Читать интересную книгу Наивная для мажора (СИ) - Ра Алия

Камиль переспрашивает, только на этот раз полностью убрав из голоса веселые обманчивые нотки. Оставив лишь откровенную прямую угрозу:

— Ты решил? Правильно? Студенты без моего ведома даже срать не ходят, а ты вдруг «решил»! Скажи, дядя Камиль разрешал тебе устраивать концерт в университете, вывешивая эти отстойные фотки? А!? Отвечай!?

Жертва не успевает открыть рот и оправдаться, банально не хватает на это времени. После требования уже через секунду, голова парня сталкивается с бетонной стеной. Рассерженному Камилю без надобности ответ или жалкие оправдания.

А я тихонько охаю, прикрыв рот ладонью, слыша жуткий звон от столкновения лба с бетонной поверхностью. Мне кажется стены содрогаются, даже сквозь мат я будто бы чувствую вибрацию. Или от ужаса у меня разыгралась кровавая бурная фантазия? В Камиле теперь сложно увидеть прежнего человека, которым я ранее его успела узнать. Хоть он и пугал, но не выглядел сумасшедшим. Сейчас это совершенно неконтролируемый и еще более страшный, жестокий человек, от которого бросает в пот. Меня еще сильнее начинает колотить, когда слышу громоподобный крик:

— А ну отвечай!? Я ТЕБЕ РАЗРЕШАЛ СВОЕВОЛЬНИЧАТЬ!?

Камиль не останавливается. Просто продолжает уточнять, кто давал разрешение на публикацию фотографий, и снова, и снова бьет беззащитного паренька лбом об стену. И при каждом ударе мое сердце сжимается невидимой рукой.

Просто невозможно с равнодушием наблюдать за зверствами.

Таким образом ведь можно убить человека. Или сделать инвалидом со сломанным черепом. Мне так жааааааль его… Кажется, у меня вырывается стон, но уже более громкий, чем прежде.

Вдруг Камиль резко останавливается и поворачивает голову в мою сторону. Всё это выглядит безумно страшно. Словно учуяв новую жертву, он присматривается, принюхивается, анализирует. Приняв какое-то решение, разжимает руку, держащую паренька за шею. Грузное, безвольно тело без сознания шумно падает на пол. Камиль его просто переступает и идет… КО МНЕ!

Я чувствую это, хоть и спряталась получше, и прекратила подглядывать.

— Кто это у нас тут любопытный, нагленький такой? Притаился в уголочке и подслушивает? — голос снова беззаботен и весел, наполнен теплыми эмоциями, но мне лишь страшнее от игривости.

Ведь теперь я осведомлена о жестоком характере, сокрытом за веселым нравом. Я сильнее вжимаюсь в мат, нервно закусывая губы, до ощущения крови во рту, хотя понимаю, что мне уже не спрятаться. Нигде. Камиль, учуяв след, давно идет в моем направлении. Четко. Без сомнений.

— Наверное, какой-то бессмертный? Но ничего, мы ему сейчас глазки вырежем, чтобы поменьше подсматривал за тем, что не надобно видеть.

Мое сердце заходится в бешеном ритме, слезы бессилия и страха проступают на ресницах.

— И кого же я вижу? Кто это такой невинный и сладенький прячется?

Парень совсем близко. Слышно по голосу. Еще метр или два и схватит добычу. Он уже, наверное, с высоты роста видит мои очертания?

В горле застывает немой крик, когда хватает меня за руку и резко дергает на себя, заставляя показать лицо. И когда добивается своего и отчетливо видит и понимает, кого схватил, то весьма довольно улыбается. Хищно, с предупреждением.

— Всё, тебе трындец, деревня! Все свидетели должны сдохнуть!

Но меня не пугают кровавые угрозы, наиболее опасным я нахожу его взгляд, бесстыдно сосредоточенный на том месте, где заканчивается короткое полотенце и начинается обнаженная кожа, покрытая от страха и холода мурашками. Во время осмотра я стараюсь не делать вдоха полной грудью, опасаясь ослабления узла, сдерживающего полотенце на груди. Один неправильный жест или выдох и настанет мой личный конец. Непозволительно малознакомому парню видеть меня полностью обнаженной.

После всех случившихся событий у меня сложилось впечатление, что Камиль — очень общительный парень и его сложно заставить замолчать. Но на данный момент он молчит уже секунд тридцать, никак не реагируя на мой внешний бесстыдный вид. И именно его сосредоточенность на мне сильнее всего беспокоит.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Отпусти, пожалуйста… — мямлю я, выкручивая запястье, которое уже горит из-за жесткой хватки парня. Он только сейчас замечает, что делает и медленно расслабляет руку. Кончиками пальцев, не знаю специально или намеренно, скользит по моей обнаженной коже запястья, вызывая легкую дрожь и смущение.

Я осторожно поднимаюсь с матов, боясь спровоцировать Камиля на какие бы то ни было страшные действия.

— Какой для меня приготовили интересный подарочек! — с воодушевлением хлопает в ладони и обращается куда-то в сторону. Похоже, к парню, лежащему на полу без сознания.

— Это ты решил подлизаться к дяде Камилю!? Правильно решил. Ну, тогда, ладно. На первый раз прощаю твое наглое поведение!

Неожиданно Камиль делает резкий рывок в попытке схватить… меня… или мое полотенце и требует сделать то, что заставляет еще сильнее затрястись от ужаса:

— Детка, иди ко мне. Папочка на тебя поглядит.

Из-за моего отчаянного вопля Камиль останавливается и не дотрагивается до полотенца, а вынужден прикрыть уши ладонями, спасая барабанные перепонки от слишком громкого крика.

Пользуясь этим моментом, я в панике бросаюсь прочь из зала, шлепая босыми стопами по ледяному полу. Меня не хватают, не блокируют побег, ничего не говорят на мой крик. Позволяют убежать. Но когда лечу сломя голову, в спину преследует громкий, опасный смех довольного Камиля.

Глава 7

Мрачные вечерние стены университета душат, сужаясь до немыслимо маленьких размеров, словно загоняют в огромную клетку без конца и края, откуда не найти выхода.

Сперва я бездумно бегу, надеясь отыскать путь к свободе. Петляю как жертва от хищного преследователя. Камиля… От страшного парня, от чудовищно-неприятных глаз, прожигающих насквозь кости и кожу. Однако со временем приходит понимание, что мне не выбраться. В коридорах университета я запутываюсь, как в нескончаемых поворотах бесконечного лабиринта. Страх всё больше вцепляется кровавыми когтями в мое тело, и я не в состоянии спокойно анализировать произошедшее. Лишь трясусь от опасения остаться навечно в этой клетке.

В любую секунду кто-то может выйти из аудитории, из туалета или из-за поворота и тогда настанет то, от чего в жизни не отмыться. Непоправимое. Несмотря на поздний час, до сих пор где-то раздаются голоса и шаги людей, эхом отражающиеся от холодных университетских стен, они вонзаются в уши, кричат о своем приближении. Возможно, их единицы в мрачном университете, но они есть.

Я — обнажена и одежду не найти. Куда бежать? Зачем? Где выход из бесконечной клетки.

На расстоянии нескольких метров впереди вдруг отчетливо слышу голоса. Предельно близко. Максимально. Нет сомнений в том, что из-за следующего поворота вскоре выйдут парни.

Вцепляясь мертвой хваткой в полотенце на груди, я реагирую единственно возможным способом. Останавливаюсь, а после резко бегу обратно, туда, где расположен выход на пожарную лестницу и на крышу. Пусть я замерзну насмерть в пятиградусную погоду, но выхода нет. Нельзя, чтобы кто-то увидел меня в подобном виде.

Едва выхожу на крышу, как жестокий ветер мощным порывом хватает в тугие объятия, не давая дышать. Как дикий донжуан, не знающий отказа, забирается под полотенце и касается самых интимных мест. В обнаженные стопы от каменного пола впиваются тысячи ледяных игл. Я делаю судорожный вздох, претерпевая холод, а выдохнуть уже не получается. Грудная клетка слишком сдавлена холодом. Тело рекордно — быстро теряет тепло, а кровь в венах остывает. Будет несомненно чудом, если сегодня не заболею воспалением легких. Настраиваю себя потерпеть всего несколько минут, а после ухода парней, я вернусь обратно в теплый коридор.

Спустя минуту, привыкнув к ужасному дискомфорту, я поворачиваюсь и фиксирую движение возле перил… Мне, кажется, что вижу сон. Дурной сон. Ночной кошмар, который сковал мое спящее сознание еще в спортзале. Должно быть, я не просыпалась и Камиль не пугал. Это всё сон. Коварный сон.