внутрь, и обнаруживают лик своего бессознательного, который принимают за потусторонний.
Одна из самых сложных и важных задач на пути самопознания – уметь отличать фантазии от правды, ожидаемое от неизвестного.
Сама суть и духовного пути, и современной психологии – в подлинности. Ты признаешь настоящее. Перестаешь витать в мороке будущих и прошлых событий. Начинаешь удовлетворяться реальным, одновременно растешь и раскрываешь свой потенциал без искусственных образцов для подражания. Больше ни себе, ни жизни ничего не указываешь, а чутко прислушиваешься к ее песне… и пробуешь подпевать в унисон.
Весь курьез в том, что духовный опыт действительно удивителен. Скажу больше: я и близко не подозревал, как сильно душа умеет удивляться. Если представить, что интерес – первая стадия, удивление – вторая, а изумление – третья, то есть еще несколько стадий для которых слов просто не придумали.
Самоутверждение
Для измерения и оценки внешней среды можно использовать конкретные девайсы: линейки, весы, термометры, диагностирующие приборы. На этом уровне любой спор легко разрешается точными данными из поисковиков. Но как проверить правоту, когда дело касается человеческих поступков и качеств? Как отмерить и оценить свою индивидуальность? В качестве такого мерила для самооценки мы бессознательно используем чужое мнение. Прибегать к этому инструменту мы обучились в раннем детстве.
Впервые мы узнаем о себе и своих качествах от родителей. Мамы, папы, родственники и другие взрослые оценивали нас, обвешивая наше новорожденное эго каскадом качественных прилагательных: хороший, плохой, умный, красивый, капризный, послушный. Затем мы закрепляем эту зависимость от внешнего мнения в школе оценками учителей: отлично, хорошо, удовлетворительно, плохо…
Мы привыкли быть объектом оценки с возраста, о котором ничего не помним. Слова влияют на нас. Слово ранит и слово лечит. Это происходит бессознательно по глубоко укоренившейся в раннем возрасте привычке.
Поэтому, чтобы сохранить и повысить самооценку, мы все так рьяно ищем внешнего согласия, пытаемся остаться в чужих глазах правыми.
Что означает такая правота? По логике вещей прав тот, на чьей стороне правда. Но правда, как говорится, у всех своя. И потому правота – это по сути такая агрессивная позиция, которая служит вовсе не правде, а обороне самооценки. Например, когда претендуют на эксклюзивное обладание высокой истиной, чтобы подчеркнуть свое превосходство над окружающими.
Желать быть правым – естественно для человека, зависящего от мнения окружающих. Ведь куда проще вступить в спор и обесценить чужое мнение, чем разобраться со своей зависимостью от него.
Зависящий от чужого мнения человек, всю жизнь обслуживает концепции, на которых держится его важность. Какими бы бредовыми те ни были. Быть правым – это жажда ума оставаться нетронутым, сохранять и прокручивать одни и те же идеи, на которых удерживается самооценка. Такое самоутверждение – это избегание развития в пользу сохранения самодовольных иллюзий. Так формируется нерешительность. Проще, вообще, ничего не делать и жить пассивно, чем тревожить свое беспочвенно разбухшее эго поверкой реалиями.
Сладкое чувство собственной правоты – это самоутверждение в чистом виде. Подтверждение нашей правоты – это печать качества с надписью «одобрено» на «упаковке» нашего ума. Без такой печати ум рисует себе смертельные угрозы. Желание быть правым – это жажда жизни, проявленная через призму ума. Мы верим в благополучие и успех, когда чувствуем собственную важность.
Жажда славы – это предвкушение максимально повышенной самооценки, когда ум утверждается в тех самодовольных концепциях, которыми сумел себя зачаровать.
Когда мы приписываем важность другому человеку, он становится нашим авторитетом. Так у нашей самооценки появляется внешний целевой маячок. Это – все та же старая игра самолюбия, попытка укрепиться в красивых искусственно раскрученных образах.
А если уму противоречат, не признают его уникальность, приравнивают к «серой массе» обывателей и «тварей дрожащих», то самооценка норовит обвалиться.
Полезно понимать, куда ведут покушения на чужую важность, какой бы завышенной она ни была. Если задели человека за живое и унизили, не удивляйтесь ответной ненависти. Никто не говорит «спасибо» за такую правду.
Поэтому бывает так сложно переубедить оппонента в споре, даже если его заблуждения очевидны. Наши «благие намерения» и защита «истины» в чужих глазах запросто становятся «вражеским» вторжением на личную территорию. В этом русле единственный реальный враг – это иллюзии, оборону которых мы удерживаем в битве с собственным «я».
Мы пытаемся казаться лучше, чтобы нас любили и принимали. В таком русле отстаивание правоты – это защита иллюзий, из которых склеен наш рекламный образ. И если мы с этим иллюзорным образом отождествляемся, истина становится злейшим врагом.
Неуверенность в себе – это сомнение в собственном образе, подспудный страх, что наши искусственные представления о себе не выдержат контакта с реальным миром.
Неуверенность в себе и в собственных истинах приводит к переживаниям за опоры нашей ложной личности. Когда неуверенный в себе человек спорит, он не ищет истину, а пытается убедить оппонента в жизнеспособности собственных иллюзий. Но если копнуть глубже, на самом деле убедить в этом он пытается себя. Так мы себя обманываем, рисуем самомнение на основе приукрашенных образов, поднимающих самооценку, даже если они и близко не соответствует реальности.
Когда представления о себе реалистичны, самооценка становится устойчивой и переживания о том, какой ты есть сокращаются. Когда человек знает себя, ему нестрашно проверять на прочность собственные убеждения. Если устремление к истине действительно преобладает над самоутверждением, тогда избавление от иллюзий проходит гладко, а любой спор и полемика становятся чем-то вроде ненавязчивой игры.
Главная угроза психическому здоровью – это укрепление собственной значимости обманом. Реальность спонтанно вскрывает вранье, а человек мучается от стрессов. Такие сомнения в себе – главная причина колеблющейся самооценки.
Осознание неправоты в теме, где успел накрутить себе избыточной важности приносит закономерное унижение. Мы способны признавать болезненную правду, когда дальнейшее отстаивание правоты чревато еще большим ущербом для психики.
Человек, усомнившийся в нашей важности, может восприниматься врагом, угрожающим нашему авторитету. Такой человек мог просто случайно затронуть наши уже имеющиеся сомнения в себе. И когда эти сомнения всплывают на поверхность, начинается ломка. Мы можем не понимать, что именно происходит, и проецировать событие во вне, приписывать боль от колебаний самооценки унизительному давлению этого внешнего «врага».
Дальнейшее общение с таким человеком будет наполнено пристрастными искажениями, ведь «врага» хочется победить, восстановив «справедливость». Реальный объект обороны, конечно, – не справедливость, а самооценка.
Так, люди втягиваются в череду конфликтов, уже позабыв, с чего все началось. Тема спора – уже неважна; это может быть какая-нибудь нелепая мелочь – она лишь почва для «возмездия». Поэтому в споре оппоненты могут преспокойно темы сменять, сами того не замечая, ворошить уже все возможные разногласия ради реальной непризнанной цели – доказать свое превосходство.
Люди в споре не ищут конкретных решений, а по сути таким нездоровым образом доказывают друг другу, что их можно любить. Спорящий словно