Шестого сентября тамбовское руководство присягнуло на верность президенту. Полтора десятка казнокрадов были повешены, сорок шесть человек с семьями под конвоем отправились в ссылку на Урал. Был объявлен набор добровольцев на службу и за неделю сформирована Пятая, тамбовская, дивизия. Рядовые получили по рублю серебром, что вдвое превосходило заработок городских подмастерьев, а город получил двадцать клерков из питерской Счетной палаты, новые налоги, новые деньги и Уголовный кодекс.
Девятого сентября шесть грузовых судов с тремя тысячами десантников на борту вышли из Стокгольма и взяли курс на Ригу. В пути они встретили восемнадцать катеров финской береговой охраны. На рижском рейде им предстояло ждать норвежскую эскадру и командующего объединенным флотом.
Десятого сентября восьмитысячный отряд польской конницы получил епископское благословение в Люблине и двинулся на Львов, где ему предстояло соединиться с союзным войском атамана Хвалынца. Киев долго не шел на сближение с Петербургом хотя бы потому, что два десятка украинских городов сами непрерывно воевали друг с другом. Однако после посещения Киева русскими послами атаман Хвалынец неожиданно быстро разбогател и обзавелся десятком бронированных паровиков. После этого в течение месяца руководящую роль Киева признали почти все. Теперь во Львове поляков ждали обоз и жалование серебром на полгода вперед. Значительную роль в положительном решении вопроса сыграло несколько тонн ценных подарков, глубокой ночью доставленных на драконах в резиденции черноморских правителей.
Ночью, с десятого на одиннадцатое, Четвертая дивизия, дислоцированная до того в Ярославле, вошла в Нижний Новгород. Не обошлось без перестрелок и пожаров; поговаривали даже о массовом мародерстве. Но уже в четыре утра Совет старшин был в полном составе арестован и обвинен в измене государству. В шесть утра дела принял назначенный президентом генерал-губернатор, а в семь колокол оповестил сорок тысяч жителей о начале обязательного призыва в армию.
Тринадцатого сентября президенту Кузнецу донесли, что Одесса и Севастополь после долгих колебаний поддержали Киев. Семь полков тяжелых пехотинцев выдвинулись на линию Тирасполь-Слобозия и окопались на правом берегу Днестра. В течение следующей недели туда же подкатили восемь батарей корабельной артиллерии, поставленных на колеса. Снаряды из России ожидались со дня на день.
Семнадцатого числа в Царицыне вспыхнули волнения. Издергавшись от непрерывного ожидания штурма, губернатор крупнейшего волжского города, папа Сыроед, сам отправил к президенту гонцов с просьбой о перемирии. В ответ он получил теплое приглашение отобедать в Саратове, где давно уже развевался трехцветный флаг. Папа Сыроед заважничал и прибыл в недружественный Саратов с большой помпой, надеясь показать, кто хозяин на южной Волге. Он был встречен с должным уважением, но почему-то быстро сник. Вместо президента папу встречали какой-то сопляк по имени Мишка Рубенс и тысяча до зубов вооруженных чингисов. Передача власти произошла быстро и бескровно, к удовольствию обеих сторон. Царицын в спешном порядке выставил два полка новобранцев и даже экипировал их за свой счет, лишь бы не допустить появления дикарей в городе. К изумлению папы Сыроеда, парней отправили не на покорение Астрахани, а совсем в другую сторону, на запад.
Двадцать второго сентября Вторая дивизия, не скрываясь, выступила на Ростов. Одновременно сотня украинских рыбачьих лодок зашла в Таганрогский залив и принялась усиленно расставлять сети у самого берега. Пока ростовские атаманы плетками сгоняли население на рытье траншей, мирные баркасы прекратили ловлю бычков и высадили на берег ораву "рыбаков", настроенных удивительно миролюбиво. Как позже выяснилось, "рыбаки" прибыли из Курска в Мелитополь по недавно восстановленной железнодорожной ветке. Они привезли с собой несколько сундуков медных денег, наштампованных в Петербурге, и несколько бочек крепчайшей медовухи. Деньги и вино раздали на улицах Таганрога. Пока воодушевленное население становилось в очередь, другой отряд "рыбаков" разоружил полицию и захватил арсенал.
Ростову был нанесен подлый удар с тыла.
В то самое время, пока в курене бурлили страсти, сдаваться или сложить головы во славу вольницы, президент Кузнец пил в походной палатке пиво с хозяевами Ростова-на-Дону, Краснодара и Таганрога. На самом деле, казачество решилось на союз еще в начале августа, после знатной охоты в карельских лесах. И самым действенным фактором в пользу федерации послужили… летуны. Точнее, не летуны как таковые, ибо всякой нечисти и мутантов и в азовских лиманах водилось до черта. Казаки крепко задумались, когда увидали, как президент новой России чуть ли не целуется с летучими мышами и лысыми шестилапыми рыбами. Еще полбеды, кабы он один такой, а то и подручные у Кузнеца сплошь колдунами оказались. Поди, против такой силы не попрешь…
Роли стражников и дворцовых фаворитов во время охоты старательно исполняли Качальщики.
Еще две недели, пока шли вялые бои за Шахты, население Приазовья оставалось в уверенности, что вот-вот начнется штурм. По деревням собиралось ополчение; кто-то предлагал просить помощи у украинцев, кто-то советовал выступить первыми и внезапно напасть на Петербург. Цель, поставленная хитрым Абашидзе, была достигнута. Вторая дивизия вышла к Дону и развернула бурное строительство фортификаций. Всем стало ясно, что проклятые северяне колеблются. То ли жратва у них закончилась, то ли дождей испугались, но, похоже, застряли они тут до весны…
Пятая дивизия закрепилась у Цимлянского водохранилища. В середине октября Государственная Дума отпраздновала присоединение Астрахани, и вдоль нижнего течения Волги запылали караульные костры вновь образованной Шестой дивизии. Из Воронежа и Тамбова до северного берега Дона непрерывно курсировали колонны паровиков и дизельных автомобилей. Девятнадцатого октября ростовчане подписали федеративный договор, и скрывать очевидное стало бесполезно.
Никто не планировал атаковать доблестное казачество, но пространство между двумя морями оказалось надежно заперто.
Сухопутная тропа на Кавказ захлопнулась.
Пятнадцатого октября Ковалю принесли сразу две радостные вести. Переговоры с Прагой прошли успешно, и трехтысячный чешский корпус вышел на старую границу Молдавии и Румынии. Вторая новость касалась немцев. Тут всё оказалось совсем не так просто, как представлялось вначале. Мюнхен так и не нашел общего языка с Берлином, а российские подачки германцам показались просто смешными. Ни рубль серебром, ни пять рублей золотом не привлекали зажиточных бюргеров. Тридцать дней назад благодаря посредничеству пивоваров Коваль узнал, что баварцы охотно выставят ратников в обмен на цветной металл, зерно и лес. Автомобилей и станков у немцев и у самих хватало. Переговоры шли успешно, и цели похода не вызывали на Шпрее недовольства, однако подписание соглашений постоянно откладывалось. В русском Генштабе уже пошли разговоры о пересмотре всей концепции наступления, как вдруг Бавария и Пруссия помирились. Они не только помирились, но выдвинули русским встречный секретный план.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});