И отряд ринулся в том направлении, где светились огни даяков, осадивших поселок Тремаль-Наика.
VII. Кампонг Пангутаран
Пять минут спустя отряд молча перебрался через неглубокий поток и построился на противоположном берегу, почти совершенно лишенном растительности. По ту сторону ручья расстилалась широкая равнина, украшенная всего лишь несколькими группами деревьев, заканчиваясь у обширной постройки, над которой возвышалось нечто вроде сторожевой башенки.
В этот час перед рассветом мрак ночи едва-едва рассеялся, и потому трудно было разглядеть и определить точно, что именно представляло собой это здание, но лоцман Падада и метис Тангуза узнали его.
— Кампонг Пангутаран! — воскликнули они в один голос.
— И к тому же со всех сторон окружен даяками, — добавил, хмуря брови, Янес. — Неужели их главные силы успели-таки прибыть сюда, опередив нас?
Действительно, многочисленные огни, расположенные полукругом, горели перед факторией, заставляя предполагать, что охотники за головами раскинули здесь громадный лагерь.
Маленький отряд остановился, печально рассматривая эти огни и стараясь хоть приблизительно подсчитать силы осаждающих.
— Вот так задача! — пробормотал Янес. — С одной стороны, было бы безумием слепо нападать на врага, быть может, обладающего в сто раз большими силами, а с другой — не менее безрассудно ожидать рассвета, потому что тогда наше нападение не будет неожиданным, и мы рискуем потерпеть неудачу.
— Господин мой! — обратился к нему в это время лоцман. — Как вы думаете поступить?
— Велико ли число осаждающих, по твоему мнению? — спросил вместо ответа Янес.
— Судя по числу огней — да, господин. Хотите, я пойду разведаю? Янес недоверчиво покосился на него.
— Вы сомневаетесь во мне, не правда ли? — с улыбкой спросил даяк. — До известной степени вы правы, потому что всего несколько часов тому назад я был вашим врагом. Но теперь, вы это уже знаете, ваше великодушие превратило меня в самого преданнейшего слугу Малайского Тигра и его друзей. Солнце взойдет не раньше чем через полчаса, господин. Дайте мне десять минут, и вы будете знать все, что вам нужно, о силах и расположении ваших врагов.
— Ну, ступай, — согласился Янес, которому ничего больше не оставалось делать. — Если ты докажешь мне свою верность, то не раскаешься в этом.
Лоцман взял у одного из матросов остро отточенный паранг, сделал прощальный жест рукой и скрылся в ночной темноте.
Минут через пять он так же быстро вынырнул из мрака и приблизился к нетерпеливо ожидавшему его с часами в руках Янесу.
— Вы можете быть спокойны, господин, — сообщил он, еле переводя дух от быстрого бега. — Главный отряд даяков, с которым вы имели дело около устья реки, еще не прибыл сюда. Осаждающих не более сотни, и ряды их так редки, что вряд ли устоят против неожиданного нападения.
— Ну, мои храбрые тигрята, — обратился Янес к ожидавшему его приказаний отряду, — бросайтесь вперед, очертя голову, покажите этим головорезам, на что способны такие отважные пираты, как вы.
В несколько минут была выстроена боевая колонна. Все участники отважной экспедиции расположились в два ряда, выставив вперед наиболее испытанных бойцов и сохраняя полнейшую тишину, и двинулись по направлению к кампонгу
Янес вскинул на плечо карабин, обнажил кривой ятаган и вытащил из-за пояса двуствольный индийский пистолет с длинным дулом.
Пройдя за несколько минут густые заросли, отделявшие отряд от местопребывания даяков, пираты достигли того места, с которого им предстояло начать рискованную атаку. Даяки, уверенные в своей полной безопасности, беспечно расположились вокруг фало — небольших костров — группами, человек по пять—шесть в каждой. Метрах в трехстах за ними возвышался сам кампонг. Это было довольно большое здание, несколько напоминавшее котту, — крепость, окруженную широкими стенами из крепчайшего в мире дерева — тика, способного выдерживать не только ружейный огонь, но даже пальбу малайских лил и миримов, и опоясанную густым лесом иглистых растений, препятствовавших полуголым и лишенным всякого намека на обувь даякам взять ее приступом.
На центральном здании, напоминавшем по виду красивые индийские бунгало, возвышалась узкая деревянная башенка, нечто вроде арабского минарета, на вершине которой сверкал огромной величины фонарь.
— Тангуза! — обратился к метису Янес, остановив на мгновение свой отряд. — Ты знаешь, где находится проход к кампонгу?
— Да, сахиб, — ответил тот. — Я проведу вас самым верным путем.
— Готовы? — повернулся Янес к пиратам.
— Готовы, капитан!
— Ну, теперь можно начинать атаку. Стреляйте самым отчаянным образом, а чтобы защитники кампонга не приняли нас за врагов, кричите при этом: «Да здравствует Мопрачем!» Поняли? Вперед, тигрята!..
И весь отряд бешеным галопом обрушился на ближайшую группу даяков, стреляя и нанося убийственные сабельные удары направо и налево с криком:
— Да здравствует Мопрачем!
Застигнутые врасплох даяки были так ошеломлены этим неожиданным нападением, что даже не пытались сопротивляться. Они бегали, как безумные, по лагерю, не понимая толком, откуда на них произведена атака.
Когда отряд Янеса, прорвавшийся совершенно невредимым сквозь цепь осаждающих, приблизился к кампонгу, на стенах его появились защитники с ружьями в руках. Они, по-видимому, приготовились уже стрелять, как вдруг прозвучал повелительный голос:
— Стойте! Это друзья! Откройте ворота!
— Эй, дружище Тремаль-Наик! — громко закричал Янес. — Мы вовсе не нуждаемся в свинцовых орехах на десерт от тебя. Сыты уже этим угощением от даяков.
— Янес! — радостно воскликнул индус.
— А ты за кого нас принял? Но поднимайте поскорее подъемный мост. Даяки уже опомнились.
Громадная доска тикового дерева, крепкого и тяжелого, как железо, была втянута обитателями кампонга при помощи толстых канатов на блоках, и отряд Янеса вместе с лоцманом и Тангузой поспешили внутрь укрепления, в то время как защитники кампонга приветствовали едва опомнившихся от растерянности даяков двумя пушечными выстрелами и оживленным ружейным огнем.
Человек высокого роста с выхоленными усами и тонко очерченным бронзовым лицом, на котором горели черные, как ночь, глаза, вышел навстречу португальцу. На индусе был странный и по-своему красивый костюм, состоящий из деталей одежды смешанного английского и индийского образца. Голову его прикрывал, однако, традиционный белоснежный тюрбан.
— Дай обнять тебя, дорогой друг Янес! — сказал он, протягивая руки к португальцу. — Сама судьба, по-видимому, хочет, чтобы я всегда прибегал к великодушной помощи беззаветно храбрых детей Мопрачема.