– С одной стороны, ничего лишнего. То бишь, сплошной минимализм, – прокомментировала Таня. – А, с другой, чувствуется…м-м-м, некое тепло. Очевидно, дизайнер трудился с душой. И эти цветастые полосатые половички в прихожей – прямо как на даче у дядюшки Виталика…. Тёма, давай, я наскоро приму душ, а уже потом займусь эпистолярным жанром? А ты, любимый, озаботься, пожалуйста, всякими бытовыми вопросами. Кровать застели, сооруди что-нибудь на ужин. Я проголодалась – как два десятка красных койотов из весенней аргентинской пампы…
Артём достал из прикроватной тумбочки комплект постельного белоснежного белья.
«Как приятно пахнет!», – восхищённо зацокал внутренний голос, считавший себя законченным эстетом. – «Горной лавандой, лесной земляникой и мёдом диких пчёл. А простыня и наволочки даже слегка накрахмалены. Вот, что значит – английский махровый консерватизм, обожающий старинные традиции…».
Старательно застелив широкую старомодную кровать, он прошёл на крохотную кухоньку и распахнул дверцу светло-салатного однокамерного холодильника, на верхней горизонтальной плоскости которого располагалась стандартная деревянная хлебница.
«Да, выбор откровенно небогат. В благословенной и хлебосольной Аргентине – в аналогичных ситуациях – продуктовый ассортимент был не в пример разнообразнее и шире.…Значится, мы имеем: тощую жареную курицу, старательно завёрнутую в пищевую фольгу, две упаковки толстых сарделек, длинный брусок подкопчённого жирнющего бекона, пластиковую коробочку с ливерным паштетом, четыре средних по диаметру пиццы, два десятка крупных тёмно-тёмно-коричневых яиц, картонный пакет с обезжиренным молоком и восемь жестяных банок с томатным супом. Негусто. И это называется: – «Холодильник забит под самую завязку»? Вот же, жмоты копеечные! Впрочем, наверное, во всём виноват мировой финансовый кризис…. Ага, баночное пиво и две бутылки вина. Ну, блин английский! Пиво только тёмное, а вино, и вовсе, болгарского производства. И здесь, ухари, умудрились сэкономить…. Ладно, братец, открывай-ка пивко. Так и быть, попробуем…. А, знаешь, вполне даже и ничего. Слегка – по вкусу и запаху – напоминает знаменитейшее российское пиво «Охота крепкое». Как говорится, а на берег мы всегда сходим – с охотой…».
Артём не стал тратить времени на полноценную готовку и ограничился тем, что по-простому разогрел в микроволновке две пиццы с шампиньонами и ветчиной. После этого он отнёс в комнату и расставил на квадратном обеденном столе, застеленном симпатичной цветастой скатертью, две тарелки с пиццей, три банки с пивом, открытую бутылку с красным вином и два высоких бокала. Присовокупив посеребрённые вилки-ножи, он критическим взглядом оглядел получившийся натюрморт и, довольно хмыкнув, позвал жену, которая, завернувшись в огромный махровый банный халат, увлечённо стучала подушечками пальцев по клавиатуре ноутбука:
– Алмазная донна, заканчивай эпистолярные изысканья. Кушать подано! Даже имеется болгарское винишко – с насквозь знакомым названием – «Медвежья кровь». Только помни, что беременным дамам нельзя излишне увлекаться алкоголем. Как советуют строгие доктора – не более ста пятидесяти грамм сухого красного вина за сутки.
– Начиная, любимый, без меня, – отозвалась Татьяна. – Отправлю подружке электронное письмо и присоединюсь…
Вяло поковыряв вилкой пиццу и выпив ещё одну банку пива, он понял, что засыпает.
«Пора, братец, в койку», – заразительно зевнул смертельно-усталый внутренний голос. – «Завтра, наверняка, предстоит непростой денёк, полный разнообразных коллизий и неожиданных сюрпризов…».
Артём поднялся на ноги, подошёл к компьютерному столику и, заглядывая через плечо супруги, прочёл про себя текс, отображённый на мониторе ноутбука: – «Здравствуй, дорогая моя подружка Катенька! Пишу тебе уже шестое письмо. Или же – девятое? Запамятовала. Видимо, приближается старость. Не забыла, надеюсь, сколько годков мне исполнилось совсем недавно? Здесь достаточно тепло, днём было на уровне двадцати трёх градусов, а сейчас на девять градусов прохладней. Завтра обещают двадцать четыре и лёгкий ненавязчивый дождь…. Сегодня гуляли по городу. Практически три часа. А, может, и все четыре. Наш гид очень интересный дяденька, примерно пятидесяти пяти лет от роду, ростом – около ста семидесяти восьми сантиметров. По физиономии видно, что в молодости он был записным бабником и повесой…. По поводу твоего первого и второго вопроса. Я, пожалуй, воздержусь от однозначных ответов. Надо покопаться в архивах…».
«Усердно кропает рапорт на Виталия Павловича, зашифрованный по третьему варианту», – понимающе вздохнул сонный внутренний голос. – «А ты, братец, так и не удосужился – освоить эту полезную премудрость. Вот, уйдёт наша незаменимая Татьяна Сергеевна в декретный отпуск – что тогда будем делать, а? Ладно, пошли спать. Как говорится, утро вечера мудренее…».
Глава пятая
Тревожный сон и основная версия
Артём бодро шагал по хорошо-натоптанной тропе, с правой стороны от которой простирались холмистые, практически бескрайние изумрудно-зелёные поля, а с левой – ненавязчиво шумела ветвями молодая берёзовая рощица.
Естественно, видеть себя со стороны он не мог, так как – по утверждению авторитетных психиатров – нормальный человек не может во сне наблюдать за самим собой – как за неким посторонним персонажем. Тем не менее, Артём чётко осознавал, что это именно он идёт по широкой тропинке, направляясь…. Куда, собственно? Наверное, на встречу с Таней. А куда ещё может следовать молодой мужчина, по уши влюблённый в собственную жену, которая – помимо всех прочих многочисленных достоинств – является ещё и беременной?
Вокруг безраздельно царствовало раннее и невероятно-умиротворяющее августовское утро. Жёлто-белёсое, ещё сонное и прохладное солнышко лишь совсем недавно выбралось из-за далёкой линии горизонта. Над головой ненавязчиво висело безоблачное голубое небо, в котором кружили-мелькали, мелодично посвистывая, бодрые английские жаворонки. В молодом березняке, весело гоняясь друг за дружкой, азартно цокали упитанные огненно-рыжие белки.
За крутым поворотом тропы – на пологом склоне невысокого холма – паслось большое стадо серо-белых овец.
«Голов триста пятьдесят, наверное», – отметил внутренний голос, обожающий точность и скрупулёзность во всём. – «Породистые все такие из себя, солидные. Густая шелковистая шерсть очень симпатично и эстетично блестит в утренних солнечных лучах. Одним словом – классический пасторальный пейзаж…».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});