Читать интересную книгу Дублет из коллекции Бонвивана - Александр Ольбик

Ройтс не стал разводить дипломатию: дверцу своей машины рванул с такой силой, что двое трущихся возле нее оглоедов Короля, враз были отброшены на газон.

- Убирайтесь, дешевки! - орал Ройтс и ногой ударил белым штанам в пах.

В расстройстве он никак не мог попасть ключом зажигания в замок и даже не отреагировал, когда кто-то из шустрил Короля звезданул бутылкой по лобовому стеклу. По нему пробежали трещины, но это уже никого не волновало.

Пуглов, отбиваясь от двух накаченных лбов, одетых, как близнецы, в джинсовые костюмы, забрался, наконец, на сиденье и, потирая ушибленное место, прохрипел:

- Вот тебе, Таракаша, и спрайт! Если можешь, покажи, пожалуйста, как быстро может бегать твоя тачка...

- Не бздырь, Алик, пока мы укладываемся в график.

Они помчались вдоль стадиона, но не в сторону центра, а по пыльной дороге, ведущей к городской свалке.

Ройтс то и дело зыркал в зеркало, слизывая с усов капельки пота.

- Сейчас перекроют все дороги, - Пуглов отщелкнул бардачок и вынул "парабеллум". - Возле той сосны остановись, я его тут где-нибудь приныкаю. Нет ли у тебя кусочка ветоши.

- На заднем сиденье целлофановый кулек...Кажется, сзади кто-то пылит. Пока не рыпайся, - тихо предупредил Ройтс.

- Игореха, стой! - Пуглов на ходу отмахнул дверцу и выбрался из резко затормозившей машины. Обошел ее с капота и направился к сосне, росшей в десятке метрах от дороги. Не нагибаясь, он бросил в траву пистолет, а сам вернулся к машине.

К ним приближался "линкольн - это было заметно по играющим в лучах солнца никелированным ободкам и бамперу. Широко расставленные фары блестели, словно надраенные алмазной крошкой.

Кто в городе не знает Бурина? Разве что слепой. Его портреты одно время не сходили с газетных полос. Это было в пору тротиловой войны, когда Бурин со своей командой завоевывал место в теневом бизнесе.

Пуглов знал Бурина - тот не раз захаживал к нему в кабак, однако, близких отношений между ними не сложилось. И сейчас он собственной персоной предстал перед ними.

На нем был бежевый костюм, на ногах светло-коричневые штиблеты. Из-за темных очков - ни холода, ни зноя. Аккуратные, но все же не такие элегантные, как у Ройтса, черные усики, неплохо гармонировали с цветом его машины.

Бурин, подойдя к стоящему у багажника Пуглову, спросил:

- Это вы сейчас, Алик, дрались? - он большим пальцем тыркнул в сторону стадиона.

- Не дрались, а хотели оттуда побыстрее смотаться.

- К чему такая спешка? Можно подумать, что ваше бегство как-то связано с покушением на Комильфо.

- Это все, что ты, Бура, хочешь нам сказать? - Пуглов жалел, что "парабеллум" сейчас очень некстати отдыхает не у него в кармане.

- Нет, не все! - Бурин подошел к задней дверце "линкольна" и широко распахнул ее. - Серый, вылазь, сменишь колеса...

Из машины вылез среднего роста, сухощавый, лет двадцати пяти, субъект. Он был в черных джинсах, в светлой льняной рубашке, поверх которой была надета кожаная безрукавка со множеством карманов. Пуглов отметил, что этот, в общем-то симпатичный типчик, не способен смотреть людям в глаза, и отчуждения в его повадках, наверное, больше, чем у Бурина денег. У парня тонкие губы, узкий лоб и сильно вздернута правая бровь. Такой крутой изгиб чаще всего присущ людям, которые часто вглядываются в оптический прицел снайперской винтовки...

- Отвезете этого парня в аэропорт и дождетесь пока он не улетит московским рейсом, - в тоне Бурина повелевала безапелляционность. Он взглянул на часы - До отлета осталось чуть больше восьми минут...И не дай Бог, сдать вам этого парня ментам. Кстати, Алик, у меня к тебе личная просьба - оставь Налима в покое.

- Не много ли для первого раза даешь поручений? - едва себя сдерживая, спросил Пуглов.

- Другого раза может просто не быть, - Бурин полез за пазуху и вытащил оттуда пресс из долларов. Он взвесил его на руке и небрежно, через открытое окно "опеля", бросил его на сиденье.

- Это вам за труды. Я думаю, этих денег хватит, чтобы купить собственный киоск, - Бурин закрыл за Серым дверцу "опеля". - После того как самолет подымится в воздух, позвоните мне на фирму. Скажете два слова "Серый улетел" - ничего другого я от вас не жду...

Пуглов, если еще и не все понял, однако, эскиз догадки у него в голове уже сложился: Серый, вполне возможно является киллером, который только что угробил Комильфо и теперь с их помощью пытается оторваться от ментов. "Хрен с вами, - сказал себе Пуглов, - в пачке, как минимум, пять штук и за них я могу пять минут от страха поклацать зубами".

- Игорек, заводи свой луноход, - приказал Пуглов и полез в машину. Мельком взглянул на стоящего рядом Бурина, бледность с лица которого сползала с заметным ускорением. "А как же, - подумал Альфонс, - киллер с воза, "линкольну" легче..."

Ройтс нажал на педаль и, не оборачиваясь, а лишь однажды зырнув в зеркало, направился к березовой рощице, за которой шумела и гудела загородная автотрасса. Оттуда до аэропорта - подать рукой.

Шоссе было в мареве. Оно грело словно тефлоновая сковородка. Вписавшись в довольно плотный поток легковушек, Ройтс переключился на пятую скорость и буквально за три минуты долетел до указателя "Аэропорт".

Свернув направо, начал по пологой дуге подниматься на развязку. Перед глазами то и дело возникала картина взрыва машины Комильфо: сначала яркие плотные снопы огня, затем распадание их на несколько языков с сажево-черными концами.

Пуглов курил и исподлобья следил за дорогой. Пассажир молчал, словно находился в глубокой коме. В салоне стояла удушливая тишина, которую вдруг разрушила мелодия. Это, наконец, Ройтса осенило включить магнитолу. Шуфутинский, как бы издеваясь над ними, пел: "Все, через час самолет, грустно немного, скоро меня позовет небо в дорогу. Все, заблестели глаза, надо прощаться, все, не придется назад возвращаться..."

- К центральному входу не подъезжай, - сказал Пуглов. - Припаркуйся возле автобусной остановки.

Ройтс, однако, поднялся наверх, медленно проехал мимо сверкающих в лучах солнца витрин аэровокзала и, завернув налево, скатился вниз, к автобусной остановке.

- Иди за мной, - сказал Пуглов незванному пассажиру и первым вышел из машины.

Не оглядываясь, он направился в широкие двери, ведущие в подземный переход, и по лестнице стал подниматься в зал ожидания.

Возле регистрационной стойки он повернул к стоящим у стены рядам кресел и уселся на одно из них. Он видел, как парень, которого Бурин назвал Серым, неспешной походкой прошел до таможенного коридора, затем миновал магнитную арку и, как ни в чем не бывало, направился вниз, к распахнутой двери, выходящей на летное поле.

Пуглов перешел на другую половину зала, откуда хорошо просматривалась большая часть летного поля. Через пару минут он увидел того, кто так навязчиво томил его своим присутствием. Человек в кожаной безрукавке уверенным шагом покрывал расстояние, которое его отделяло от стоящего вдалеке Ту-154. Застывшая у трапа стюардесса замахала рукой, давая понять, что посадка заканчивается и чтобы пассажир ускорил шаг. "У этого придурка титановые нервы, - подумал Пуглов, - но именно таким и должен быть наемник..."

Когда парень поднялся по трапу и скрылся в провале дверей и когда поднялась на борт проводница и двери тяжело закрылись, Пуглов вытащил из кармана пачку сигарет и закурил.

Он прошел в дальний конец зала и в буфете взял фужер джина. Выпил как минералку - не поморщился. И через пару мгновений почувствовал какую-то заразительную сопричастность к тому, что, по его мнению, произошло на стадионе с этим, только что севшим в самолет человеком. Даже легко стало на душе. Словно какая-то тайна открылась и теперь он воочию убеждается, что ничего особенного в ней нет.

Он затянулся сигаретой, ожег легкие дымком и рассеянно стал смотреть на серебристую сигару самолета, который, сделав маневр, потихоньку выруливал на ВПП.

Когда из глаз скрылось заднее хвостовое оперение, на душе у Альфонса совсем захорошело. Однако он решил дождаться той минуты, когда самолет поднимется в воздух. Пуглов успел еще раз сходить в буфет, выпить сто граммов коньяка и выкурить еще одну сигарету, и только тогда он услышал характерное нарастание рева самолетных движков.

Он видел, как мимо аэровокзала делал разбежку Ту-154, и, как оставляя за собой легкий дымок, он поднялся в небо.

Уже сидя в машине, Пуглов сказал:

- У этого Серого стальные нервы...Давай, Игорь, трогай и припаркуйся на стоянке. Мне не терпится пересчитать бабки...и забрать кинутый в траву пистоль...

Глава девятая

Рощинский не то чтобы не умел читать или игнорировал чтение, он просто не получал удовольствия от написанных на бумаге букв. Правда, за исключением цифр, отчетов, дебитов и кредитов, которые сопровождали всю его жизнь. Главной библией его жизни был бухгалтерский баланс и все, что имело к нему отношение.

...Однажды, по своему обыкновению, он отправился на вокзал, чтобы подышать свежим воздухом и заодно перекинуться несколькими фразами с Авдеевой. Но киоск был закрыт и он, присев в скверике на лавку, вдыхал вечерние запахи, глядя на реку, над который плыли белые кучистые облака и в которой плескалась рыба и отражалось предзакатное светило. Возможно, какие-то воспоминания настроили его на элегический, даже просветленный лад...