Она снова ласково провела рукой по головке ребенка.
— Папа смеется над тобой, Алекс. Так что постарайся устроить ему сегодня прогулку на всю ночь, ладно?
Не удостоив ее ответом, Эндрю просто шлепнул ей на тарелку бифштекс и распорядился:
— Съешь-ка это. Может, у нас осталось не больше пару минут до того, как он подаст голос.
— О Боже, как вкусно пахнет! — воскликнула Мей, втянув в себя воздух.
Она придвинула стул и села. Эндрю положил на тарелку печеный картофель и пристально посмотрел на Мей. Может, она ослепла? Ведь он накрыл на стол совсем не так, как привыкла делать она. Кое-как поставил тарелки и серебряные приборы, а бумажные салфетки положил стопкой посредине. Былая Мей Поллард обязательно бы все поправила за его спиной. Но эта, новая, вела себя так, словно ничего не заметила. Не переставила тарелки, не положила вилку и нож параллельно друг другу, не сделала ни единого замечания по поводу салфеток. Просто набросилась на еду так, словно не видела ее неделю.
Откусив кусочек бифштекса, Мей снова закрыла глаза, явно наслаждаясь.
— Ничего вкуснее в жизни не ела!
Эндрю поднял бокал с лимонадом.
— Лицемеришь, Поллард. То же самое ты говорила о бифштексе два вечера назад.
Она озорно взглянула на него.
— Просто стараюсь по мере сил поддерживать тебя на пути к совершенству, Макги.
Поставив локти на стол, Эндрю положил подбородок на сцепленные руки и посмотрел на нее. Он не помнил, чтобы Мей когда-нибудь прежде поддразнивала его. О да, она обладала тонким чувством юмора, но это было нечто иное.
— Я припомню это, мамочка! Тебе за все воздастся.
Она усмехнулась и полила маслом картофель.
— А вот и нет! Твое мужское эго нуждается в поддержке.
Быстро отведя взгляд так, чтобы она не могла видеть выражения его глаз, Эндрю взял вилку и нож. Она чертовски точно это подметила! И он обнаружил, что ему снова до смерти хочется узнать историю ее жизни.
Алекс принялся громко сосать кулачок, и Мей, наклонившись, дала ему соску, которую наконец, от полного отчаяния, купил Эндрю. Когда она заговорила, в ее голосе не было и тени насмешки, только материнские забота и нежность:
— Как считаешь, он преодолеет эту привычку до школы?
Эндрю задумчиво посмотрел на нее. Единственный способ что-нибудь выяснить — это попытаться вытянуть из нее сведения. И замечание о школе было поводом не лучше и не хуже других.
— А где ты ходила в школу, Мей? — небрежно спросил он.
Повисло тяжелое молчание, и Эндрю уже не надеялся услышать ответа, когда, не глядя на него, она холодно произнесла:
— В Хелене.
Для начала неплохо. Он подождал, пока Мей покончит со своим бифштексом, и попытался расширить границы завоеваний.
— А твоя семья все еще живет там?
Она словно окаменела, затем отрывисто бросила:
— Нет. — И, внезапно повернувшись к сыну, звенящим голосом воскликнула: — Боже, тебе пора менять подгузник, Алекс!
Она подхватила малыша и выскочила из кухни. Отодвинув тарелку, Эндрю принялся вертеть в руках высокий бокал. Ладно, одно он выяснил: ему ничего не вытянуть из нее. Во всяком случае, сейчас.
Злясь на себя за непомерную тупость, он поднял бокал и осушил его. Ничего удивительного, что Мей порвала с ним.
5
Ночь выдалась не из легких. Малыш успокаивался только тогда, когда Эндрю носил его на руках. Поэтому они ходили и ходили, а Эндрю все думал и думал. В довершение всех несчастий его мучила головная боль, и с десяти, когда Мей отправилась спать, до двух часов ночи он проглотил три таблетки аспирина. Эндрю знал, что боль вызвана в основном затравленным взглядом мисс Мей Поллард.
После двух Алекс издал короткий вопль и шумно засосал кулачок. Срочно нужна соска, решил Эндрю. Но ее не было ни в детской, ни в автомобильном сиденье. Поэтому он решил расширить зону поисков.
— Эй, парень, — прошептал Эндрю, положив сына в кроватку. — Нам нужно найти твою соску, иначе старик отец не сможет тебя успокоить.
Однако его старания ни к чему не привели.
— Потерпи минутку, головастик. Думаю, она спряталась в маминой комнате. Пойду поищу там. — Затем Эндрю совершил нечто непростительное: отделил большой пальчик Алекса от остальных и сунул ему в рот. — Мы же не хотим, чтобы мама услышала, как ты капризничаешь.
Подойдя к спальне, он бесшумно приоткрыл дверь. Однако Мей в постели не оказалось. Шторы на французском окне были раздвинуты. Мей, одетая в голубой халат, стояла, прислонившись спиной к ограждению, и невидящим взглядом смотрела перед собой. Эндрю не был до конца уверен, но ему показалось, что в глазах ее блестят слезы.
Она казалась такой одинокой, что Эндрю опять вспомнил девочку на автобусной остановке. Тяжелое чувство сдавило грудь, и он пожалел, что не может просто подойти и развеять все ее горести. Должно быть, появление собственного ребенка оживило боль, которую ей пришлось пережить в детстве.
Понимая, что не может оставить ее в таком состоянии, и отлично зная, что вызвало призраки прошлого, Эндрю принял мгновенное решение.
— Мей! — весело окликнул он ее.
Она быстро отвернулась, чтобы вытереть лицо. Не дожидаясь ответа и стараясь сохранять шутливый тон, Эндрю заявил:
— Наш парень бунтует — втемяшил себе в голову, что ему нужна только мама.
— Сейчас приду. — Ее голос был тихим и слегка дрожал.
— Он в кроватке. Найдешь?
— Найду.
Эндрю еще несколько мгновений изучал ее, затем закрыл дверь. Стиснув зубы, он шагал по коридору. Все. С него достаточно. Он предоставит ей другую пищу для размышлений. Войдя в детскую, Эндрю взял одеяло и подушку с односпальной кровати и взглянул на сына.
— Будешь сегодня обедать вне дома, парень. Так что потерпи немного, ладно?
Алекс издал возмущенный вопль, но отец решил, что еще минут пять сын обойдется своим пальцем. С одеялом и подушкой под мышкой он отправился на балкон. Стояла чудесная ночь — светила полная луна, и по небу изредка пробегали тучки. Легкий ветерок доносил прохладу с гор.
Балкон был широкий и длинный, повсюду стояли горшки с цветами, и ночной воздух был наполнен их ароматами. То, что доктор прописал. Он придал большому удобному шезлонгу нужное положение, расстелил одеяло и положил подушку. Затем зажег свечи, которые Мей расставила всюду, где только можно.
Когда он вернулся в гостиную, мать с сыном на руках только входила туда. Не дав опомниться, Эндрю увлек ее на балкон. Одарив Мей тем, что считал самой обезоруживающей улыбкой, он объяснил:
— Я обещал парню пикник сегодня ночью. Так что придется тебе помочь мне в этом.