– Так точно, Ваше превосходительство! Вопрос. После вашего ухода из Цинампо может кто-нибудь там подорваться н о ч ь ю на минах?
– Вот Вы право, Михаил Рудольфович… М о ж е т! Но только, если н о ч ь ю!
– Есть, Ваше превосходительство! Разрешите выполнять?
– С богом, Михаил Рудольфович! Давайте полный ход и идите быстрее к Цинампо. Мины на "Косатку" перегружать некогда…
Глядя вслед "Новику", быстро уходящему в сторону Порт-Артура, Михаил подумал, что война с Японией вступила в новую фазу. "Аскольд" и "Боярин" займут позиции в море между Порт-Артуром и Цинампо для обеспечения радиосвязи между "Косаткой" и главными силами, выполняя роль своеобразных ретрансляторов. А то, вдруг дальности действия радиостанции "Косатки" не хватит. В случае возникновения опасности, они легко уйдут от противника, воспользовавшись превосходством в скорости. Нет никаких сомнений, что Макаров задумал что-то нестандартное. Такое, чего еще не было. Впрочем, оно и не удивительно, так как ситуация все больше скатывалась к открытому противостоянию Англии и России. А Япония все больше и больше скатывается к роли статиста в этом кровавом спектакле, разыгранном Англией. Роли, которая по большому счету, ничего не решает. Если бы не помощь Англии, то японские войска уже воевали бы одними штыками и самурайскими мечами. Но к войне с Англией Россия не готова. И где же новоявленные "Гебен" и "Бреслау" в английском варианте? По логике событий, они бы уже должны появиться. Неизвестно, как они будут называться в этой истории, но то, что они об я з а т е л ь н о появятся, в этом нет никаких сомнений…
– Что, Михаил Рудольфович, гадаете, что командующий задумал?
Голос Кроуна оторвал Михаила от размышлений. Как оказалось, все офицеры, находившиеся на мостике, думали об одном и том же.
– Да, Николай Александрович. Думаю, что нам предстоит стать свидетелями такого, чего еще никогда не было. Англия заигралась. Ведь она открыто провоцирует нас и создается впечатление, что в Лондоне уверены – мы просто обязаны пойти на попятную. Так, как уже было не раз. Уж очень много англичане вложили в эту авантюру, а признавать свое поражение – это не в их правилах. Вот поэтому и ведут себя так нагло. Потому, что уверены в нашем нежелании с ними связываться.
– И как думаете, что будет?
– Не знаю… Давайте подождем дальнейшее развитие событий. Тем более, ждать осталось недолго. Через день, самое большее через два, что-то должно произойти. Иначе бы наш беспокойный адмирал так не торопился. Не зря же он лично на встречу с нами прибыл, да еще и "Баян" с собой брать не стал, чтобы побыстрее обернуться. А нам пока предстоит роль кошки возле мышиной норы. То есть, сидеть тихо, наблюдать и ждать…
Вокруг тихая ночь, ветра почти нет, и звездное небо раскинулось над головой. "Косатка" лежит в дрейфе, покачиваясь на поверхности, и только иногда небольшая волна с шипением накатывается на палубу. Дизеля остановлены и в отсеках царит тишина. Свободные от вахты спят, используя спокойный момент. Противника поблизости нет. На мостике радиотелеграфист Мошкин снова "прослушивает море", сунув в воду микрофон на длинной штанге. Но на вопросительный взгляд командира отрицательно качает головой.
– Нет, Ваше высокоблагородие, никого.
– Жаль, что не удалось днем конвой прослушать, всплывать было нельзя. Ничего, Мошкин, вернемся в Артур, так и быть, будем в прочном корпусе дырку сверлить, чтобы кабель наружу вывести. Главное мы узнали – твой шумопеленгатор работает. Цели обнаруживает на большом расстоянии, позволяет их в какой-то степени идентифицировать и даже пеленг определяет. Хоть и с точностью "два лаптя вправо", но определяет. Будешь теперь море на глубине прослушивать. И ты знаешь, что-то мне подсказывает, что на глубине двадцати – тридцати метров слышно будет еще лучше, чем с поверхности.
– Эх, скорей бы, Ваше высокоблагородие… Ведь тогда ни один япошка от нас не спрячется!
– Вот и я о том же. Ладно, сворачивай все свое хозяйство. А то, вдруг срочно нырять придется.
– Ваше высокоблагородие, разрешите доложить?
– Что, братец?
– Я тут посидел, покумекал… В общем, нарисовал схему подводной антенны, как ее лучше сделать, чтобы пеленг на звук точнее определять. И чтобы вода на глубине нигде не просочилась. Да и в самом аппарате тоже можно кое-что улучшить. Не изволите ли взглянуть?
– Ну-ка, ну-ка, пойдем! Показывай свое изобретение!
Когда они оба зашли в радиорубку и Михаил взял в руки несколько тетрадных листов с карандашными эскизами, то поначалу лишился дара речи. Перед ним был прообраз акустического пеленгатора немецкой подводной лодки конца тридцатых годов. Конечно, кое-что было нанесено схематично, но мысль никому не известного унтер-офицера российского флота работала в верном направлении!
– Мошкин, ты знаешь, а это очень интересно! Давай, пробуй! Напиши список всего, что необходимо. Вернемся в Артур, постараюсь достать. Что-то мне подсказывает, что у этого аппарата большое будущее. И надо тебе учиться, Мошкин. Не зарывай свой талант в землю.
– Да куда же мне учиться, Ваше высокоблагородие? Война ведь. Да и деньги где на учебу взять?
– Ничего, не будет же эта война бесконечной. Когда-нибудь да закончится. А насчет денег не волнуйся. Уж если я "Косатку" на свои деньги построил для русского флота, то одного толкового инженера для него как-нибудь выучу.
– Ваше…
– И не спорь! России мощный подводный флот нужен, братец. И его считай, что с нуля создавать надо. И нужны для этого грамотные инженеры, способные мыслить нестандартно. Так что, дерзай. Сразу могу сказать – ты мыслишь в верном направлении. Все, что непонятно, спрашивай. Говори, что требуется. Чем смогу – помогу. А пока давай вот этот узел рассмотрим. Как ты думаешь наружную антенну на корпусе расположить?
Когда много лет спустя, на церемонии награждения выдающегося конструктора гидроакустических систем, генерал-лейтенанта корпуса корабельных инженеров Мошкина спросили, с чего же началась его научная и конструкторская деятельность, то он ответил, что с пяти тетрадных листков бумаги с карандашными набросками. Но эти наброски, на его счастье, увидел сам Корф, бывший тогда командиром легендарной "Косатки". И под командой которого он имел честь служить…
Вернувшись в каюту и рухнув на койку, Михаил снова прокрутил в голове сложившуюся ситуацию. "Косатка" лежала в дрейфе на некотором удалении от берега, внимательно наблюдая за окружающей обстановкой. Сегодня днем пришел еще один английский конвой. Восемь крупных транспортов под охраной трех крейсеров. В перископ даже удалось прочитать названия – "Абукир", "Хог" и "Тезеус". Конвой проследовал в сторону Цинампо. Информация об этом вскоре ушла в эфир условными фразами и была принята ближайшим к "Косатке" "Боярином", который должен предать ее на "Аскольд", а тот еще дальше – на "Новик". А между "Новиком" и Порт-Артуром может быть еще кто-то. Цепочка из нескольких радиостанций, раскинувшаяся через половину Желтого моря, должна обеспечить быструю и надежную связь.
Пройдя между островами, издалека удалось разобрать, что на рейде, ближе к морю, стоят еще два крейсера, а в глубине рейда – большое количество грузовых судов. Что творилось в самой бухте, было не видно. Но из лоции Михаил знал, что много судов там и не поместится, да и технические возможности "порта" Цинампо, если его так можно назвать, оставляют желать лучшего. Поэтому неудивительно, что выгрузка идет прямо на рейде. Хоть и черепашьими темпами, но идет. После захода солнца всплыли и продолжили патрулирование в надводном положении, временами давая ход, а потом снова ложась в дрейф и останавливая дизеля, соблюдая режим полной тишины. Но больше, кроме японских миноносцев, никто так и не появился. Очевидно, японцы не успевали вывозить то, что доставлялось английскими конвоями, поэтому тут и было такое затишье. Решив, что до утра вряд ли появится что-то интересное, Михаил решил поспать. Вахта на мостике несется исправно, его присутствие не требуется. Японские миноносцы патрулируют ближе к берегу и сюда не суются. Тем более, после "Чемульпинского инцидента" русский флот в этих краях больше никакой активности не проявлял и на наглое поведение англичан никак не реагирует. Поэтому, тут снова царит самоуспокоенность. Война идет где-то далеко…
Перед рассветом "Косатка" погрузилась на перископную глубину и продолжила наблюдение, но вскоре в каюту Михаила постучал вахтенный матрос.
– Ваше высокоблагородие, дымы на горизонте с норд-веста. Очень много.
Когда Михаил появился в рубке, вахтенный офицер, прапорщик Емельянов, приник к перископу. Заметив командира, тут же доложил.
– Михаил Рудольфович, только что появились. Похоже, наша Артурская эскадра приближается. Но дымов очень много. Не пойму, откуда столько.