Поднимаясь, он еле сдержал крик. Правая рука болталась, как сломанная ветвь, в которой тлел огонь.
“Днем бы, — подумал он, — я осмотрел рану”. Он сжал губы и покачнулся. Несколько шагов до светомета показались ему вечностью. Голова горела, и ему невероятно хотелось пить.
Он опять повесил оружие на пояс.
— Я не подохну здесь, — громко проговорил он. — Черт возьми, не подохну!
Он допустил ошибку.
Создание на повороте тропы оказалось машиной. Машиной невероятной мощности, набитой энергией. Взрыв мог убить его, сжечь, рассеять огненными каплями.
Но там было и животное или, скорее, существо. А может быть, несколько существ? Они подстерегали его в ночи. Они знали, что он придет. И наверное, они были создателями машины. В таком случае у них должны быть и другие, более эффективные средства. Бороться с ними в одиночку нечего и думать. Рано или поздно он проиграет.
Грегори приблизился и осмотрел то, что осталось от машины, кучу раскаленных, еще розовых обломков. Стоял отвратительный запах. Он определил несколько оплавленных металлических деталей. Светомет все стер, все уничтожил. Существа и технику. Он спросил себя, стоит ли идти дальше по тропе. Это становилось опасным. “Кем бы они ни были, — подумал Грегори, — эти существа вернутся”.
Он содрогнулся и со страхом подумал, что сознание могло и не возвратиться к нему до их прихода. Он представил себе одну из громадин, протягивающую к нему свой хобот.
Дальше, где-нибудь в горах, наверное, расположена метрополия, населенная тысячами этих чужаков.
Если он не хочет попасть прямо в волчье логово, надо покинуть тропу. Волчье… Секунду он искал в помрачненной памяти образ животного, носившего это имя. Но его там не было. И голову и грудь жгло пламя лихорадки, и каждый глоток ночного воздуха опалял его легкие.
Он углубился в лес, во тьму, полную стрекота насекомых, страшась звука собственных шагов и треска ломающихся ветвей.
“Боже, как хочется спать, — думал он. — С каким бы удовольствием я поспал…”
Ноги несли его сами собой. На мгновение ему показалось, что между деревьями пляшет рой огоньков. Потом все опять утонуло во мраке.
Он остановился, прислонился к дереву, и тут его вырвало. Он весь дрожал от холода. Трясущейся рукой провел он по липкому лбу, потом снова двинулся вперед и через несколько метров почувствовал, как невидимые кусты хлещут его по ногам. Листья шуршали под рукой, а шипы цеплялись за комбинезон. Он дернулся, пытаясь освободить правую ногу, и застонал от боли в бедре. Неожиданно кустарник уступил, и Грегори, не рассчитав усилия, упал. Он скатился в ложбинку, полную влажных листьев и мягкой земли.
Наполовину зарывшись к листву, он лег на спину, лицом к своду леса и провалился в сон.
Ему снилось что-то пылающее, страшное. С серого тяжелого неба рушились плавящиеся балки, и он, задыхаясь, убегал. Вначале он был на громадном корабле, потом на белой, залитой солнцем равнине. Должно быть, это было на берегу моря, ибо он слышал рокот волн и ощущал на губах вкус соли. Он лизнул свою руку и вспомнил детство. Он продолжал бежать, но теперь он бежал обнаженный по белому пляжу. Морские птицы с черными клювами летели слева от него, словно сопровождая. В ушах неумолчно грохотало море, а во рту был все тот же вкус соли.
Он проснулся, чувствуя, что задыхается.
Соль во рту оказалась его собственной кровью, смешанной с землей. Он выплюнул ее.
Рев над ним не был ревом моря. В серой туманной полумгле утра где-то над деревьями жужжала и ревела неведомая громадина. Он едва успел заметить быструю тень. Яростный ветер обрушился на ветви. Потом рев удалился и стих.
“Ужас, — подумал он. — Бредовый сон…” Теперь за ним охотилась чудовищная птица… Он встал на колени. Птица?.. А может быть, летательный аппарат?
Правая часть его тела была, как бревно, недвижимое и холодное. Он пощупал грудь. К ней прилипли земля и остатки листьев. Наверное, ночью опять шел дождь. Он огляделся. Деревья неясными серыми и рыжими силуэтами выплывали из тумана, который еще окутывал подлесок. Небо, однако, светлело быстро. Угрожающее жужжание стихло, но Грегори услышал вдали странный крик, нечто вроде призыва дикого животного. И другой, в противоположной стороне.
“Боже правый!..” Он обхватил голову руками. Лоб его болел и на ощупь казался ледяным. “Я совсем один!” Он вспомнил о радио и тут же вскочил на ноги. Все тело его напряглось. Ему показалось, что сердце останавливается.
— Спокойно, — произнес он. — Прежде всего аптечка… сменить повязку… осмотреть рану.
Он торопливо обыскал карманы. Открыв аптечку, он увидел, что все было в целости.
Он сменил повязку на ноге. Одна инъекция, одна таблетка. Он глянул на руку и скривился. То, что он увидел, больше напоминало обгоревшую кору, чем человеческую кожу. Но рука все же двигалась. Он прислонился к дереву и расчетливо проделал все необходимое. Очистил рану. Присыпал антибиотиком. Снова ввел успокаивающее.
Грегори спрятал аптечку, проглотил питательную таблетку, убедился, что светомет висит на поясе. И снова двинулся в путь. Он должен был разыскать рацию, вернуться на тропу, невзирая на опасность.
“Девять капсул, — думал он, рассеянно глядя на свои сапоги, загребавшие листья и землю. — Остается девять капсул… Надо их вызвать. И еще корабль… Может быть, он ответит…”
Ему пришла в голову мысль, которая на несколько секунд возродила надежду. Могло статься, что корабль покинула только его капсула. Тогда только он, Грегуар Грегори, оказался потерянным в этом чужом лесу, а экспедиция уже основывала колонию..
Но до сих пор ни одна из капсул не ответила. Ни одна из первых двадцати. Даже если они остались в своих стальных колыбелях на борту корабля, они должны были ответить. И сигнал маяка его капсулы был бы уже засечен.
Он двигался вперед лишь благодаря левой ноге, правая тащилась за ней, безжизненная, холодная. Правда, он уже не чувствовал жара лихорадки.
Розовый свет зари просочился в лес. Грегори увидел перед собой крохотное черное животное. Потом с ветки сорвалась птица. Жизнь в лесу просыпалась. Он больше никого не пугал.
“Да, теперь им нечего бояться, — с горечью подумал Грегори. — Теперь дичью стал я…”
Вдруг он едва не вскрикнул от радости, увидев между деревьями тропу. И почти тут же раздался рев приближающегося чудовища.
6
Грегори не стал рисковать. Он поднял светомет и выстрелил, как только уродливая громада выскочила из-за поворота. В голубой вспышке высвобожденной энергии он увидел второе чудовище, которое остановилось позади первого и попыталось отступить. Он уничтожил и его, переведя ствол лазера всего на несколько миллиметров.
И тут же, не теряя ни секунды, двинулся по тропе, оставив позади себя два черных дымящихся пятна.
Чужое утро разбудило птиц, и они появились над острыми вершинами деревьев. Грегори осторожно шел по краю тропы. Его правая рука сжимала рукоятку лазера.
Рев… Он бросился в лес.
Фантастическая птица пронеслась над тропой. На мгновение ему показалось, что она улетает. Но она вернулась, чиркнула по вершинам деревьев, и, когда все вокруг стихло, Грегори понял, что птица села.
“Нужно узнать, что это такое”, — подумал он.
Светомет уничтожит врага, будь то птица или машина.
Тропа начала поворачивать, и он узнал знакомое место. Чуть дальше виднелись черные остатки машины.
Рация… Он приступил к поискам, пригнувшись к земле, шаря в траве под деревьями.
Но рация исчезла.
Он стоял посреди тропы, и ему хотелось выть от ярости и одиночества. Занималась заря, розовело и голубело. Вскоре наступит чужое летнее утро, потом пылающий день. А он останется непоправимо одиноким в этом чужом мире, населенном чудовищами.
Он двинулся дальше, уже ни о чем не думая. Взошло солнце, и на деревья легли золотистые пятна. Тучи серых насекомых вырвались из светлых кустарников с дикими ягодами. Грегори уже не соображал, куда он идет. Мысли путались, обрывались, голова болела. Иногда в его воображении возникали города-спруты, грядущие от избытка энергии, — столицы этой планеты. Деревья обращались в колонны, а тропа становилась дорогой циклопов.
“Земля никогда не узнает, — думал он. — Земля…” Она была только словом. Он закрыл глаза и сжал виски руками, чтобы вернуть образ Земли. Но только пустота и страх кружились в голове леденящим хороводом.
Тропа вновь повернула, деревья раздвинулись, и перед ним открылся обширный вид. Зеленые и черные горы, светлые, залитые солнцем долины, бледные пятна далеких озер… И еще что-то, чего он не мог определить. Какие-то правильные странные формы.
Где-то послышалось гудение, потом рев в противоположной стороне. Грегори вспомнил о гигантской птице, опустившейся рядом с тропой.