Читать интересную книгу Мент и бомжара (сборник) - Виктор Пронин

– Значит, нам эта бумажка ничем не поможет?

– Ну, почему… Любая бумажка, самая никудышняя, в тяжелую минуту может помочь, – конфузливо рассмеялся бомжара. – Тебя же, капитан, наверно, учили… Следы всегда остаются. Когда-нибудь я расскажу тебе, как даже при полном отсутствии следов их можно найти… В душе преступника. И прочитать.

– Ладно-ладно, – зачастил капитан. – Это чуть попозже. Но на этом клочке бумажки могут остаться его отпечатки?

– Вряд ли… Он не брал в руки этот листок. Мне так кажется. И я бы на его месте к нему не прикоснулся. А, впрочем…

– Ну? Ну? Ваня! Телись!

– Он мог касаться этого листка… Но уж коли нет его отпечатков на шашках, как ты утверждаешь…

– Это утверждают эксперты!

– Передай экспертам, что я постоянно о них помню, – бомжара окинул комнату рассеянным взглядом. – Так вот, уж коли нет отпечатков убийцы на шашках, на чашке, то их не может быть и на листке. Все, капитан. Здесь нам делать больше нечего… Там это… В холодильнике у него ничего не осталось?

– Оставалось, но мои ребята подчистили… А что ты хочешь – почти сутки здесь сидели.

– Кушать хочется, – бомжара виновато улыбнулся. Дескать, ничего не могу с собой поделать.

– Значит так, Ваня… Заночуешь в нашем общежитии. Комната отдельная, со всеми удобствами, хотя, конечно, пятизвездочной ее не назовешь. Сейчас я тебя доставлю. Там есть буфет, работает чуть ли не круглосуточно – сам понимаешь, специфика работы… Перекусим вместе. Вопросы, просьбы, предложения?

– Попозже, капитан, утречком. Я к ночи плохо соображаю.

– Как и все мы, – проворчал следователь и взмахом руки показал на выход. Тщательно заперев дверь, Зайцев наклеил бумажку на замковую щель, опечатано, дескать, преступление здесь было совершено, расследование, дескать, идет, не надо сюда соваться – как бы сказал он, обращаясь ко всем этим любопытным и любознательным. Ваня всю дорогу молчал, опять забившись в угол на заднем сиденье. Но едва машина остановилась у общежития, тут же открыл глаза и с интересом выглянул наружу.

– А я, честно говоря, думал, что ты меня на ночь в камеру определишь.

– Перебьешься. Камеру еще заслужить надо.

Поужинали в буфете общежития. В небольшой комнате кроме них никого не было. Салат из капусты, котлета с макаронами и компот из сухофруктов. Не слишком вкусно, но вполне съедобно.

– Ты вот, капитан, недавно спросил о просьбах… Здесь, в общежитии, наверно, красный уголок есть со стенгазетой, с портретом Ильича?

– Уголок есть, но с Ильичом, боюсь, сложности будут… На реставрации портрет. Уж лет пятнадцать все восстановить не могут, мухи загадили.

– Ну и бог с ним… Это я так спросил… Чтоб разговор поддержать. Там у вас, наверно, игрища есть всякие? Шарады, ребусы…

– Что тебе нужно?

– Шашки.

– С кем собрался играть? Я ведь сейчас ухожу… У меня еще дела.

– А с тобой мне нечего играть, капитан… Я когда-то был чемпионом института астрофизики. Это тебе не хухры-мухры.

– Ладно… Ложись, отдыхай, набирайся сил, завтра утром поговорим подробнее.

– Шашки, капитан. И бумажку с цыфирьками оставь мне на ночь. – Зайцев долго смотрел в глаза бомжаре, потом собрал на поднос посуду, отнес к столику в углу, вернулся, снова сел.

– Следы, говоришь, остаются?

– Надеюсь, – смиренно ответил Ваня, опустив глаза, будто его уличили в чем-то непристойном.

– С кем ты ночью собрался играть?

– С убийцей, капитан.

– Надеешься выиграть?

– Постараюсь.

– А ничья тебя устроит?

– В нашем с тобой деле ничьих не бывает, – веско сказал бомжара и вскинул руку чуть вверх и в сторону, как это делали в свое время греческие боги во время своих посиделок на горе Олимпе.

Нашел Зайцев, нашел все-таки расползающуюся коробочку с шашками и сложенную пополам картонку с черно-белыми клеточками. Комнату Ване выделили вполне приличную – стол, стул, шкаф, небольшой отсек с унитазом и душем. Да, и железная солдатская кровать, уже застеленная, с простынкой, одеялом, со взбитой уже, хотя и тощеватой подушкой.

– Не знаю, капитан, какие номера ты называешь пятизвездочными, но по мне выше этого ничего в мире нет. Даже более того – и не должно быть.

– Не возражаю. – Зайцев положил на стол листок бумаги, который они так долго искали в квартире жертвы, прижал его к столу коробочкой с шашками, чтоб опять случайным сквозняком не сдуло со стола, не унесло в раскрытую форточку.

– Все, капитан, иди, – нетерпеливо сказал Ваня. – У тебя много дел, ты везде должен успеть, уличить, задержать и посадить. Да, еще одно… Если при обыске у убийцы тебе попадется альбом с марками… Серовато-белесого цвета… Потолще тех, которые в шкафу стоят, и росточком пониже… Считай, что тебе повезло. За этим альбомом убийца и приходил.

– Так, – крякнул Зайцев и прислонился спиной к двери. – Что-то еще в тебе возникло?

– Пустячок… Если опять же при обыске в какой-то из квартир наткнешься на бутылочку с канцелярским клеем, его еще силикатным называли… Считай, что ты на верном пути… Последнее время он встречается не часто… Или увидишь кисточку с подсохшим клеем… Или капельки этого клея на столе, на подоконнике… Когда он застывает, то становится прозрачным, но при этом хрупкий, ломкий…

– Знаю я этот клей… Но в продаже силикатного давно нет.

– Зато ты наверняка не обнаружишь его в каждой из двенадцати квартир. Только в одной. В которой убийца и проживает. И еще… Не вздумай чашки из-под кофе помыть.

– А что там? – обессилевшим голосом спросил Зайцев.

– Кофейная гуща! – Бомжара вскинул правую руку вверх и чуть в сторону, так, что раскрытая его ладонь неизменно обращалась кверху, будто оттуда, с неба, получал он сведения, подсказки, советы.

– Ну, гуща… И что?

– На ней начертана печальная участь убийцы… Но он или не смог прочитать, или не поверил… Ты найдешь его, не сомневайся. Он обречен. Я увидел в чашке знак.

– Ваня… Ты не хочешь ничего пояснить, поделиться…

– Капитан, это все мелкие подробности… Поговорим завтра. Меня от одного вида этой подушки бросает в сон.

– Ну, что ж… Спокойной ночи, Ваня… Береги себя. – Последние слова Зайцев не собирался произносить, они выскочили как бы сами по себе. И, спускаясь по лестнице, следователь озадаченно склонял голову то к одному плечу, то к другому – чего это он, на ночь глядя, вздумал такую заботу о бомжаре проявлять?

Уже во дворе общежития, возле своей машины, Зайцев оглянулся, нашел светящееся окно на втором этаже. Ему почему-то хотелось, чтобы Ваня подошел к окну, махнул рукой, попрощался. Но нет, увидел он лишь, как бомжара поплотнее задернул жиденькие ситцевые занавески, отгораживаясь ими от мира суетного и безжалостного. И не знал, не догадывался замечательный следователь Зайцев, чем в это время занимается его гость.

А Ваня, поставив перед кроватью кухонную табуретку, положил на нее картонную шашечную доску, расставил шашки, собранные из разных комплектов и, сверяясь по бумажке, которую оставил ему Зайцев, начал разыгрывать партию между убийцей и его жертвой. И так уж получилось, что пришлось ему в этот вечер быть и тем и другим одновременно. Опустил Ваня свою голову на свежую наволочку, уже когда в окне серел рассвет. И заснул со вздохом тяжким, но облегченным и даже удовлетворенным.

А когда наступило утро и солнце поднялось над крышами домов, Зайцев помчался не в свои следственные камеры, кабинеты и коридоры, помчался он в общежитие, где, как ему казалось, уже измаялся от ожидания бомжара.

– Завтракал? – вместо приветствия весело спросил следователь.

– Не принесли, – Ваня развел руки в стороны.

– Ха! Размечтался! Буфет – третья дверь направо.

– Не было указаний.

– Пошли.

Тощая завитая буфетчица опять подала им котлеты с макаронами, салат из подвявшей капусты и компот из сухофруктов.

– Очень вкусно, – похвалил завтрак Ваня.

– Во всяком случае съедобно. И полная гарантия, что не отравишься.

– И я о том же, – смиренно ответил бомжара и вытер салфеткой рот.

Зайцев порывисто поднялся, сдвинул стул в сторону и, не оглядываясь, направился к выходу.

– Слушаю тебя внимательно, – сказал он, когда они вернулись в комнату Вани. – С чего ты взял, что пропал альбом с марками? Что он в пластмассовой обложке серого цвета? Что он толще всех остальных альбомов?

– Видишь ли, капитан… Мебельная промышленность нашей страны не достигла того высокого уровня, который позволял бы скрывать следы преступления. Ты со мной согласен?

– Целиком и полностью, как говаривали наши вожди недавнего прошлого. Продолжай.

– Шкаф у нашего коллекционера самодельный. Он заказывал его по размеру простенка. Доски для шкафа были, может быть, неплохо обработаны. И даже покрыты лаком. Но после лакирования доски положено продраивать шкуркой. А их не продраили. В результате мелкие ворсинки дерева от лака вздыбились и превратились в своеобразный наждак. Невидимый и как бы несуществующий. Который и обдирает обложку, когда хозяин засовывает свой бесценный альбом в щель между стенкой шкафа и другими альбомами. А на полке пыль, а на пыли полоски от обложки. Полоски эти и показывают, какой толщины альбом там иногда стоял.