указательного пальца к вздернутому носику и объявил:
— Осталось восемь, пельмешка! Лыжи не считаются, десятый подвиг был успешно ликвидирован девятым.
Она приоткрыла ротик. Сообразила быстро и гневно засверкала глазами.
— Пойдем на свидание или поиграем в оставшиеся подвиги? Давай, Цветочек, удиви меня еще разочек своим креативом и придумай самое дурацкое задание, я готов!
Тишина казалась осязаемой. Я покосился на Багрова, который, кажется, был готов аплодировать мне стоя. Парни дружно его поддержали, а вот рыжая девчонка, стоящая чуть в сторонке недовольно сопела. Явно идея с лыжами принадлежала ей.
Я посерьезнел, взял Цветочка за подбородок и заглянул в глаза:
— Ты же умная девочка, зачем цирк устроила?
— Ты тоже вроде неглупый, — она мотнула головой, избавляясь от моей руки, — и понимаешь, что мне отношения на одну ночь неинтересны.
— Я тебе, Цветочек, не отношения предлагал, а свидание! Просто свидание. Сходить куда-нибудь, узнать друг друга получше.
— Тактику сменил? — сузила она глаза.
— Нравишься ты мне, — абсолютно честно признался я, поднял голову и объявил: — Все свободны, Цветочек остается! Ты! — указал пальцем на Карена, — неси реквизит, где взял! Рыжая?
— Что?
— За подстрекательство выговор! За идею штраф!
— Ты…
— Тихо! Я при исполнении! Законы успела выучить? В каком размере штраф за оскорбление оперуполномоченного?
Рыжая замолчала, явно вспоминая то, чего еще не знала.
— Багров! — снова рявкнул я.
— Я! — радостно отозвался мой приятель.
— Малинку свою на плечо и домой! Друзей с собой забирай!
— Слушаюсь, товарищ капитан! Что? Малинка, я репетирую, мне после универа в опергруппу к Громову идти! Нельзя с начальством спорить!
Я победно улыбнулся. Три — один в мою пользу, пельмешка.
— Полина!
— Что? — буркнула Синицына.
— Оставь нас, по-братски, а?
— Нет! — уперлась она, вставая грудью на защиту подруги.
— Иди, — кивнула Лиля Синицыной.
— Точно?
— Точно, я справлюсь.
— Позвони мне вечером, чтобы я знала, что с тобой все в порядке, — недовольно зыркнув на меня, попросила Полина свою подругу.
И ушла в компании рыжей девчонки, которая мне уже не нравилась. Не нужны Лиле такие подруги, ей и меня креативного будет достаточно.
Мы остались наедине с Цветочком.
— Знаешь, а я тоже в этом институте учился, — признался я.
— Нет, но ты ведь расскажешь, — иронично протянула пельмешка.
— Цветочек, а пойдем вместе мне идиотские подвиги думать? — развеселился я. — Такие, чтобы я точно впечатлился и отстал? Я бы знаешь, что загадал? В общаге коморка есть, там всякий хлам валяется. Раньше валялся и, уверен, ничего не изменилось. Так вот я бы договорился с комендантом и заставил меня же там убираться. И всем хорошо. И назвал бы подвиг знаешь как? Авгиевы конюшни!
— А название подвига какое оригинальное! Сам придумал?
— Не, спер! — разулыбался я. — В парк?
— В какой парк? — закатила она глаза.
— Пельмешка, смирись, ты от меня никуда не денешься, — предупредил я.
— Угрожаешь?
— Предупреждаю, — подмигнул я. — Значит, в парк.
— За какие грехи ты свалился на мою голову, Евгений? — взвыла Цветочек.
— Да кто тебя знает, где ты нагрешила? Может, курила по подъездам или бабушку через дорогу не перевела. Вспоминай!
— Ладно! Что нужно сделать, чтобы ты исчез из моей жизни так же, как появился?
— Через балкон? — задумался я. — Двенадцать свиданий, и я исчезаю. Как подвигов. И после двенадцатого я забираюсь на твой балкон и ухожу в обратном направлении, рискуя своей жизнью, потому что у адвоката, вообще-то, травмат!
Цветочек явно была в растерянности от такого дерзкого меня. Пусть привыкает! И принимает таким, какой я есть. Обаятельный, привлекательный, находчивый и целеустремленный! И скромный. Временами.
— Ладно, принцесса, поехали, отвезу домой, мне еще на службу возвращаться, — подмигнул я. — Отказ не принимается.
— У меня нет слов! — призналась она, разводя руками.
— Молчи, береги голос, он у тебя такой красивый! Давай, а то там Ромыч без меня заскучает, еще шалить начнет, а мне сегодня твоих шалостей с лыжами уже хватило.
— Я в общежитие, — попыталась она увильнуть.
— Нет уж, тебя там плохому учат! Пойдем, отказ не принимается, — отрезал я.
Я взял ее за локоть и легко потянул на себя. Все-таки красивая, зараза. Манящая. Особенно когда растеряна и не знает, чем ответить.
Я тоже замолчал, позволяя пельмешке переварить групповое фиаско, довел до своей машины, усадил на сидение и запер дверь.
Она нахохлилась, сопела и молчала, периодически косясь на меня. Я включил музыку и сосредоточился на дороге, ловя себя на том, что мне нравится, когда она сидит рядом. И явно думает про меня гадости.
Остановился у нее во дворе и повернулся к ней:
— До встречи, Цветочек!
Она закатила глаза и молча вышла из машины. Я проводил ее взглядом до подъезда, облизнулся, сглотнул, сделал глоток воды и, довольный, поехал к Ромычу, который совершал свой скучнейший подвиг — наружное наблюдение!
Глава 13
Лиля
— Дочь, завтрак на столе! — позвала мама.
— В универе поем, — отмахнулась я, зло надевая брюки.
И с неприязнью косилась на свой мобильный, который уведомил, что опер прислал мне сообщение.
Открывать не стала, тихо выругалась и отбросила аппарат в сторону. Сжала ладони в кулаки и решила, что мне срочно нужно проветриться и немного успокоиться.
Опер Громов методично и очень профессионально расшатывал мою нервную систему. Поселился в моих мыслях так же нагло и вероломно, как когда-то влез на балкон, и не желал выселяться.
Никогда таких нахалов не встречала! Никогда! Обычно после второго фиаско парни сами оставляли меня в покое и выбирали более легкую мишень. Но Гений не искал легких путей, и что-то подсказывало, что мое сопротивление его еще больше заводит. Только вот что мне с этим делать? Я не была адептом секты «секс для здоровья» и искренне считала, что для здоровья нужно исключительно по любви. Тогда и настроение в порядке, и глаза горят.
— Дочь, — позвал папа из гостиной.
— Я! — отозвалась я, убирая волосы в высокий хвост.
— К тебе можно? — пробасил папа.
— Конечно! Входи.
Дверь открылась, и на пороге появился отец. Непривычно смущенный и задумчивый. Он прошел внутрь, запер дверь