Читать интересную книгу Боль - Маурицио Джованни

Ричарди слушал этот рассказ внимательно, уперев голову в сцепленные руки и не сводя взгляда с Майоне.

— Во сколько приезжают импресарио и жена Вецци?

— Через два часа, на вокзал Мерджеллина, — сказал Майоне, посмотрев на свои наручные часы.

— Тогда приведи ко мне Басси, я хочу понять одну вещь.

18

Секретарь Вецци был, как всегда, наряден и элегантен: прическа с прямым пробором, гладко выбрит. Свои очки в золотой оправе он то и дело нервно поправлял на носу.

— У меня есть причины для беспокойства, комиссар? Меня не подозревают? Напоминаю вам, я провел весь вечер в первом ряду, сидел рядом с синьором управляющим.

Ричарди раздраженно шевельнул рукой, словно отгоняя надоедливое насекомое.

— Нет, Басси. Но я хотел бы понять кое-что. Вы обмолвились, что тот, кто работал с Вецци, чтобы нравиться ему, должен был уметь в нужный момент исчезать и давать ему свободу. Нельзя ли рассказать подробнее, что вы имели в виду.

Похоже, вопрос застал Басси врасплох. Он поправил очки указательным пальцем правой руки.

— Что именно? Маэстро… ну, он… требовал от сотрудников чувства такта. Они должны были понимать его еще до того, как он заговорит. Та ковы все великие личности.

— Слушайте, Басси! Я задал вам очень конкретный вопрос. Поверьте, у нас не монастырь, и мы здесь выслушиваем всякое. Я вижу, вы на что-то намекаете, и желаю объяснений по этому поводу.

Басси в один миг утратил все свое высокомерие и заговорил покорно:

— У маэстро были слабости. А у кого их нет? Он старался удовлетворить свои желания всюду и при любых обстоятельствах. А ему нравились женщины, в особенности принадлежащие другим мужчинам. Я часто думал об этом, мне кажется, он не выносил даже мысли о том, что женщина предпочитает ему другого, кто бы то ни был. И тогда он отнимал и забирал себе. Или пытался отнять, обычно это ему удавалось.

— Он разве не был женат? Не его ли жена едет сюда в поезде?

— Ну, это только видимость. Его жена такая женщина, что… Знаете, она ведь была певицей, у нее контральто. Когда они поженились, она ушла со сцены. Это случилось десять лет назад. А пять лет назад умер от дифтерита их маленький сын, после этого они практически не разговаривали друг с другом. У каждого началась своя жизнь. Но вы понимаете, комиссар, маэстро был личным другом дуче. Ему нельзя было разрушить семью. Поэтому формально они оставались в браке. Но лишь формально.

— Понятно. Значит, Вецци развлекался любовью. А здесь, в Неаполе? Как он провел эти дни? Делал что-нибудь, ходил куда-то?

— Этого я не знаю, комиссар. Когда у маэстро были… дела, он просто отпускал меня на это время. Говорил: «Ты мне больше не нужен, увидимся в семь часов». Или в восемь, или в девять и так далее. Я его понимал и старался держаться подальше. Кроме того, у меня всегда находилась какая-нибудь работа, поэтому…

— А в последние дни он отпускал вас?

— Да, в понедельник, когда была генеральная репетиция.

— Он тогда сказал вам что-нибудь?

— Да, задал вопрос, странный. Где находится остановка трамвая номер семь.

Как только Басси ушел, Ричарди поинтересовался у Майоне, по какому маршруту идет седьмой трамвай. Бригадир удалился на несколько минут и вернулся с исчерпывающей информацией:

— Значит, так, комиссар. Есть два трамвая номер семь — красный и черный. Седьмой красный идет от площади Плебисцита до площади Ванвителли, которая находится на холме над Вомеро. Седьмой черный следует от площади Данте, а конечная остановка у него тоже в Вомеро, но на маленькой площади Сан-Мартино. Это сказал мне Антонелли, который знает все маршруты городского транспорта. Он хотел доказать, что те, кто все время сидит в архиве, ничего не делают с утра до вечера. И вот еще, седьмой черный имеет прозвище «карета бедных влюбленных», потому что на нем можно доехать до той маленькой рощи с видом на город, где, говорят, встречаются влюбленные пары. А в седьмом красном ездят те, кто работает в центре, а живет в новых домах. В какой из них собирался сесть Вецци?

— В седьмой черный. Без сомнения.

Ричарди решил потратить время, оставшееся до приезда жены и импресарио Вецци, на быстрый осмотр седьмого черного маршрута. Он признался себе, что этот осмотр был еще и предлогом отделаться от отчета для Гарцо, который надо было срочно составлять. Ему не улыбалось выставлять на обозрение черновые наброски или недоделанную работу. Но и солгать, будто он уже выяснил, кто убийца, и теперь идет по его следу, комиссар тоже не мог. Поэтому он оставил в кабинете вместо себя Майоне на случай, если кто-нибудь вдруг решит сделать заявление, а сам отправился на площадь Данте.

Ветер немного ослаб, облака становились плотнее. Может быть, пойдет дождь. В первой половине дня улица была полна людей — прохожих и торговцев-разносчиков. Она уже шестьдесят лет называлась Римской, но для неаполитанцев оставалась улицей Толедо, под этим именем она родилась, когда город еще был под властью испанцев. И навсегда останется пульсирующей границей между двумя душами города, которые владеют ею по очереди. Воздух оглашали крики продавцов, зазывавших покупателей. По тротуарам бегали, гоняясь друг за другом, босоногие уличные мальчишки. Нищие сидели под защитой стен особняков, возле входов в церкви. Слева улицу пересекали многочисленные переулки, вдоль которых взгляд проникал в панораму Испанских кварталов — картину нищеты и запустения.

По пути Ричарди продолжал обдумывать то, что узнал.

Почему Вецци выбрал трамвай? Для него логичнее было бы поехать в экипаже или в одном из пятидесяти городских такси. Еще существует фуникулер — красивый и современный, открывшийся три года назад. Он и явился настоящей причиной того, что буржуазные семьи уделяли все больше внимания новому кварталу, а население Вомеро постоянно увеличивалось. Правда, остальная часть Вомеро все еще оставалась сельской местностью, там паслись стада овец и коз и сохранились крестьянские хозяйства. Еще там было несколько вилл, которые построили себе аристократы, чтобы дышать свежим деревенским воздухом.

Вецци мог предпочесть трамвай только по одной причине — не хотел, чтобы его узнали. А почему не хотел? Не иначе собирался не просто прогуляться для укрепления здоровья. Нет, это была прогулка другого рода. Очевидно, визит к какому-нибудь знатному другу тоже исключается.

Остановка трамвая на площади Данте находилась у самого начала длинной дороги, которая поднималась в Вомеро. Ричарди купил билет и сел у окна. По пути, где-то около старинных ворот Порт-Альба, он мельком увидел призрак бандита из каморры, убитого ножом во время сведения счетов. Убийца — честолюбивый молодой человек, мечтавший подняться по общественной лестнице, а вместо этого угодивший в тридцатилетнюю каторгу, — был сразу же арестован. Мертвец, высокий и крупный, упирался руками в бока и хохотал во все горло. Это выражение подходило к его смеху в прямом и переносном смысле: из перерезанного от уха до уха горла бурлили кровь и воздух его последнего вздоха. Убитый смеялся над своим убийцей и его трусостью. Эта ошибка в оценке стоила ему жизни.

Трамвай дернулся и продолжил путь.

Чем дальше, тем меньше попадалось домов, но Ричарди заметил много новостроек. Город постепенно вытеснял сельскую местность. После прошлогоднего землетрясения что-то пришлось укрепить, что-то перестроить. Несколько зданий обрушилось, были человеческие жертвы, хотя до Ирпинии, которую землетрясение опустошило, отсюда далеко. Но были новые особняки и новые улицы. «Новые кварталы, за которыми придется наблюдать. Новые богатства и новые преступления», — подумал комиссар и вздохнул.

Трамвай медленно, с трудом карабкался по склону. Чем выше он поднимался, тем сильнее становился холодный ветер. Ричарди ясно видел это по тому, что растения за окном теперь качались быстрее. Деревья, заросли кустов, возделанные участки земли, утоптанные тропинки, которые прорезают луга, несколько окруженных пальмами вилл. С обеих сторон дороги, посреди которой были проложены рельсы, стояло несколько хижин, женщины около них занимались стиркой, а дети играли.

Мальчик с собакой и двумя козами на одной веревке продавал хлеб и сыр рикотту маленькой группе каменщиков, которые, пользуясь перерывом в работе, отдыхали возле одного из недостроенных домов. Один из них держался от остальных на небольшом расстоянии, и голова у него была неестественно опущена. Комиссар отвел взгляд в сторону, еще один из тысяч несчастных случаев на работе, про которые никто никогда ничего не узнает.

Трамвай прибыл на конечную остановку на новой маленькой площади перед военной тюрьмой. Ричарди подошел к билетной кассе и спросил у кассира, нет ли рядом гостиницы, и по его подсказке направился к стоявшему поблизости низенькому особняку. На металлической зеленой табличке желтыми буквами было выведено «Пансион «Бельведер».

Хозяйка гостиницы сначала держалась недоверчиво, но потом, когда комиссар назвал ей свое имя и должность, сказала, что помнит полного синьора, который «говорил не по-здешнему, а как на севере, и приходил в понедельник двадцать третьего.