меня, кивнул Типу Слева, а потом они просто развернулись и ушли, закрыв дверь с обратной стороны.
Мне понадобилось несколько минут, чтобы вспомнить, как ровно дышать. Не нравилось мне, что они просто так взяли и оставили меня здесь. Что они там собрались делать? А что, если они собрались здесь все сжечь?!
Эта мысль как ужалила. Я подскочила к двери и заколотила в нее кулаками и ногами с завидным усердием, по второму кругу прогревая легкие.
Я кричала и колотила, колотила и кричала, как мне казалось, очень долго, но никто не слышал. Неужели здесь настолько хорошая звукоизоляция? Сколько вообще времени прошло? Две минуты или два часа? А что, если здесь закончится воздух? Я с разбега попыталась выбить дверь, но впечаталась в нее так сильно, что просто отпружинила назад и упала на пол.
Ох, кажется, останутся синяки, но стоит попытаться еще раз.
Взяла более длинное расстояние для разбега, увеличила скорость, продпрыгнула и врезалась прямиком в Илью, открывшего толстенную, как я сейчас увидела, дверь.
— Обалдеть! Ты реально хотела выбить хромированную дверь цыплячьей тушкой?
— Помолчал бы! Я боялась задохнуться! — Резко ответила ему, вырываясь из крепких рук, удерживающих мою «цыплячью тушку».
Илья с неизменной усмешкой показал на большую решетку вентиляции под потолком.
— Ой, куда ни посмотри, все такие умники! Я испугалась! Ясно тебе? Их было четверо! — Я опять начинала срываться на крик. Эмоции просили выхода.
— Только не реви, ты ведь вроде как одна из нас, а мы не…
— И не цыплячья у меня тушка! Они сказали убрать меня…
— …ревем, тебе нужно…
— … а потом слева и справа потащили…
— … воды, подышать, успокоиться, а…
— … я кричала, но никто не слышал!
Внезапно Илья резко встряхнул меня, и подсунул откуда-то взявшийся стакан с водой. После нескольких глотков истерика пошла на спад, а реальность стала проясняться. Нас окружали «мои» люди, шастающие по ангару и заглядывающие в разные углы. Костик о чем-то, сдержанно жестикулируя, рассказывал Михалычу, который хмуро посматривал в мою сторону.
— У меня не цыплячья тушка, — выдохнула, допив холодную воду.
— Хорошо, не цыплячья. — Илья, якобы оценивая, осмотрел меня с ног до головы, чуть серьезнее взглянув на подбородок, где точно будет синяк, и на следы, оставленные на плечах, выдал, — я передумал. Цыплячья.
— Нельзя передумать в процессе передумывания.
— Ты в порядке? — Простой вопрос от коллеги, который всегда надо мной потешался, вызвал жжение в носу и ком в горле.
Нет, не в порядке. Мне до сих пор страшно. И не покидает чувство, что все произошло из-за меня. Что это именно я облажалась.
— Сень, посмотри на меня. Это — твоя работа. Это не шутки. Будешь реветь потом, а сейчас возьми себя в руки и иди отчитываться перед Михалычем.
— Но что я ему скажу? — Спросила Илью, проглотив подкатывающие слезы.
— Правду и по порядку. Его работа — со всем разобраться. Вот и помоги ему. Ему и Зурыгину.
— А как он ухо потерял? — Вдруг шепотом спросила коллегу.
— Только у него не додумайся поинтересоваться, — также шепотом бросил Илья, подталкивая к Михалычу, к которому подошел Зурыгин, а после кинул громче, подтолкнув в спину: — А хотя, спроси!
Бросила на него злой взгляд через плечо и направилась к Михалычу. Я была благодарна Илье, его подколки помогли успокоиться, дышать ровнее. И вполне вероятно я не буду плакать. Работа мужская, но и мы — женщины — не пальцем деланные.
Сжала кулаки и подошла к Михалычу вплотную:
— Пройдем, Сень, в мой кабинет. Мы уже многое видели на камерах, ты добавишь детали.
Прежде я никогда не видела Степана Михалыча таким, как сейчас. Раньше он мне всегда казался добрым дядюшкой, который был строже с моими «старшими братьями», но сейчас это был собранный человек с острым взглядом, цепко выслушивающий мою историю. Зурыгин мрачной тучей стоял рядом и начал задавать вопросы только после того, как я закончила рассказ. Его интересовало все: начиная с первых слов «Пенька», до моего замечания о запахе детской присыпки от одного из типов.
Илья очень ошибся, не вчера было мое посвящение — а сегодня.
— Сень, выслушай внимательно, что я тебе скажу, — Михалыч подал мне завернутый в полотенце лед, когда Зурыгин ушел, — ты не должна была остаться одна — это моя большая ошибка. И ты не должна сейчас оставаться наедине с собой. По-хорошему тебя сейчас следует отпустить домой, дать отдохнуть, но мы все проходили через нечто подобное. И оставаться сейчас одной, наедине со своими страхами — не самый лучший выбор.
Он посмотрел на меня с неким сочувствием, вызывая новый приступ подкатывающих слез, и вздохнул:
— Но, если ты решишь отправиться домой, то сегодня до конца смены отпускаю.
— А что, если они меня и там найдут?
Мы уже знали, кто именно к нам пришел сегодня в гости: в той комнате я не обратила внимание, что именно мне швырнули, а это оказалось посланием. Поперек страницы какого-то договора была надпись: «Привет от Бедина».
— Сейчас мы по крайней мере точно уверены, кто стоит за всеми происшествиями. Твоя новая покровительница может успокоиться, — Михалыч усмехнулся, — но потом. Пока ей знать не стоит, иначе пойдет с маленькой армией штурмовать бывшего родственника.
— Но в чем смысл этого всего?
— Показать, насколько длинные у него руки, и как сильно он может насолить Архарову.
Последние дни творилась какая-то чертовщина. Были ложные вызовы, сбои в графиках. Ко всему этому люди Бедина готовились несколько недель, а именно взломать системы, но не так, чтобы принести серьезные повреждения, пробраться в самое защищенное место, то есть в наш ангар, лишь для того, чтобы показать, на что именно он способен. А тот лист договора — это соглашение о сотрудничестве Архарова с главным конкурентом Бедина.
— И на его дочери Архаров был женат? — Как будто это главный вопрос.
— Веришь в то, что дети в ответе за грехи отцов? Алина никогда не вмешивалась в их взаимоотношения. Раньше у Бедина с Архаровым даже было партнерство.
— А арестовать его? Его же люди напали на меня! Напали на охранников!
— Его люди дали нам взглянуть лишь один раз на их появление, а потом видео уничтожили, — Михалыч устало потер виски и неожиданно улыбнулся, — но твой танец остался. Уж извини, но Илья с Костиком успели скачать себе на телефон.
Я откинулась на спинку стула. Мной просто решили преподать урок. Михалыч сказал, что сейчас начнется пересмотр всех систем, всех протоколов и графиков, даже людей шерстить начнут, вплоть до последнего офисного работника, ведь