что Мартеган сохранил у себя в голове, и вот это существо, извергающее проклятие, как заправская торговка, не сходились в его сознании.
Ее отказ танцевать… как искусно она издевалась над ним, перед гостями, так убедительно изображая нескладность. Низкий удар, который навсегда похоронил его расположение к Софии.
Но он подчинит ее, покроет собой, и после, когда девка будет заглядывать ему в рот в ожидании добавки, с упоением вытрет ноги.
А если все же права ведьма и понесет от него София, смилостивится… закроет ее в башне, и будет изредка наведываться, позволяя ублажить себя.
Одно Мартеган знал точно, она еще поплатится за каждое кривое слово, за пренебрежение. И нет ей оправданий, нет прощения.
Скривился, вспоминая площадь позора. Истекала кровью плутовка, а милости не просила, продолжала сыпать проклятиями. Он едва не поддался гневу, хотел приказать инквизитору, чтобы до смерти забил. Вовремя опомнился. Все впереди, она еще получит свое сполна.
А в данный момент правильно сделал Даркомор, что уволок ее прочь с королевских глаз. Слишком велик был гнев дракона.
– Ты звал меня, – в покои вплывает ведьма, склоняется в учтивом поклоне. – Я распоряжусь, чтобы слуги навели порядок.
– Ты уверена, что София та самая? – ему проще поверить, что она просто его прихоть.
Дракон закрыл глаза, от обиды сжал челюсти. А ведь он ждал ее как никого другого. Сколько ночей провел в мечтах о прекрасном светлом создании. А под белой оболочкой оказалась чернота.
– Разве я когда ошибалась? – ведьма ведет длинным носом. – Но тебе же надо только снять проклятие, нигде не написано, что она должна стать супругой. Будет ходить вечно беременной, и рожать тебе одно дитя за другим. И поверь, измученная вечными родами, она утратит свою привлекательность. Склонится перед тобой и станет кроткой и покорной. А если уж и после не угомониться, я сделаю ее немой.
Рассудительность Эвджении всегда успокаивала дракона. Он всецело доверял ведьме, многое с ней связывало. Она знала все самые темные тайны короля, и бережно хранила их. Потому Мартеган привык прислушиваться к ее советам. Знал, что никогда не накличет на него беду.
– Это все потом. Для начала ее надо сломить, но так, чтобы она уверовала, что добровольно приняла судьбу. Наведайся к ней и напои зельем. Чтобы, вернувшись в замок, София истекала соками, чтобы похоть заглушила ее разум, и она раздвинула передо мной ноги в мольбах покрыть ее и заполнить лоно семенем.
Плоть восстала от этих слов, глаза загорелись, король облизнулся в предвкушении.
– Будет исполнено, Мартеган.
– И приведи мне несколько наложниц, пусть скрасят вечер короля, – ему определенно надо опорожнить чресла.
– Кого предпочитаешь?
– Без разницы. Выбери самых послушных, и сегодня я их осчастливлю…
Это всего лишь тела, мысли дракона все равно будут с той, которая не заслуживает подобной чести.
***
К вечеру я уже брожу по тонкой грани своего терпения. Я заперта в четырех стенах. Марисса особо на меня внимания не обращает. То шастает где-то, то варит какую-то лабуду. Выйти за пределы хижины не могу, иначе спалимся все. А заняться тут нечем. Пробовала спать. Не получается, мысли атакуют мою головушку.
– Инквизитор когда придет? – спрашиваю, глядя в деревянный потолок.
–Он занят. И нельзя ему часто тут появляться, это вызовет подозрения.
– А ворон где? – я бы сейчас была рада даже компании птицы.
– В замке. Ляг на живот. Мне необходимо наложить повязки, с определенным запахом, чтобы никто ничего не учуял, – говорит деловым тоном.
– Угу… – такая апатия на меня напала, что даже пререкаться желания нет.
Такая тоска навалилась, хоть вой. А причин ее появления не понимаю. В груди печет, царапает, чего-то не хватает. Себя не узнаю. Еще и эти четыре стены на мозги давят.
Нет! Больше всего давит маска Дарки! Это засело во мне как червь и гложет, отравляет, не дает покоя. Значит, Мариса видела, а мне фиг! Еще и последствиями пугает. У него там, что обезображено лицо, и индюк приказал прятать его, чтоб народ не пугал? Или… не приходит мне на ум, почему надо в маске ходить, что самовлюбленному дракону в голову стукнуло. Это надо прояснить. Не успокоюсь, пока лица инквизитора не увижу. Это прям цель номер один для меня теперь. Когда говорят: нельзя, включается обратный рефлекс. Можно. Нужно. Непременно. Любой ценой.
С этими мыслями я и отрубилась. Мне снился Дарки, как я подкрадываюсь к нему спящему и снимаю маску… а дальше все… сон обрывается. Проснулась с раздражением. За окнами темно. Мариссы нет.
Вскакиваю. Стоп. Ее нет ночью? А я тут одна? А если они где-то с Дарки лобызаются, и он ее натягивает со всей своей драконьей страстью? Взревела, кажись, у меня подобно дракону пар из ушей и ноздрей повалил. А картинка все ярче, стонущая Марисса и пылающие глаза инквизитора.
Вскочила с постели. Подбежала к окну. Тишина. Где-то вдалеке горит костер. А может они у того самого костра того… у-у-у…
Стоп. А какое мне дело? Он свободный дракон, может себе позволить встречаться, с кем хочет. Наверно… свободный. А если у него есть жена? Или толпы наложниц?
Сразу в голове сплывают слова Марко, про то, что индюк разрешил ему выбрать птичку в нашем мире. Глаза заливает кровью, от ярости перед глазами красная пелена. Воображение уже рисует Дарки не с Мариссой, а по меньшей мере с тремя бабами.
И что? Пытаюсь остудить свой пыл. Даже если застану, что скажу? Он имеет право. Это факт.
Э-э-э, нет, плевать мне на факты! Просто не позволю! Нет в моих действиях логики, здравого смысла. Ничего нет. Есть лишь буйная фантазия и желание немедленно его разыскать. В незнакомом городе, без каких-либо ориентиров. Но не будет мне покоя, если я этого не сделаю.
Открываю дверь. Озираюсь по сторонам. Никого. Выскальзываю на улицу. Иду в направлении костра. Хотя понимаю, что он может быть в любом закоулке города. И что логичней, у себя дома. И я понятия не имею, где он живет. Дурная затея. Идиотская и рискованнаяя. Но я не могу отступить, пру вперед, гонимая непонятной и необъяснимой яростью.
Не знаю, что меня привело в правильном направлении, нюх на инквизитора, или глупое и до безумия необходимое желание его найти, но у меня получилось. Выглянув из–за угла, заметила его крупную фигуру и неизменную маску. Выдохнула… он никого не зажимает.