всё это время была со мной рядом.
— Пить очень хочется, — прошептала в ответ.
Через пару секунд мою голову осторожно приподняли, а к губам поднесли носик медицинской кружки. Я тут же начала пить эту желанную, немного теплую, но всё равно очень вкусную воду.
— Что произошло, почему я в той же самой палате? — спросила Катюшу.
— Ты ничего не помнишь? — с каким-то облегчением переспросила она.
— Помню что мы прилетели в Киргизию, репетировали на сцене, потом была фотосессия. Дальше… я куда-то поехала, там… там… ааа… — закричала я.
— Врача! — крикнула кому-то подруга, одновременно делая мне инъекцию.
Судя по всему это было сильное успокаивающее, так во всяком случае доложил мне мозг. Наниты тут же разложили лекарство на составляющие, полезное ушло в организм, а всё вредное выделилось через кожу.
— Что случилось? — спросил забегающий врач.
— Она всё вспомнила, пришлось колоть нитразепам. Сейчас она находится без сознания, — отчиталась перед ним Климова.
Врач быстро осмотрел меня, проверил пульс и дыхание, затем успокоившись обратился к подруге.
— Глупо было надеяться что она всё забудет, хотя такое в моей практике случалось. Человек не хочет помнить о плохом и страшном, поэтому мозг купирует такие воспоминания. Сейчас для нашей пациентки главное любовь и забота, остальное уйдет на второй план, в противном случае появятся проблемы. Только по этой причине тебе Катюша разрешили здесь находится круглые сутки. Придя в сознание Ольга должна увидеть знакомое лицо, иначе у неё появится паника. Следи за её состоянием, скоро она должна очнутся, а я пока позвоню Львовой. Вот же неугомонная женщина, звонит каждый час, даже ночью, — доктор тяжело вздохнув вышел.
Интересный разговор получился, знала бы раньше, обязательно «забыла» бы о случившемся, а не разыгрывала это идиотское представление. Сами посудите, а что мне оставалось делать, только играть свою роль до конца, иначе какой нибудь шибко умный закричал как Станиславский: «Не верю!»
Через двадцать минут «очнулась», Катя позвала доктора, который зашел в палату не один, а с Анастасией. Та снова долго плакала на моей груди, Катерина тоже тайком вытирала слезы, (от этого стало немного стыдно).
— Ну хватит, развели здесь понимаешь сырость. У меня много дел впереди, нет времени таскаться по больницам, — с этими словами попыталась встать, но куда там, на меня втроем навалились.
Дальше я наверное целый час слушала разный бред о своём пошатнувшемся здоровье, диета это самое малое что мне грозит, запрещены любые физические нагрузки. Если послушать этих живодеров, то из этого лепрозория я не выйду никогда, в лучшем случае к концу следующего года. Настроение из-за слез Насти и так ниже плинтуса, а тут: будешь постоянно находится под наблюдением! У меня запланирована съёмка фильма, потом командировка в Британию и Штаты, и это еще не считая миров нейросети и Ланы. Раз заварилась такая каша, придется как-то выкручиваться, оставаться в больнице нельзя, на это нет времени.
— Я хочу домой, — пустила по лицу слезы.
Меня тут же начали успокаивать, хотя перед этим заметила как таинственно переглянулись Климова и врач. Похоже у них подготовлен некий план, конечно в зависимости от моей дальнейшей реакции.
— Немного у нас полежишь, понаблюдаем за твоим состоянием, если всё будет хорошо, через несколько дней выпишем, — заверил меня доктор.
Как же, бегу, смеюсь и падаю, выпишут они… да пока не проверят сто раз, отсюда не выпустят. Придется немного, всего чуть-чуть, подтолкнуть в нужную сторону моих врачевателей. С американской студией у нас договор, а это на минутку: настоящая западная валюта! Из-за неё родимой держать меня здесь никто не будет, осталось только организовать нужный звонок, и я скоро окажусь на свободе. Конечно не сразу, а так денька через три, когда все окончательно успокоятся.
Врач проверил у меня давление и пульс, только после этого вышел из палаты. Катерина увязалась вместе с ним, якобы узнать насчет обеда. Я конечно блондинка, но не до такой же степени, на часах почти три часа дня (увидела на часах Насти), какой сейчас обед, скорее полдник.
— Оль, пообещай мне что больше никуда не полезешь, иначе моё сердце не выдержит, что я скажу на том свете твоим родителям? — пуская слезы попросила старшая.
Пришлось обещать, я же не скотина какая. Судя по её изможденному лицу, эти дни дались для неё не просто, переживала за меня сильно. В моих планах это присутствовало, но так, эфемерно, а тут такое. Дальше Настя рассказала мне обо всем, как за мной прилетели во Фрунзе, а потом целым кортежем, с мигалками, везли на аэродром.
— У киргизов недавно закончились беспорядки, кто-то пустил слух что на тебя в гримерке напали, хотели похитить, но не смогли, в результате пырнули ножом. Народ требовал найти преступников, наказать по всей строгости закона, расстрелять прямо на площади. Пришлось Катерине выступать по радио, рассказать о той страшной автомобильной аварии, клинической смерти и больном сердце. Понемногу народ успокоился, сейчас завалили своё руководство письмами и телеграммами, просят отправить тебя в санаторий на Иссык-Куле, там ты быстро поправишься и наберешься здоровья, — улыбнулась Настя.
В это время появилась Катюша, принесла на тарелке творожную запеканку. Её я быстро приговорила, раз и нет, она же была очень маленькая. В животе приятно заурчало, я погладила свой отощавший пузик, который требовал добавки. Понятно мне её не дали, попросили потерпеть до ужина, там будет картофельное пюре и рыба, так во всяком случае обещали.
— Ты не представляешь сколько тащат сюда цветов, писем на Петровке уже с десяток мешков, почти все парни зовут тебя замуж, — хихикнула подруга.
Что не говори, а тяжело больной меня не считают, запеканку ела сама, да и сидеть разрешают. Попытаюсь завтра выбраться на прогулку, погода стоит отличная, только немного прохладная (видела в окно).
— А фотографии женихов есть, вдруг кто-нибудь из них мне понравится? — посмеялась с подругой.
— Да почти в каждом письме, половина цветные! Девчонки тоже пишут, мечтают с тобой дружить, а некоторые даже играть в нашем ансамбле! — рассказала Катюша.
Дальше пошли обычные бабские сплетни, про Кочетковых, Нину и Кольку. Шепнули про роман Марчина и мамы Антона, не забыли о ругани Митрича и бригадира. На этот раз они не поделили бракованную тротуарную плитку, сторож не поленился, пересчитал всё, шести штук не хватало. Говорят крику было до небес, всё в основном матом. Участковый быстро организовал