Подумав, я прибавила:
– Будто Шотландия, разве что без растительности.
Услышав это, Джейми рассмеялся и сунул руку в карман, где были снимки Брианны. Он небезосновательно связывал слово «снимок» с моим временем, временем, из которого я пришла к нему, поэтому, очевидно, решил взглянуть на свою дочь из будущего, запечатленную, как ему казалось, на простом листке бумаги. Карточки хранились в кармане его плаща и не вынимались ни в чьем присутствии, о них не знал даже Фергюс. Сейчас, ночью, никто не мог видеть нас – палуба была пуста.
Мне хватило бы совсем немного света, чтобы с первого взгляда узнать, на какой из фотографий Бри запечатлена в том или ином возрасте, и припомнить все обстоятельства, сопутствовавшие фотографированию, а луна хорошо освещала снимки. Я отметила, что края карточек уже истрепаны, значит, Джейми не раз тайно доставал их и смотрел на дочь.
– Как ты полагаешь, он доберется туда? – он указал на Луну. Бри на снимке тоже смотрела куда-то вдаль, не зная, что она попадает в объектив фотоаппарата и уж тем более не предполагая, что ее образ когда-нибудь попадет в другое время, на двести лет назад.
Джейми полагал, что путешествие людей на Луну является всего лишь разновидностью одного из земных путешествий, пусть и требующим более тщательной подготовки и терпения. Не знаю, возможно, он был прав. Наше нынешнее путешествие, а тем более мое возвращение к нему тоже были так же безрассудны, и мы так же полагались на удачу, хоть и делали все от нас зависящее в плане материальной подготовки. Если сравнивать эти путешествия, они ничуть не уступали дерзкому полету на Луну.
– Все может быть. – Брианну тоже привлекали неведомые края, так что я не могла знать наверняка, куда ей захочется отправиться и как устроить свою судьбу.
Джейми занимался карточками, в который раз рассматривая их, показывающих ему свое отражение, только женское и чуть более молодое. Поразительно, но мы жили, зная, что через много-много лет нас повторит дочь – уже повторила. Мы были бессмертны.
Образ камня, который я видела в Шотландии, не выходил у меня из головы с тех пор, как я рассказала о нем Джейми. Хорошо, что напоминание о смерти было так далеко от нас сейчас. Я втайне надеялась, что наше последнее расставание произойдет не скоро. Брианна же была памятью о нас в веках.
Припомнились строки Хаусмана:
Остановись у могильной плиты.Он для нашего мира потерян.Но помни: что тот, кому дорога ты,Слову всегда был верен.
Мне захотелось прижаться к любимому, отцу моей дочери, и я сделала это, и через одежду чувствуя, какой он теплый. Положив голову на его руку, я могла видеть, как он смотрит на фотографии.
– Красивая девушка, – традиционно произнес Джейми, с уважением и интересом глядя на дочь. – Ты говорила, что она умненькая?
– Как и ты. – Он рассмеялся в ответ.
Увидев, что его взгляд стал напряженным, я решила взглянуть, что же его так могло поразить. Как я и предполагала, это была карточка, изображавшая дочь на пляже, где шестнадцатилетняя Бри, до бедер скрытая волнами, плещет воду на своего приятеля Родни, который, в свою очередь, тоже обдает ее брызгами.
Джейми молчал и хмурился.
– Ммм… Что за… – Он запнулся, но продолжил: – Клэр, ты не подумай, что я буду выговаривать тебе, но… – он с трудом подбирал слова. – Но не кажется ли тебе, что так нельзя? Это ведь против правил приличия.
Я сдержалась, чтобы не оскорбить его смехом.
– В мое время так выглядит большинство девушек. Это костюм для купания, в котором люди обычно появляются на пляже, так что здесь нет ничего зазорного.
На Бри был раздельный купальник-бикини. Трусики начинались чуть ниже пупка.
– Видишь ли, я долго думала, стоит ли показывать тебе этот снимок, не обидит ли он тебя. Но мне пришло в голову, что ты никогда не увидишь ее так полно, как здесь.
Джейми был сконфужен, но в целом понял мою идею и поддержал ее. В самом деле, на полуобнаженную Бри было приятно смотреть, и его переполняла гордость от того, что эта девушка – его дочь.
– Ты права. Она действительно красива. Везде.
Рассуждая, Джейми вертел карточку в руках, то поднося ее к глазам, то снова отдаляя.
– Многие женщины купаются нагишом, это нестрашно. Пускай такой костюм странен для меня, но если в ваше время это красиво, я не против. Только… Зачем же она так стоит в присутствии парня?
Ясно: Джейми как истинный шотландец усматривал в безобидном Родни мужчину, который может сделать-то нехорошее в отношении его дочери. Что ж, справедливое суждение для восемнадцатого века.
Нужно было объясниться, чего бы это ни стоило, но как, если это скользкая тема для многих людей нашего времени, не говоря уже о Шотландии двухвековой давности?
– Мы привыкли, что подростки растут и играют вместе, и не запрещаем им. К тому же стандарт одежды у нас совсем другой, нежели у вас: если не холодно, то многие части тела можно открыть на людях.
– Ммфм. Да, что-то такое ты и впрямь говорила мне.
Характерный шотландский звук передавал удивление и неодобрение – Джейми, разумеется, не мог принять чуждые ему моральные устои и тревожился за дочь, живущую в таком странном и опасном, по его мнению, времени.
Впервые я увидела еще одну роль, которую Джейми играл в обществе, роль, которую я, по понятным причинам, не могла видеть, – роль строгого шотландского папочки. Возлюбленный и муж в его исполнении были на порядок мягче, дядюшка и брат не так суровы, даже лэрд и воин уступали в непоколебимости.
Хорошо, что ни Бри, ни Родни не ощутили на себе его тяжелый угрюмый взгляд! Впервые мне с облегчением подумалось, что Брианне очень повезло с тем, что ее настоящий отец не смог принимать участие в процессе ее воспитания, иначе бы ухажерам несдобровать. Ни один юноша на пушечный выстрел не смог бы приблизиться к ней.
Джейми заморгал и начал вздыхать, видимо, собираясь спросить что-то важное. Стушевавшись еще больше, он выдавил из себя:
– Ты не знаешь, она сохранила… девство?
Тон, каким был задан этот вопрос, и заминка посреди фразы давали ясно понять, что, спрашивая, Джейми ощущает примерно то же, что ощущает человек, прыгающий со скалы в горную реку без страховки.
– Конечно, сохранила, – твердостью голоса я дала понять, что ничуть не сомневаюсь в добродетели Бри.
Честно говоря, я не знала этого наверняка, но более-менее представляла себе жизнь Бри и могла с большой долей уверенности предположить, что это так. Впрочем, с Джейми я не была кристально честна на этот счет, ведь, во-первых, не всякая мать может говорить свободно об интимной жизни дочери, а во-вторых, он не должен был знать о моих допущениях и сомнениях, поскольку перестал бы доверять и мне, и ей. Он и так не все понимал в моем времени, а идею сексуальной свободы воспринял бы как крайнюю распущенность и воспитание в юношах и девушках похоти.
– Уфф!
Возглас облегчения, вырвавшийся из его груди, дал мне понять, что я поступила правильно.
– Я так и думал, но…
– Бри честная девушка, – пожимая ему руку, сказала я. – Мы с Фрэнком, возможно, были плохой семьей, но для нее сделали все возможное.
– Я знал это. Спасибо вам.
Джейми быстро спрятал фотокарточку в конверт и спрятал его в карман плаща. Он избегал встречаться со мной взглядом и смотрел на луну. Ветер играл его волосами, выбивая их из-под ленты, стягивавшей его кудри, а он убирал их со лба. Было заметно, что Джейми размышляет о чем-то, а жест производит машинально: выражение его глаз было отсутствующим. Наконец он заговорил:
– Ты считаешь… Ты не думаешь, что зря вернулась ко мне? – глухо вымолвил он. Первым моим порывом было отвернуться, оттолкнуть его от себя и убежать, но он не дал мне этого сделать, поймав меня за руку и прижав к себе. – Я рад тебе, безумно рад! Ты не подумай… Без тебя я не представляю своей жизни.