Казнь обычно совершается ранним утром. Одной из связанных с ней процедур, которая почему-то всегда интересует людей, является «последний ужин» приговоренного. Все знают, что смертник вечером накануне казни имеет право – в разумных пределах, естественно, – выбрать меню своего «последнего ужина». Алкоголь и сигареты запрещены. На сайте исправительных учреждений штата Техас можно было узнать, что именно каждый осужденный пожелал съесть перед смертью, – журналисты прозвали этот список самой мрачной кухней в мире. В 2011 году Техас прекратил публиковать эту информацию, после того как очередной смертник сделал огромный заказ, но ничего не съел. Как выясняется, кулинарный диапазон «последних ужинов» приговоренных к смерти весьма разнообразен – от фастфуда до вполне изысканных ресторанных блюд. Многие заказывали десерты, мороженое или шоколад. Однако немало людей просили принести им что-нибудь чисто символическое, например, оливку, или вообще отказывались от своей последней привилегии.
Почему американцы за смертную казнь
Отношение простых американцев к смертной казни формируется под влиянием множества факторов. Они постоянно изучаются социологами и правоведами, публицистами и психиатрами. Я не буду углубляться в их аргументацию. Скажу лишь о том, что наблюдал сам. Многие американцы верят в то, что смертная казнь соответствует религиозным принципам и убеждениям. Око за око, зуб за зуб – вот высшая справедливость в их понимании. Убийца должен быть убит обществом, которое доверяет эту функцию государству с его правовой системой, выполняющему роль своего рода «санитара леса». Иначе говоря, многие руководствуются чувством мести, придавая ему социальную окраску. Здесь, как мне кажется, американцам изменяет их вера в либеральные ценности. Это во-первых.
Во-вторых, насколько я мог понять, подавляющее большинство американцев вообще не представляют себе, сколько людей было казнено за преступления, которых они не совершали, сколько ошибок, которые уже нельзя исправить, невольно допускает американская судебная система. Вера американцев в непогрешимость своего суда представляется мне более крепкой, чем эта система заслуживает, если посмотреть на количество оправданных уже, к сожалению, после казни заключенных. Сегодня – с развитием новейших технологий в криминалистике – вероятность такой ошибки, безусловно, ниже, однако, на мой взгляд, все равно неприемлемо высока. Иначе говоря, определенная неосведомленность людей в США является одной из причин поддержки ими смертной казни.
В-третьих, за годы жизни в Америке я много раз убеждался, что американцы очень гордятся незыблемостью некоторых фундаментальных постулатов, на которых была построена страна и устроена ее жизнь. Многим кажется, что если какой-то закон много десятилетий верно служил правопорядку и безопасности, то менять его не стоит. В США, пожалуй, рекордное количество законов, которые были приняты много десятилетий, а то и столетий назад и сегодня вызывают только смех. Их никто не собирается выполнять, но они сохраняются в кодексах и сводах законов разных уровней. На всякий случай, если угодно – особенно если эти законы касаются нравственности и порядка, уголовных преступлений или ежедневной жизни людей.
Экономика США, конечно, живет по-другому – законы и правила, которые ее регулируют, меняются очень быстро, но многие американцы считают, что это возможно только на основе стабильности законов в остальных сферах жизни и никакой необходимости радикально их пересматривать нет. Это относится и к смертной казни. Американцы привыкли к тому, что она в США есть, что убийца ее, скорее всего, получит в качестве приговора. Справедливость в смысле «око за око» торжествует. Как и зачем от этого отказываться? Ведь, если подвергать сомнениям фундаментальные постулаты, можно потерять Америку, которая в исторически рекордные сроки стала экономическим и военно-политическим лидером мира.
Наконец, в-четвертых, мне кажется, что отношение к смертной казни не свободно от расистских и некоторых других предрассудков. Большинство людей, приговоренных к смертной казни или уже казненных, – афроамериканцы. По моим личным наблюдениям, когда смертной казни ожидает белый американец, это вызывает больший общественный интерес. Уровень протестных настроений в таком случае выше. Если речь идет об афроамериканце, азиате, латиноамериканце или иммигранте, то и общественное внимание меньше, и протестующих немного. Интересно, что при всем многообразии мнений по поводу смертной казни в США лишь очень небольшое число ее противников пытается делать что-то реальное. Как правило, они собираются на митинги протеста перед очередной тюрьмой, где идет подготовка к совершению очередной смертной казни. В большинстве случаев речь идет о десятках, редко – о сотнях человек. Остальные предпочитают рассуждать, видимо, понимая, что это не та тема, которая способна сегодня всерьез потрясти общественное мнение Америки.
I did it my way
Своей активностью американцы сильно отличаются от россиян, чье мировоззрение и менталитет требуют долгого, почти бесконечного разбирательства в «истории вопроса», прежде чем у них появится желание что-то сделать. Мы любим долго запрягать. Россиянам нравятся отсылки к истории и рассуждения о неизбежности, предрасположенности и исторических закономерностях. В свою очередь, американцы обычно воспринимают такие отсылки как нежелание или неумение решить сегодняшнюю проблему, нехватку политической или индивидуальной воли, слабость общества или боязнь перемен. Россияне как будто боятся истории и все время ищут в ней самооправдание и уроки для себя, американцы же «не парятся» по этому поводу, а из исторических уроков извлекают только те, которые носят чисто практический характер. История для них – не источник самооправдания. Россияне сильны своей духовностью, которую американцы толком не понимают, американцы – своим прагматизмом и постоянной готовностью к действию, что часто вызывает неприятие других. За почти четверть века жизни в США я практически ни разу не сталкивался с тем, чтобы при обсуждении какого-то серьезного вопроса дискуссия сводилась к разговорам об «исторической предопределенности», «исторической неизбежности» и т. п. Исторической предопределенности для американца просто нет. История для него – результат активных действий активных людей. Историю делают люди. И это, наверное, единственный исторический урок, который американцы затвердили наверняка.
Первый раз я столкнулся с таким проявлением американского характера много лет назад, когда только-только стали налаживаться контакты между простыми гражданами наших двух стран. Мы сидели в моей московской квартире – группа молодых россиян и американцев – и под русскую водку вели интересные тогда политические разговоры. Это было время, когда алкоголь в магазинах столицы продавался до семи часов вечера. Как водится, его не хватило, а расходиться нам не хотелось. И приблизительно в 18:45 остро встал вопрос, что делать. Россияне горячо убеждали американцев, что бежать в магазин не стоит – не успеем. Надо послать кого-то на вокзал или попытаться договориться с каким-нибудь таксистом (таксисты в те годы пользовались репутацией ночных продавцов алкоголя, который они, мол, возили в багажниках). Американцы, в свою очередь, уверяли, что у нас есть еще целых пятнадцать минут, и мы вполне успеем в магазин, если, конечно, не рассуждать на тему «что делать», а просто встать и немедленно туда отправиться. Трудно сейчас передать все это словами, но разница в подходе к решению задачи – кстати, гораздо более животрепещущей для нас, россиян, чем для наших почти непьющих американских друзей – была настолько очевидна, что у меня дома ненадолго почти установилось состояние маленькой холодной войны. Надо сказать, что в магазин мы успели, и зарождающаяся, было, холодная война закончилась весьма горячим и не очень трезвым миром.
У знаменитого американского певца Фрэнка Синатры есть песня, в которой рефреном звучат слова о том, что он «всегда поступал только по-своему». Это еще один мощный краеугольный камень психологии американца. Немного упрощая, скажу, что любой из них знает, что есть три главных способа поступать в любой ситуации: правильный способ, неправильный способ и его собственный, индивидуальный способ. Сделать все по-своему – важная часть американского менталитета, база его бесконечной креативности и предпринимательского духа. Нельзя не увидеть отражение этого и в политике США. Конечно, надо знать, как делать что-либо правильно, по учебнику. Но гораздо круче – придумать свой собственный способ, а не повторять других. Мысль, что прогресс в принципе невозможен, если все всегда делать по общепринятым правилам, заложена глубоко в американскую культуру развития. Так в свое время появились Microsoft и Apple, Coca-Cola и McDonald’s, конвейер Форда и самолет братьев Райт. Так появился Walmart, о котором я писал выше. Не «делай как я!», а «я буду делать, но не как ты!».