собирателей, живших около сегодняшнего города Остуни в Италии примерно 20 000 лет назад, вела себя не так, как почти все другие охотники-собиратели: они хоронили своих мертвых на кладбище. Среди погребенных было найдено тело женщины подросткового возраста или чуть старше. Ее запястья были украшены браслетами, от которых остались только сотни продырявленных раковин, а голову украшало еще больше бусин. Она лежала на левом боку, положив правую руку на живот. Когда археологи расчистили землю вокруг ее тазовой области, они обнаружили тонкие кости ребенка, застрявшего между ее ног. Нет сомнения, что люди, похоронившие эту женщину, пытались помочь ей в явно адски тяжелых родах. Не в силах ее спасти, они положили несчастную в землю, как бы давая ей отдых, и покрыли ее богатыми украшениями{59}.
Примерно 20 000 лет спустя некоторым из нас объяснили, что такая травма была результатом недозволенной шалости Евы с фруктами. «Умножая умножу скорбь твою в беременности твоей; в муках будешь рождать детей», – сказал Бог в авраамических религиях{60}. На самом деле похоже, что эволюция обменяла женскую боль и несколько застрявших младенцев на всеобщее благо. Когда наши предки встали на две ноги, а это примерно шесть миллионов лет назад, родовой канал сузился. В то же время объем нашего мозга и черепа постепенно увеличивался, так что у современных людей один из тысячи младенцев имеет слишком крупную голову, чтобы она прошла через родовые пути. Так или иначе, мы использовали эти неприятные аспекты – наши большие головы и ловкие руки, освободившиеся благодаря прямохождению, – для помощи в родах. В отличие от большинства животных, почти каждая рожающая женщина получает помощь. Иногда эта помощь может быть поставлена на поток.
На протяжении большей части человеческой истории кровать не была местом для родов, но использовалась для последующего восстановления. Одно из самых ранних изображений родов – статуэтка из обожженной глины, представляющая тучную женщину, вероятно, своего рода амулет плодородия, который датируется примерно 5800 годом до н. э. Статуэтка была найдена в древнем зернохранилище города земледельцев Чатал-Хююк в современной Турции. Размером 16,5 сантиметра (без головы, которая утрачена), так называемая Сидящая женщина из Чатал-Хююка расположилась на троне с подлокотниками в виде кошачьих голов и, кажется, рожает. Никакой кровати, просто кресло{61}. Родильные стулья, а точнее низкие табуретки, появляются в II тысячелетии до н. э. в Месопотамии. Письменные свидетельства говорят нам, что только после родов женщина возвращалась в свою постель на тридцать дней отдыха и изоляции. Для богатых это были приподнятые над землей кровати с деревянной рамой, ткаными матрасами и, возможно, льняными простынями, шерстяными одеялами и пышными подушками. Средний класс мог позволить себе лежать на связках тростника поперек глинобитной платформы, покрытых плетеной тростниковой циновкой, а бедняки довольствовались циновками.