— Эта идея осенила мою секретаршу. Я поручил ей купить продукты, а в магазине ей попалась на глаза эта книга.
Лаура, не поверив ни единому слову, желчно заметила:
— Не секретарша, а клад.
Увидев, что Макс вопреки ожиданиям великолепно справился с порученным делом, Лаура забрала идеально порезанный лук и бросила его на сковородку.
— Она смешная, заботливая и фантастически работоспособная. Ее чувства юмора нам с лихвой хватает на двоих, — с любовью сказал Макс.
Лауре почему-то ничего не хотелось знать об образцовой секретарше.
— Ты все подготовил заранее, не так ли? Книгу про воспитание детей, продукты… А если бы я не согласилась поехать сюда?
— Забрал бы продукты домой, а книгу отложил до лучших времен, — пожал плечами Макс. — Кстати, — как бы между прочим задал он вопрос, — ты не хочешь позвонить Люку?
— Зачем?
— Он наверняка слышал сообщения о шторме и беспокоится о тебе. Или… ты боишься, что трубку снимет его жена?
— Макс, — поморщилась Лаура, — у Люка счастливый брак. Он мой босс и больше ничего. Если ты действительно хочешь знать, почему он обнимал меня, то я была тогда сильно взвинчена. Я сказала ему, что скоро приедет мой бывший любовник, который только что звонил и был весьма резок. Люк, вероятно, хотел меня подбодрить.
Несколько секунд Макс в упор смотрел на нее.
— Это правда! — вспыхнула Лаура.
— Значит, ты не хочешь ему звонить?
— Нет!
— И когда ты, — с легкой усмешкой сказал Макс, продолжая испытывать ее терпение, — расстроилась из-за моего предложения поехать…
— Может, хватит? — резко оборвала Лаура и начала так яростно перемешивать лук на сковородке, что часть его вылетела на плиту. — Я… я расстроилась из-за детей и… из-за Фей с Дэном.
— Поня-я-тно, — не очень уверенно протянул Макс.
— Перестань давить на меня!
Макс раздраженно провел рукой по волосам. Лаура последовала его примеру и тоже пригладила свои взъерошенные пряди. Он засмеялся и схватил ее за руку.
— У тебя в волосах застрял лук. Не двигайся, я вытащу.
Лаура замерла. Она получала такое удовольствие от прикосновений его пальцев, что ей захотелось ощутить их на своей талии и…
— Мартышки в зоопарке! — выпалила вдруг Лаура.
— То есть? — слегка опешил Макс.
Ей захотелось забиться куда-нибудь в угол — только влюбленные подростки могут вести себя так глупо.
— Ты копаешься в моих волосах так, словно выискиваешь там насекомых, — объяснила Лаура, готовая провалиться сквозь землю.
Макс от души рассмеялся, чем еще больше вывел Лауру из равновесия.
— Ты просто прелесть. Меня всегда восхищало твое чувство юмора. Я никогда не смеялся так, как в те времена, когда мы…
— Все чисто? — перебила Лаура, впадая в панику.
— Я, наверное, действительно устал и поэтому плохо соображаю. Может, объяснишь, что ты подразумеваешь под словом «все»?
— Лук.
— А-а!
Макс снова засмеялся и взъерошил ей волосы. Лаура отскочила как ужаленная.
— Извини, но они так и просят, чтобы их потрогали.
— Ненавижу, когда ты распускаешь руки! — солгала Лаура, все еще дрожа от прикосновений его сильных пальцев. — Я чувствую себя как… как…
— Собака, мартышка или слон?
Лаура еле удержалась от улыбки.
— Глупым животным, которого хозяин снисходительно гладит по спинке. В следующий раз держи руки при себе, а то я могу укусить.
— Постараюсь. Может, мне посмотреть, как там Сью? — заискивающе спросил Макс. — Или ты сама сделаешь это?
Лаура склонилась над сковородкой, и упавшие на лицо пряди скрыли ее внезапную бледность.
— Я буду готовить. Иди ты.
— С радостью. Я ненадолго.
— Можешь оставаться с девочкой сколько душе угодно, — бросила она раздраженно.
— Все в порядке, — доложил Макс, вернувшись. — Сью спит. Знаешь, у нее такие длинные ресницы… Послушай, тебе не кажется, что она спит слишком много?
Как же он любит детей! — с болью в сердце подумала Лаура. Макс стоял так близко, что ей трудно было дышать. Господи, мысленно воззвала она к Всевышнему, избавь меня от этих мук! У Лауры было ощущение, что внутри нее тоже бушует шторм, разбивая о скалы ее мозг, сердце и душу.
— Открой вино, — предложила она.
— Хорошая идея, — обрадовался Макс.
Его веселость сведет меня с ума, подумала Лаура. Он доведет меня, и я прибью его еще сегодня. Лаура с шумом выплеснула спагетти в дуршлаг. Или убью, или прижму к стене и поцелуем сотру с его лица эту чертову жизнерадостную улыбку…
Лауру внезапно обдало сильным жаром, и она едва не выпустила из рук дуршлаг.
— Мы уже, кажется, привыкаем к этому дому. Ведем сейчас себя, как пара, прожившая вместе уже много лет: готовим ужин в теплой кухне, а за окном завывает ветер, — удовлетворенно заметил Макс, и на его лице появилось самодовольное блаженство.
— Накрывай на стол! — рявкнула Лаура, выходя из себя.
— Я часто думал, — продолжал Макс, игнорируя ее резкий тон, — какой бы из меня получился отец. — Он вытащил из ящика ножи и вилки. — Думаю, что неплохой.
Скажите, какой мыслитель выискался! Дурак! — хотелось ей крикнуть. Ты уже отец! Неужели не можешь узнать собственного сына? Почему же он еще пять лет назад не захотел стать отцом, не захотел иметь семью? — с горечью размышляла Лаура. И почему постоянно твердит об этом сейчас?
О, как ей хотелось, чтобы крохотное существо называло бы ее мамой… Черт! Почему она себя так изводит? Может быть, если бы Макс знал, что случилось пять лет назад, он бы выбирал слова и не разрывал ей сердце всеми этими разглагольствованиями о семье и детях? Но Лаура не могла заставить себя рассказать ему о трагедии. Признавшись, она окончательно сломается и будет рыдать дни напролет. От этого пострадают только Уолтер и Сью.
Лаура положила в сковородку изрядное количество чеснока и уже подумывала вылить туда целую бутылку острого соуса «чили». А потом затолкать эту смесь вместе со сковородкой Максу в глотку!
— Какой аромат, — повел носом Макс, подойдя к плите. — Обожаю чеснок. Держи свое вино. За здоровье!
— За что мы еще можем пить здесь? — пробормотала она, сделав большой глоток.
— За нашу удачу!
— Это ты называешь удачей? — вспылила Лаура, швыряя на сковороду томатный соус и королевские креветки. — Несчастный крошечный домишко, ураганный ветер и потоки дождя, двое странных детей наверху и… И хуже всего — ты!
— Лаура…
— Замолчи! — взвилась она.
Ей хотелось ссоры, битья посуды — все, что угодно, только не его нежность, не его теплый низкий голос, проникающий в ее измученную душу и подзуживающий броситься к Максу в объятия и найти там утешение и защиту.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});