— Не имеет значения. Нельзя ничего вернуть.
— Нельзя?
— Ну, я ответил тебе. — Он посмотрел на нее. — А твоя жизнь? Ты собираешься замуж?
— Нет.
— В твоей жизни должны быть мужчины.
— Нет никого, кто имел какое-либо значение.
Он вспомнил, сразу же вспомнил другую ночь, много лет назад, когда она сказала то же самое. Ему хотелось бы опять оказаться на веранде дома Паттерсона. Ему хотелось бы повторить все прошедшие годы, но с другим результатом.
— Я тоже ни с кем не спала. Мы оба прекрасная пара, не так ли? — Она встала и тоже подошла к перилам. — Нам нельзя больше говорить об этом!
— Нам нельзя было начинать и этот разговор.
— У меня нет никакого права спрашивать тебя о чем-либо. Ты свободен. Я свободна.
— Свободен? — Он взял ее левую руку. — На твоем пальце больше нет кольца, ты освободилась от дорогого кольца, весом не меньше унции, и я тоже. Но от чего еще мы освободились? От боли, от страданий? Все говорят, что это пройдет. Но мне кажется, что моя боль останется со мной.
Ее глаза застилали слезы, и она ничего не могла с этим поделать.
— Я никогда не хотела причинить тебе боль.
— Наши намерения всегда были превосходными, не так ли? И это не имело никакого значения. — Он не отпускал ее руку, не мог себя заставить сделать это. Его желания в этот миг были далеки от благородных.
— Наверное, ты должен идти, — сказала она, но не отнимала руки, а щеки были мокрыми от слез.
— А что с Алденом Фицпатриком?
— Алденом?
— Что-то возникло между вами? Джеф и Мэнди говорили о нем весь вечер.
— Алден — очень хороший, понимающий человек, ему нравятся наши дети.
— А ты одинока и уязвима.
Она знала, что должна обидеться. Стефан не был больше ее мужем, и ее отношения с Алденом его не касаются. Но она не обиделась. Она хотела прижаться к нему, успокоить его, сказать, что никто не сможет заменить ей его. Она хотела утешить его, успокоить боль, о которой он ей рассказал и о которой он не обмолвился.
Но не смогла.
— Да, я одинока и уязвима. Если бы было по-другому, мы бы здесь не стояли, не так ли?
— Нет? И это все?
— Это все.
— Ты можешь сказать, что не испытываешь ко мне никаких чувств? Можешь?
Она закрыла глаза. Слезы капали сквозь ресницы.
— Я никогда не смогу этого сказать.
— Линдсей. — Он обнял ее. Она прижалась к нему и поняла, что если она сейчас не прекратит это, то не сможет остановиться никогда.
Он склонил голову и целовал ее слезы. В его руках она чувствовала себя драгоценностью, чем-то очень хрупким и ценным. На мгновение она прильнула к нему, чувствуя твердость его тела и понимая, насколько до сих пор они подходят друг к другу.
Затем она отодвинулась от него, глаза ее расширились, и в них был испуг.
— Тебе лучше уйти.
Стефан знал, что она права, но не хотел уходить. Он хотел забыть обо всем, что знал, во что верил. Он хотел рассеять все ее сомнения, отнести ее в спальню, их спальню, и любить ее, пока она не забудет обо всех своих несчастьях и снова будет принадлежать только ему.
Он хотел стать другим человеком.
— Я приеду на следующей неделе.
Она кивнула.
— Прости.
Она снова кивнула.
И так и осталась стоять на террасе и оставалась там еще долго после того, как он уехал.
ГЛАВА 7В комнату вошел Джеф, за которым следовал Конг.
— Конг лаял на каждую белку, которую мы видели во время прогулки. Он хороший сторожевой пес, — сказал Джеф.
— Прекрасно. Теперь нам не надо будет беспокоиться о том, что на нас нападут белки.
— Он лаял также и на людей.
— Ты заходил с ним к Алдену?
— Его не было дома.
Линдсей подняла голову и увидела через открытое окно Алдена, шедшего по направлению к задней двери дома. Она ждала, что Конг — этот суперсторожевой пес — поднимет лай, но Конг оставался сидеть на своем месте с высунутым языком.
— А вот и Алден пришел, — сказала она Джефу. — Ты не откроешь ему дверь?
Джеф распахнул дверь. И только тогда, когда Конг услышал голос Алдена, который поздоровался со всеми, он среагировал. Линдсей с ужасом увидела, как Конг с оскаленными зубами и прижатыми к голове ушами бросился в сторону Алдена. Казалось, он готов был загрызть Алдена.
— Конг! — кинулась за ним Линдсей, но Джеф опередил ее. Он бросился сверху на собаку и схватил ее за ошейник. Конг остановился недалеко от Алдена. Когда он понял, что не сможет добраться до Алдена, то начал отчаянно лаять. — Прекрати, Конг! — Линдсей подбежала к псу и тоже схватила его за ошейник на тот случай, если Джеф не сможет справиться с ним.
Алден присел у двери и стал спокойно что-то говорить Конгу. Линдсей из-за лая Конга не могла разобрать его слов, но пес стал постепенно успокаиваться.
Наконец Конг совсем перестал лаять. Не спуская глаз с Конга, Алден поднялся и протянул руку. Конг зарычал. Алден продолжал спокойно говорить что-то псу и подошел еще ближе.
— Будьте осторожны с ним, — сказала Линдсей. — Мы практически не знаем ничего об этой собаке. — Впервые она подумала, не совершили ли они ошибку, взяв Конга. Это была ошибка Стефана.
— Я его сильно удивил, — сказал Алден. — Но сейчас с ним все в порядке. — Он встал прямо перед Конгом, нагнулся и ласково потрепал его за уши.
Линдсей почувствовала, как напряглось тело Конга, но постепенно напряжение стало спадать.
— Теперь его можно отпустить, — сказал Алден. — Правильно, друг? Мы с тобой подружимся. — Конг стал повизгивать.
— Вы знали его раньше? — спросил Джеф. — Я имею в виду, что Конг ведь бродяга. Вы знали его до того, как он появился у нас?
— Нет, не знал.
— Кажется, он очень зол на вас.
— Я его просто застал врасплох. Собаки любят, чтобы их предупреждали заранее.
— Я не думаю, что Конг умный, — сказала Линдсей. — Я и то заметила вас, когда вы шли к нам. Не знаю, почему он не учуял вас.
— Конг — умный пес, — сказала Мэнди. Она обняла Конга, и он лизнул ее в лицо.
— Итак, у вас появился новый член семьи, — сказал Алден.
Линдсей улыбнулась, радуясь, что закончился весь этот переполох.
— По-видимому, да. Не хотите ли кофе? Мы готовили бутерброды, так как собираемся на пляж. Дети заверили меня, что вода теплая. Они были там вчера со своим отцом.
— Вода отличная, я плаваю каждый день, — сказал Алден.
— А мама не любит холодной воды, — сказала Мэнди.
Линдсей налила кофе в чашку, а Алден сел к кухонному столу. Мэнди вскарабкалась ему на колени, как будто это было привычное для нее место. Линдсей хотела было возразить, но по выражению лица Алдена поняла, что он не против этого.