телом.
– Давай! Бей! Бей в самое сердце! Я больше не желаю терпеть этого унижения!
И, упаенная восторгом, ОНА ударила Германа в самое сердце. Огромная игла на конце хвоста проткнула грудь Рица насквозь.
Глава 3
Воцарил свет, теплый свет камина, знакомый вид окна. Вокруг знакомая обстановка, знакомый запах и знакомое всё. Дом. Но что-то было не то. Не было того самого тепла от дома, чувства домашнего уюта. Не было расслабления, прогоняющего напряжение. Дом стал не домом. Дом был чужим.
Вот на часах показалась стрелка, что указывала на цифру 8. Утро. Пора спешить на работу. Герман вскочил с постели, и, не посмотрев на то, что уже был одет, побежал исполнять свой долг врача. Необычайно светлое утро прекраснее, чем это Герман не мог припомнить. Еще больше он не мог припомнить то, как оказался дома, ведь еще, казалось, секунду назад он вошел в подозрительную и пугающую комнату.
Сев в автомобиль, Герман отправился в больницу, в которой всё оказалось по старому. Старая плитка, всё та же Маргерет, и всё тот же Оснач.
Савелий подошел к Герману с вытянутой вперед правой рукой.
– Здравствуй, Герман! Прекрасный день для вас. Возможно, знаменательный.
– Доброе утро, Савелий Оснач. Вы всё-таки вернулись с конференции! Чем же вы спешите меня обрадовать?
– С конференции? А! Так Вам уже, небось, доложили, по какому поводу я отсутствовал и по какому поводу спешу к вам. И, хочу заметить, это не просто радость – это праздник! Пришла установка, в соответствии с которой теперь Вы – главный врач в нашей психиатрической больнице.
– Что? Но Савелий Оснач, что же я знаю о работе главврача? И куда же направляют вас, если я теперь буду на вашем месте?
– Герман, Герман, успокойтесь. Вы от новостей всегда краснеете и задыхаетесь? Я направлен в Академию, буду теперь там главным. Так сказать, уйду от практики к теории. А вы наоборот, перейдете от теории к практике на постоянной основе.
И на этой ноте, Оснач повернулся спиной к собеседнику и удалился. Риц же остался стоять на первом этаже в смятении и в счастье.
Герману Рицу выделили кабинет. Кабинет был широким, квадратной формы, с цветами по углам и со столом по середине. Вдоль стены, что была слева от входа, стояли шкафы с собраниями книг. Впрочем, их названия и авторов было невозможно рассмотреть из-за запыленных стёкал.
Одна мысль резко пронзила все тело Рица. Он оставил коробку с вещами на столе и пустился расхаживать по кабинету. Риц был подобен своим мыслям, он был неуловимым маятником.
Его занимали мысли о больных со второго этажа, о двери, странных мирах. Тревожило предстоящее свидание с этой дверью. Все было смешанно.
«Может, сегодня она и не появится». Мелькала фраза в голове нового главврача.
Весь оставшийся день Герман Риц не покидал своего кабинета. Он тихо склонил голову над столом в ожидании неизвестного.
Наступила ночь. Как только вышла луна, Риц поднял наконец свою голову. Его глаза были налиты испугом.
Выйдя из кабинета, он, не замечая других людей, не замечая пациентов, пробрался на этаж, к тому самому месту. И вот стена, и вот то место, где должна была появиться дверь. Должна была… Но ее не было. Вместо пугающей двери с ее округлой ручкой, была гладкая стена, которая от лунного света казалась не такой уж и неровной.
«Нет. Ее нет!». Герман Риц выдохнул. Он хотел закричать от счастья. Всё! Все пытки, все мучения закончились. Теперь настало его время реабилитации.
На этой радостной ноте, молодой человек схватил в своем кабинете ключи от дома и ушёл. Он ушёл, чтобы утром начать менять мир к лучшему.
Глава 4
Утро наступило по велению одного щелчка двумя пальцами. Ночь, ты была?
Солнце за окном кабинета Германа Рица пыталось осветить улицу своими весенними лучам. Серые облака медленно плыли по небу, скрывая синеву. Прекрасное теплое утро с прокладным ветром.
Кабинет был освещен естественным светом достаточно, чтобы Герман не заметил у себя на столе оставленные им вчера стопки документов.
– Маргерет, Вы не видели, случайно ли, документы, оставленные у меня на столе? – спросил главный врач снисходительным тоном.
– Сэр, Вы сами вчера приказали мне найти секретаря для Вас и ваших стопок бумаг. Теперь же вы удивляетесь, куда пропала ваша дорогая бумага, исписанная чернилами.
– Секретаря? Я не помню, чтобы я просил вас об этом. И что ж, вы так быстро смогли отыскать нам нужного специалиста?
– Если бы я этого не сделала, документы огромными горами лежали на вашем столе, прощупывая потолок.
– Возможно, вы правы. Но я хотел бы узнать, где рабочее место нашего секретаря и как его звать? – Герман Риц начал ощущать странное чувство. Это потеря памяти? Это забывчивость? Что мешало ему вспомнить, момент, когда он просил секретаря.
– В служебном помещении. Мы прекрасно вместили стол рядом со стеллажом с препаратами. Надеюсь, ваш секретарь не из тех, кто любуется солнечными лучами в пасмурный день под таблетками. – На этих словах Маргерет засмеялась не привычным для Германа тоном.
Герман Риц уже хотел отправиться на встречу к знакомству со своим секретарем, но его отняли у него же самого. Один «уважаемый» человек хотел немедленно узнать у Германа о его планах на это лечебное заведение. Этим человеком был журналист – Луи Мюзх.
Одним быстрым движением он схватил главврача и тут же подставил диктофон к его рту.
Луи Мюзх, как вы могли понять, был из тех, кто любил делать все и сразу с первой попытки. Не любил отказов. Не воспринимал критики. Луи считался достаточно амбициозным молодым человеком, работающим в местной газетенке. Внешность Мюзха помогала ему по жизни. Невидимкой, он прекрасно вписывался во все общности и во все события. Подобранный не по размеру коричневый замшевый пиджак скрывал его тело, свесившись на осевших плечах. Глаза журналиста были темны, быстры и пытались все время за что-то зацепиться взглядом. Сильно уложенные волосы выглядели чересчур гладкими, даже, скользкими.
– Герман Риц, молодой главврач самой интересной лечебницы нашего города. На сегодняшний день вы являетесь самым молодым главврачом, недавно вышедшим из под гнета образования. Есть ли у вас, на данном этапе цель? Куда вы стремитесь? Все ли достигнуто?
– Здравствуйте, Луи. Благодарю вас за столь живой интерес. – С рассеянность и быстро бьющимся сердцем ответил Риц. Он был явно удивлен и даже немного напуган. Он так сильно поднял брови, что складками на его лбу можно было колоть грецкие орехи. – Могу