Читать интересную книгу Идеальное преступление - Иван Сербин

Прежде чем войти в подъезд, Андрей поднял голову и посмотрел на окна третьего этажа. Вечная «чекистка» Анна Михайловна мгновенно отпрянула. Колыхнулась дешевая ситцевая занавеска.

Войдя в холл, он услышал, как Татьяна открывает дверь квартиры. Андрей тяжеловато — все-таки голова побаливала — поднялся на второй этаж, стянул пальто, ослабил узел галстука. Стащил пиджак и направился в спальню. Здесь достал из шкафа чистую сорочку, черные брюки с отворотами и пиджак в мелкий рубчик. Не обязывающе и в то же время достаточно строго.

Пожалуй, ему не помешало бы умыться и побриться. Жаль, что нет времени принять душ. После душа он почувствовал бы себя совсем другим человеком, но… Андрей подошел к ванной, взялся за ручку двери.

— Ты надолго? — донесся из гостиной голос Татьяны.

— Пять минут, — ответил он и, щелкнув выключателем, шагнул в ванную.

Шагнул и застыл на пороге. Вода в тазу была странного розоватого оттенка. Как будто в нее бросили немного краски. Андрей несколько секунд изумленно рассматривал таз с плавающими в нем брюками. Он даже не сразу понял, почему стала красной вода. Подумал, что приходящая домработница, Ольга Львовна, случайно плеснула в таз какой-то дряни. Первым позывом было позвать Татьяну. Андрей набрал в грудь побольше воздуха и вдруг осекся. Он вспомнил… На всякий случай приоткрыл дверь ванной, крикнул:

— Тань, Ольга Львовна сегодня не приходила?

— Нет, — ответила Татьяна. — Она же предупреждала в субботу, что ее не будет во вторник и среду. К ней сестра из Кишинева приехала. А что? — Жена вышла в коридор.

— Ничего, так просто. — Андрей поспешно закрыл дверь и заперся на щеколду.

Он смотрел в таз, и в голове его звучал голос старика: «Ты убил их всех! Ты убил этих девушек!» Неужели это?.. Андрей наклонился, осторожно зацепил брюки, поднял. Со штанин потекли бурые капли, и они явно были темнее воды. То, что он сначала принял за грязь, на деле оказалось засохшей кровью. Кровь на брюках… и на пальто? Да, скорее всего и на пальто тоже. Хорошо, что сегодня не пришла домработница. Господи, что же ему делать?

В дверь постучала Татьяна.

— Ты скоро? Мы опаздываем.

— Да, да! — крикнул Андрей и испугался собственного голоса.

Он задыхался. От волнения и страха. Нет, это был не только страх перед собственной женой, но и страх перед тем, что он, может быть, совершил. Перед этой кровью, непонятно как оказавшейся на его брюках и пальто. Перед беспамятством прошлой ночи.

— С тобой все нормально? — встревожилась Татьяна. — У тебя странный голос.

— Да. Все в порядке. — Андрей собрался с силами и взял себя в руки. — Я сейчас выйду. Сейчас!

Андрей поднатужился, поднял таз и вылил воду в ванну. Розоватая волна плеснула о край джакузи, перекатилась через край и со шлепком пролилась на черный мрамор. Розовые капли потекли по светлому фаянсу. Андрей включил душ, смыл капли крови. Затем торопливо отжал брюки, вытер ими пол и запихнул ногой под ванну. Вечером, подумал Андрей. Вечером надо вынести пальто и костюм на помойку. Обязательно. Упаковать в мешок для мусора и вынести, пока Татьяна не обнаружила их и не отправила в химчистку.

Он посмотрел на себя в зеркало. Бледный, всклокоченный, на лбу выступили капли пота. Андрей умылся холодной водой, потер щеки махровым полотенцем, добившись относительно здорового цвета лица, щелкнул задвижкой и вскрикнул от неожиданности.

Татьяна стояла в коридоре и пристально смотрела на него.

— Как ты меня напугала. — Он нервно засмеялся, прижимая руку к груди. — Черт, чуть удар не хватил.

— Ты бледен, — сказала Татьяна.

— Побледнеешь тут… Ты же меня чуть до инфаркта не довела.

Она смотрела на него.

— Что? — спросил Андрей, протискиваясь мимо жены в коридор.

— Ничего. — Татьяна медленно покачала головой. — Просто мне это все не нравится.

— Что не нравится?

— Ты. С тобой что-то происходит сегодня, — произнесла она задумчиво.

— Успокойся. Со мной все нормально. — Андрей пошел в спальню, продолжая говорить на ходу, стараясь, чтобы голос его звучал беспечно и ровно. — Честное слово.

— Мне так не кажется, — пробормотала Татьяна.

24 Октября. Вечер. Волин

— Как вы считаете, откуда взялась кровь на вашей одежде? — спросил Волин, в упор глядя на Скобцова.

— Понятия не имею, — ответил тот. — Правда. Если бы помнил, обязательно рассказал бы. Вы можете мне верить. У меня и мысли нет что-то скрывать. В конце концов, я сам обратился к вам за помощью.

— Почему каждый раз, когда какой-нибудь тип вроде тебя говорит: «Можете мне верить», у меня возникает желание оглянуться? — пробормотал Паша.

— Что? — Скобцов непонимающе посмотрел на оперативника.

— Да так, знаешь, проверка слуха, — ответил Паша. По его голосу было понятно, что он не питает к Скобцову ни малейших симпатий.

— Вы все-таки пошли в гости? — спросил Волин.

— Я? — Скобцов вертелся всем телом. — Да. Поймите правильно, я не мог отказаться. Это не принято. Ну, разве что человек совсем при смерти.

— А вы не боялись? — спросил Волин, заглядывая в «колдуна». — После всех этих стариков, крови в тазу? Вдруг что-то подобное случилось бы в гостях, за столом?

— Боялся. — Скобцов принялся нервно ломать пальцы. — Конечно. Но… я подумал, что это самый обычный приступ. Результат падения. Понимаете? И потом… Мне казалось, даже если это повторится, я смогу удержать себя в руках.

— Вам приходилось ранее обращаться за помощью к врачу-психиатру?

— Нет.

— А галлюцинациями не страдали?

— Нет, никогда.

Волин сделал еще одну пометку в ежедневнике. Лично ему история со стариком и кровью в тазу показалась любопытной. И то и другое было хорошо проверяемо и… слишком показушно, что ли. Книжно. Обычно люди, прикидывающиеся сумасшедшими, стараются врать тоньше, изящнее. Здесь же ни дать ни взять лобовая атака. Впрочем, Волин не исключал варианта, что Скобцов — очень расчетливый лгун, надеющийся достичь нужного эффекта благодаря именно книжности вранья.

Открылась дверь, и в кабинет заглянул рыжий Стас.

— Разрешите? — привычно спросил он.

— Принес? — «врубил» ему с порога Паша.

— А как же. — Стас усмехнулся.

— Обошлось без эксцессов?

— А ты, Паш, съезди, на Сан Саныча посмотри. — Стас вошел в кабинет, положил на стол Волина толстую картонную папку. — Он до сих пор, наверное, не отошел.

Волин Сан Саныча понимал. Он тоже очень не любил, когда у него забирали дела, и тем более дела, практически готовые к передаче в суд.

Волин раскрыл папку. Фотографии, протоколы осмотров мест происшествий, заключения судмедэкспертов и криминалистов, килограммов на пять тянула папочка, никак не меньше.

Волин оценил жертвы. Все девушки молоды и очень хороши собой. Светлана Вихрева, на каком бы из снимков она ни была, не являлась исключением. Волин собрал фотографии, показал Паше, развернув веером:

— Которая из них Вихрева?

— Эта. — Оперативник наклонился, ткнул в карточку.

Светлана Вихрева была очень броской девицей. Вызывающе красивой. Обычно после смерти трупы выглядят весьма неприглядно. Смерть стирает с лиц красоту, делая покойников одинаково некрасивыми, страшными. Однако Вихреву она пощадила.

Волин отложил остальные фотографии, а снимок Светланы продемонстрировал задержанному:

— Об этой девушке вы говорили?

— Да, — кивнул тот.

— И вы утверждаете, что на фотографии не Светлана?

— Нет, — категорически, без малейшего промедления ответил Скобцов. — Мы со Светланой встречались каждый день на протяжении недели. Я не ошибаюсь. Это не она.

— А муж встречался с ней каждый день на протяжении без малого пяти лет, — усмехнулся Паша. — Как ты думаешь, какова вероятность того, что ошибается он? А отец Светланы знал свою дочь с самого рождения. Кому же нам верить?

Скобцов лишь вздохнул. Волин, искоса наблюдавший за ним, отложил фотографию. Если Скобцов играл, то делал он это фантастически талантливо. Гениально. «Загнать такого парня в угол — та еще задача, — подумал Волин. — Если его история — ложь, то отлично выверенная, просчитанная до мелочей».

Размышляя, он перелистнул страницу и… недоуменно посмотрел на упакованную в пластиковый пакетик записку: «От суеты до суеты два часа рая. Здесь тебя ждут, там тебя встретят». Буквы были вырезаны из газет и наклеены на лист обычной офисной бумаги. Наклеены не слишком ровно, строчки плясали, но тщательно. Нигде даже уголок не задрался. Волин пролистнул несколько страниц. Еще одна записка. Такие же пляшущие строки, те же наклеенные буквы. «Он уйдет среди ночи, вернется утром. Когда он уходит, ты грустишь, когда он возвращается, кто-то радуется». Третья: «Райский сад приходится пройти от края до края, иначе тебе никогда не удастся покинуть его».