Читать интересную книгу Трансдукция (СИ, незавершенное) - Андрей Ходов

– Тебе и сейчас есть что терять, – веско сказал отец, – только ты напрочь отказываешься это понимать. Твоя затянувшаяся на две недели истерика уже привела к печальным последствиям, а дальше может стать только хуже. Пойми простую вещь – общество, в котором ты живешь… очень жесткое. Никто с тобой, как с писанной торбой долго носиться не будет, а мои возможности тоже не беспредельны. Да и не вечен я, рано или поздно тебе все равно придется самому отдуваться. Государственная политика ныне такова: каждому человеку предоставляются возможности для развития, а дальше все зависит от него самого. Не сумел воспользоваться этими возможностями, не захотел – добро пожаловать на обочину жизни. Никто тебя из дерьма вытаскивать не будет.

– А как же «Все во имя человека, все для блага человека!»? – ехидно поинтересовался Борис, сделав еще глоток из фляжки.

– Сейчас этот лозунг толкуется в том смысле, что речь идет обо всем человечестве в целом, – заметил отец, – что же до конкретного индивидуума… Как ты это себе представляешь? Все общество собирается вокруг тебя, думает только о тебе и тратит все ресурсы только на тебя? Ерунда ведь получается, ресурсы ограничены. С детьми, конечно, возятся до последнего, тут ничего не жалеют, но совершеннолетние отвечают за себя сами. Предложат разве только, как ты уже сегодня слышал, «мягкую реабилитацию» и будут считать, что сделали, что могли. Кстати, достаточно затратная вещь, говорят, подобные лечебные курсы. Хочешь? Нет? Ну, тогда можешь хоть биться в истерике на земле, всем на это будет наплевать. Тем более с твоими социальными баллами. Никто не станет вникать в тонкости твоих внутренних переживаний, никто не станет лечить твои душевные раны, никто и пальцем не пошевельнет. Государство считает, что делать это должны твои друзья, родные или любимая женщина, но настоящих друзей у тебя нет и любимой женщины нет. Остаемся только мы с мамой, но мама тоже предпочитает решать проблемы истерикой, а меня ты не слушаешь, и все мои советы пропускаешь мимо ушей. И что тогда с тобой делать?

– А что ты посоветуешь? – мрачно спросил Борис.

– Думаю, что тебе все же следует принять одно из имеющихся в сети предложений и уехать из Ленинграда.

– Уехать из Питера? – Борису захотелось заорать в голос. – Избавиться от меня хочешь? Я тебя компрометирую? За место свое боишься?

– Ну, вот опять! – отец закатил глаза. – Опять эмоции вместо подключения здравого смысла. Молчи! Сейчас я изложу тебе свои аргументы, а потом уже можешь орать! Договорились? Не слышу ответа…

– Договорились, – буркнул Борис и стиснул зубы.

– Вариант с ГОИ, который я отыскал, сорвался, – начал отец, в очередной раз, отхлебнув из фляжки, – сорвался по твоей, кстати, вине. Другие варианты, которые я нашел, не такие хорошие и сопряжены с потерей в должностном статусе. Только испортят твой послужной список. И ждать чего-то лучшего – смысла нет, как бы еще хуже не стало. Наука выводится из больших городов – это государственная политика. Все разумные, хоть что-то из себя представляющие люди, это давно поняли и потихоньку перебираются туда, где на самом деле можно сделать карьеру. Тут в итоге останутся одни неудачники. Хочешь быть в их числе?

И какой смысл тогда тебе цепляться за Ленинград? Тем более, что город уже не тот, что был раньше. Раньше сюда стекались талантливые и активные люди. А теперь, как я уже говорил, они отсюда разбегаются. А вместо них приезжает всякая шваль, которая не поладила с земляками в малых поселениях. Или, которую оттуда выставили на пинках. Тот еще, скажу тебе, контингент. Напрямую пакостить боятся, опасаясь реакции вооруженных граждан, но исподтишка гадят постоянно. Ты не представляешь, сколько бюджетных денег уходит сейчас в городе на ликвидацию последствий бессмысленного вандализма. Вечно что-то ломают, разбивают, поджигают, портят. Вчера в детском саду на Петроградской дети на прогулке нашли гадюку, хорошо хоть никого не тяпнула. Ведь не поленился кто-то из леса ее притащить и запустить. А три месяца назад на школьной спортивной площадке какая-то сволочь установила противопехотную прыгающую мину – трое школьников погибло, пятеро ранено. Слышал, наверное? До сих пор не нашли подонка, несмотря на все усилия. Не город, а какой-то канализационный отстойник! На прошлой неделе Ленсовет проголосовал за массовую установку уличных камер видеонаблюдения, возможно, тогда легче станет. Совет пенсионеров Ленинграда обещал помочь с наблюдателями, бабкам все равно делать нечего.

И вообще, население города решено постепенно сократить, слишком он уязвим. Примерно до полумиллиона. Ветхий жилой фонд, особенно на окраинах постепенно сносим, а жителей расселяем в отремонтированные дома. Постройка новых не планируется. Лет через пятьдесят видимо останется только исторический центр, как памятник архитектуры для туристов, а из серьезной промышленности разве только судостроение. Ну и порт, разумеется, если к тому времени вместо морских судов что-то другое не придумают.

А теперь подумай трезво, ну зачем тебе в такой ситуации за Ленинград цепляться? Нет здесь для тебя перспективы!

– И куда, по-твоему, я должен ехать? – глядя в сторону, поинтересовался Борис.

– Тебе лучше знать, – пожал плечами отец, – выбери работу поближе к своей специализации, с большей перспективой. Ты же у нас специалист, а не я. Но, если бы решать предстояло мне, то я выбрал бы какую-то из техно-коммун. Это перспективнее.

– Чего? Хочешь, чтобы там меня пристрелили, к чертям собачьим? Может, мне еще в этот хренов «колобок» на поклон пойти?

– Не пори чушь, сынок, будешь нормально работать, а ты это умеешь, никто тебя не пристрелит. В коммунах работает масса вольнонаемных специалистов и ничего страшного с ними не происходит. Твой «колобок», к сожалению, заявок не прислал, а было бы неплохо, как раз в русле твоих научных интересов. Но вообще, платят коммуны специалистам хорошо, предоставляют неплохой социальный пакет. Кроме того, как ты уже убедился на собственном примере, коммунары серьезно взялись за твою оптическую электронику. А раз они за это взялись, то тебе и в другом месте могут перебежать дорожку. Только устроишься куда-нибудь, только войдешь в курс дела, только чего-то достигнешь, а там… опять ищи другую работу. А в техно-коммуне гарантировано будешь, так сказать, работать на передовых рубежах науки и техники. Чем плохо?

– А мои социальные баллы? А мои убеждения?

– Да какие у тебя «убеждения», – отмахнулся отец, – один гонор, да гипертрофированное самолюбие. В работе с подобными индивидуумами они за прошедшие десятилетия наработали неплохой опыт. В первые годы Советской власти, действительно частенько расстреливали или отправляли в лагеря, потом поняли, что это контрпродуктивно. Начали создавать научные «шарашки» – дело пошло гораздо лучше. А теперь они и из вольняшек умудряются выжать все, что только можно к обоюдному удовольствию. Если, разумеется, эти вольнонаемные спецы вообще хоть что-то из себя представляют в профессиональном плане.

А что до твоих хилых социальных баллов, то как раз будет возможность исправить это неприятное положение. Ну, там, в школе у них на общественных началах лекции почитаешь, или уроки давать будешь, или кружки технические вести возьмешься. Они найдут к чему тебя приспособить, не сомневайся.

– И, разумеется, все это за здорово живешь, – усмехнулся Борис, – по сути, рабский труд.

– А ты как думал? Социальные баллы иначе и не зарабатываются. Только безвозмездным трудом на благо общества.

Борис поморщился: – Папа, не надо мне тут пропагандой заниматься. Тошнит!

– Привыкай сынок, а если трудно смириться, то постарайся воспринимать это как своеобразную игру по набору очков. Небось, когда в преферансе очки набираешь, тебя не тошнит.

– Сравнил тоже, – возмутился Борис, – благородную игру и эти… крысиные гонки!

– Таковы правила игры, привыкай.

– Не нравится мне твоя идея насчет техно-коммуны, – заметил Борис после паузы, – душу от нее воротит. И уезжать из Питера мне совсем не хочется.

– Я понимаю, что не хочется, – вздохнул отец, – но тебе срочно необходимо сменить обстановку. Тут ты, как я опасаюсь, продолжишь скатываться по наклонной плоскости. А так… сменишь место проживания, сменишь работу, сменишь круг общения, глядишь в разум придешь. Надо, надо тебе уехать подальше от твоей компании, да и от мамы тоже, она плохо на тебя влияет.

– Это тебе твой садист-психолог такое присоветовал? – с подозрением уточнил Борис, – когда только успел. Видимо еще до разговора со мной?

– Мне для этого психолог не нужен, – покачал головой отец, – психолог был нужен тебе, чтобы ты понял, какое впечатление на нормальных людей производишь. А я и безо всякого психолога все прекрасно понимаю, столько лет с людьми работаю, на всякое нагляделся. Таких кадров видел, что тебе и не снилось.