Читать интересную книгу Не по чину - Евгений Красницкий

— Мы ляхов в туровских землях встретили. Частью перебили, частью обратили в бегство. На северном берегу Припяти нагнали и могли изничтожить совсем, но вмешался князь Всеволод. Ляхи сумели уйти, но князя ранили стрелой в плечо.

— Не твои ли щенки постарались?

Какая, к черту, ласковость? Тон Агафьи был: «могла б — убила бы».

— Мы из самострелов болтами стреляем, а не стрелами…

«Оправдываетесь, сэр, из образа выходите, Атос так бы себя не вел».

— … Но все равно, — Мишка добавил металла в голос и в упор уставился на Агафью, — стрела была погорынской! А был бы болт самострельный, так и в том греха не вижу!

Подействовало — княгиня вспомнила, что находится в руках мальчишек-«отморозков» и изобразила жестом: «не обращай внимания — нервы». Мишка кивнул, мол, понимаю, и продолжил рассказ, тщательно избегая любых отклонений от избранного им образа.

Княгиня слушала внимательно, время от времени стимулируя рассказчика то кивком, то ободряющим междометием. За мужа, кажется, переживала искренне — ну и что, что особо страстной любви между ними не случилось (брак-то династический), все равно вдовья доля не подарок, и на Городненском княжении ее никто в случае смерти Всеволода не оставил бы.

Было, однако, в ее реакции и такое, что Мишке весьма не понравилось. Когда рассказ дошел до того, как Всеволод всего с двумя десятками дружинников бросился на выручку семьи, по лицу княгини скользнуло что-то вроде презрительной усмешки. Мишка догадался, что в иных обстоятельствах подобные действия князя были бы прокомментированы Агафьей всего одним словом: «Дурак».

Мишка и сам не считал поведение Всеволода образцом мудрости, но взыграла мужская солидарность: «Он все бросил, раненый скакал очертя голову ей на выручку, чуть не умер, а она… Вот она — баба во власти: все чувства задавлены, компьютер в юбке, ничего женского не осталось».

Известие об агрессии Полоцка Агафья восприняла спокойно, и Мишка решил, что если она о планах соседей и не знала точно, то вполне могла догадываться, а еще могла надеяться при удачном стечении обстоятельств оттягать под шумок у Пинска землицу, прилегающую к Городно. Кусок, что ни говори, жирный — «Черная Русь» с плодородными и хорошо заселенными землями, не то что полесские болота.

К намеренью Мишки явить плененного Всеволода в Турове пред очи Вячеслава Владимировича Агафья, похоже, отнеслась с пониманием — мальчишка-сотник ради такого звездного часа наизнанку вывернется, а вот то, что ее судьбу будет решать Всеволод, а не этот сопляк, которым, как поначалу показалось, она смогла бы вертеть, как заблагорассудится, княгине не понравилось. Необходимость визита в Туров и в Киев для спасения вляпавшегося в серьезные неприятности муженька, она прекрасно понимала, но одно дело, когда она сама приедет (подготовившись и посоветовавшись), и совсем другое, если ее привезут — пусть не пленницей, а спасенной, но все равно привезут. Выглядеть добычей какого-то сопляка из погорынского захолустья ей очень и очень не хотелось. Западло, так сказать, княгине, но никуда не денешься — если муж так решит, мальчишка поддержит его, а не ее.

— Ну, что ж… — задумчиво произнесла Агафья по окончании мишкиного повествования, — благодарствую, боярич, много ты мне нового и неожиданного поведал.

«Ну, вот! А где боярин Михаил Фролыч? O quam cito transit gloria mundi.[5] Проще говоря: «Недолго музыка играла, недолго фраер танцевал». О женщины, женщины… обольстить не удалось, вертеть не получится, значит, и доброго слова не дождешься. Да и цена тем добрым словам…»

— Обдумать мне все это надо, — продолжила Агафья после паузы. — А ты ступай пока… ступай.

Мишка молча поднялся со скамьи, отвесил поклон, четко, как на строевых занятиях, развернулся и пошагал к выходу в сопровождении «пажей».

Глава 3

Возле дома Мишку поджидали Артемий и Дмитрий. Оба откровенно маялись неизвестностью и уставились на своего сотника так, будто надеялись, что он прямо с порога начнет вещать невесть какие истины. Игнорируя их нетерпение, Мишка обернулся к Елисею и Елизару.

— К Якову вас пока не отпускаю. Будете находиться при Ее Светлости… ну, не прямо рядом с ней, а в том месте, которое она вам укажет, чтобы в любой миг, если потребуется, она через вас могла ко мне обратиться. А еще, если ей руки мужские понадобятся. Понятно?

— Так точно, господин сотник!

— Княгиня Агафья Владимировна, разумеется, будет вас расспрашивать о Ратном, о воинской школе, обо мне, о воеводе Погорынском… и о прочем всяком. На вопросы велю отвечать коротко и ясно, если чего-то не знаете, так сразу и говорить, а не выкручиваться и не врать… — Мишка немного подумал и добавил: — Если вам покажется, что она спрашивает о том, о чем ей знать не надо, отговаривайтесь незнанием и отсылайте ко мне. Ясно?

— Так точно, господин сотник!

Ответ прозвучал менее уверенно: близнецы явно не представляли себе, чего именно княгине знать не надлежит. Подробно их на сей счет инструктировать Мишка и не собирался — пускай изображают таинственность, как получится; дают Агафье лишний повод пообщаться с бояричем. Созданный имидж надо укреплять: мало ли что княгиня себе навоображает, а каждый новый разговор — способ этот самый имидж поддержать или скорректировать при нужде.

— Артемий, сейчас снова пойдешь в дом и скажешь княгине, что один из них все время будет там, где она укажет. Для услуг.

— Слушаюсь…

— Погоди! — Мишка увидел у Дмитрия в руке туесок и вспомнил, что хотел угостить детишек. — Поговори еще, если не самой княгиней, то с кем-нибудь из нянек. Их же наверняка из дому не выпускали, да заставляли тихо сидеть, а детишкам побегать охота, пошуметь… ну понимаешь.

— Угу.

— Вот и предложи детишек погулять вывести. Тут теперь безопасно, да и мы присмотрим. И спроси насчет одежды, а то их по самой жаре захватили, а сейчас уже холодает. Еще узнай, как у них с едой, вернее, скажи, что как все приготовим, так их в первую очередь и покормим. Ну и, может быть, им еще чего-то нужно, пусть скажет. И… сам там сообрази, если я чего забыл.

— Тут вот Мотька меду для детишек, как ты велел…

— Вижу. Потом. Ступай.

— Слушаюсь, господин сотник.

Мишка огляделся: отроков возле дома совсем немного и все при деле, трупы и пленных куда-то убрали, коней тоже не видно…

— Мить, как тут у нас дела?

— Дозоры расставлены, еду готовят там, — Дмитрий махнул рукой в сторону леса, — решили, на всякий случай, не дымить. Коней отвели на водопой… У берега пошарили, ну, мало ли что, верши нашли, так что уха будет. Пленный… тот, что в одеже разрезанной…

— Да, помню.

— Он ляхом оказался, и, похоже, не из простых, мы его связали, а так без тебя не допрашивали. Егор… — Дмитрий запнулся, — Егоров десяток и Роська с нашими еще не вернулись, но скоро будут — гонца прислали. Кроме Егора еще двое раненых и один расшибся — с коня упал.

— Раненые тяжелые?

— Не знаю, привезут — увидим.

— А Мотька как?

— Вроде бы нос сломан… повезло.

— Как это повезло? — удивился Мишка — Ничего себе везенье!

— Так это… наставник Алексей показывал, что если вот так, чуть снизу в нос ударить, то и насмерть можно.

— А-а! Ну, тогда да, можно сказать, что и повезло. Давай, Мить, ты тут командуй дальше, а я вон на завалинке посижу — подумать надо.

— Слушаюсь гос…

— Да ладно тебе… не в строю.

— Хорошо, я велю, чтобы тебя не беспокоили.

— Угу…

Мишка сел, откинулся на стену дома, поскреб кольчугой по бревнам — как бык о забор почесался, и прикрыл глаза. Разговор с Агафьей дался ему гораздо большими усилиями, чем со Всеволодом. Все-таки быть «мальчишкой со стариковскими глазами» ему привычнее, чем изображать бурлящего гормонами и эмоциями пацана. Результат тоже особо не радовал — нет, злости в княгине он, похоже, не вызвал, но вот раздражение наверняка, да и осадочек у нее останется.

Но хороший управленец и свои промахи сможет к выгоде использовать: слишком восторженные отзывы жены о спасшем ее отроке и его пацанах князя только насторожили бы. Вот начнут в дороге сиятельные супруги мнениями о нем обмениваться, языки обобьют, и выяснится, что мнения-то эти крайне противоречивые, а кое в чем так и вовсе разнонаправленные. Да и отношение к нему у обоих сложилось, мягко говоря, настороженное. Правда, необходимо учитывать, что пора паркетных генералов и лизоблюдов наступит гораздо позже, сейчас властителям нужно иное: пока что время пассионариев, а у них свои приоритеты.

Нет, послушные и услужливые, готовые пресмыкаться, всегда найдут себе теплое местечко при сильных мира сего. Яркий тому пример — боярин Гоголь и Веселуха. Один боярин, муж приближенной к княгине боярыни Соломонии, но это — его потолок и большего такой никогда не добьется, просто потому что добиваться желаемого не хватает ни силы воли, ни ума. Зато второй наверняка неудобен, наверняка дерзок, но детей и вообще все дела в Городно после Соломы князь именно на него оставил.